Начиная в наступившем году председательствовать в G8, Российская Федерация получает шанс вынести на обсуждение форума ведущих держав планеты важнейшие, "судьбоносные" для себя и для всего мира геоэкономические проблемы. Однако этот шанс наверняка будет упущен: постсоветская Россия в очередной раз выразила готовность услужить "мировому сообществу", неограниченно предоставляя странам "Семерки" свои ресурсы, в данном случае под предлогом якобы благодетельного для нас обретения лидерства в обеспечении "глобальной энергетической безопасности".
Конечно, статус председательствующего не дает его обладателю возможности диктовать свои условия. Приходится также констатировать, что Россия до сих пор не считается полноценным участником "Большой восьмерки", по сути, не имея права голоса при выработке подходов к решению глобальных финансово-экономических вопросов. Но председательство - удобный повод их поставить. Тем более что России "есть что предложить" по таким аспектам мирохозяйственного развития, в отношении которых фактически никто не осмеливается даже прямо выразить свою критическую позицию.
Первый из глобальных сюжетов, который нужно поставить во главу угла, связан с нарастающей дестабилизацией мировой финансовой системы, в основе которой, как известно, лежит финансовая пирамида долларовых обязательств, без ограничений эмитируемых денежными властями США. Еще почти пять лет назад обратив внимание общественности на соответствующие кризисные симптомы, Комитет по экономической политике и предпринимательству Госдумы прошлого созыва сформулировал принципиальный тезис: Россия, являясь крупнейшим донором мировой финансовой системы, может и должна поставить вопрос о переходе к новой архитектуре международных валютных отношений, базируемой на принципах взаимовыгодности, ответственности и прозрачности сотрудничества*. Сегодня актуальность такой инициативы резко возрастает, на чем далее хотелось бы остановиться специально.
Второй по счету, но, пожалуй, первый по стратегической значимости сюжет - устранение барьеров в доступе к достижениям научно-технического, технологического прогресса и создание условий для перехода к "экономике знаний". Это единственный путь к устойчивому и благополучному глобальному развитию в интересах всего человечества. Наша страна, давшая миру немало научных открытий, первой шагнувшая в Космос и укротившая в мирных целях энергию атома, может и обязана потребовать устранения дискриминации со стороны "Семерки" в доступе других государств к достижениям, о которых идет речь, в выходе на международные рынки информационных и образовательных услуг.
А вот третьим сюжетом конструктивной дискуссии на высшем уровне может стать как раз проблема энергетической безопасности. Только не в нынешней примитивной и, думается, неприемлемой трактовке, согласно коей предстоит-де любой ценой "застолбить" за Россией роль критически важного поставщика энергоносителей на мировой рынок, а совсем в другом ракурсе. Речь идет о необходимости координации усилий ведущих стран мира в освоении альтернативных источников энергии, без чего развитие человечества очень скоро натолкнется на непреодолимый барьер "энергетического голода". Брать же на себя односторонние обязательства по широкомасштабным поставкам энергоресурсов в условиях нарастания их дефицита, мягко говоря, алогично. Если уж какие-либо подобного рода обязательства и принимать, то исключительно в ответ на серьезные встречные уступки со стороны "Семерки" по решению интересующих нас вопросов, включая условия присоединения России к ВТО. Например, в ответ на снятие требования привести наши внутренние цены на энергоносители "в соответствие с мировыми ценами". Ясно ведь, что реализация данного требования в ходе форсирования "присоединительных" процессов, на что, к глубокому сожалению, твердо нацелилось российское политическое руководство, нанесет очередной сокрушительный удар по несырьевым, прежде всего наукоемким и высокотехнологичным, отраслям народного хозяйства и резко ухудшит социально-экономическую обстановку в стране.
Конституирование России в роли "нефтегазового донора", кстати сказать, предлагалось еще десять лет назад, когда нас убеждали присоединиться к "Энергетической хартии", разработанной в интересах стран-импортеров энергоносителей. Тогдашнее российское руководство, сначала "не глядя подмахнув" сей документ, позже одумалось, сообразив, что ничего, кроме дополнительных односторонних обязательств, участие в этом международном договоре стране не сулит. "Хартия" так и не была вынесена на ратификацию: вопрос "тихо замяли". Нынешние же российские руководители сами "суют голову в петлю", выдвигая его в центр повестки дня предстоящих встреч глав ведущих мировых держав.
В понимании их лидеров "энергетическая безопасность" это, во-первых, беспрепятственный для компаний, базирующихся в развитых странах, доступ к энергетическим ресурсам планеты вне зависимости от национальной принадлежности последних. Иными словами, нам предписывается гарантировать ТНК "Семерки" как минимум "свободный" доступ к российским недрам.
Во-вторых, стабильность цен на энергоносители, "исключение злоупотреблений монопольным положением в целях завышения цен". Иначе говоря, мы должны сдерживать рост мировых цен на нефтегазовые ресурсы, т.е. отказаться от части своих прибылей в пользу зарубежных потребителей.
В-третьих, стабильность и рост поставок в страны "Семерки" энергоносителей, соответственно беспрепятственность их транзита. Но если в обеспечении последней мы тоже реально заинтересованы, постоянно страдая, в частности, от эксцессов прохождения через территорию Украины потоков российских нефти и особенно газа, то в стабилизации и наращивании экспорта углеводородов заинтересованы "с точностью до наоборот".
Выдвигая тезис о том, что стабилизация роли России как ведущего мирового поставщика энергоносителей противоречит нашим национальным интересам, я должен дать анализ нынешней российской экономической политики, в первую очередь, денежно-кредитной. Прежде всего, представляется уместным напомнить в данном контексте хрестоматийно известное образное выражение Д.И.Менделеева: "сжигать нефть все равно, что топить печь ассигнациями". Спустя столетие с лишним после афористичного высказывания гениального ученого Россия весьма преуспевает в этом разорительном для нее бизнесе, используя значительную часть добываемого черного золота в качестве топлива. Однако еще большую основную часть сырой нефти мы вывозим за рубеж, хотя каждому старшекласснику должно быть известно, что углеводороды суть важнейшее химическое сырье, включающее множество элементов менделеевской периодической таблицы. Из тонны нефти, которая ныне стоит на мировом рынке 420 "зеленых", можно произвести готовой продукции на десятки их тысяч.
Игнорируя эту ценность нефти, равно как и ценность природного газа, руководство страны предпочитает обменивать соответствующие невосполнимые запасы на наличные доллары. Причем в отличие от советских лидеров, считавших, что экспортировать нефтегазовые ресурсы следует ради целевого импорта критически важных для страны товаров народного потребления, оборудования и технологий, лидеры нынешние проявляют интерес главным, если не единственным, образом к чистому накоплению "нефтедолларов" и "газодолларов" на счетах зарубежных, прежде всего американских, банков. Именно там оседает, обесцениваясь по мере прогрессирующей долларовой инфляции, валютная выручка от экспорта отечественных углеводородов. Хуже того, как мне уже многократно, в том числе в последнее время, доводилось писать на страницах "Российского экономического журнала"**, из-за искусственной, на манер печально известного "валютного правления", привязки денежными властями России эмиссии рублей к приросту валютных резервов возникает следующая деструктивная зависимость: чем больше валюты поступает в страну от экспорта энергоносителей, тем меньше денежных ресурсов предлагается для ориентированных на внутренний рынок отраслей и для социальной сферы.
Понятно что, если бы монетарная политика велась не по примитивным радикально-либералистским алгоритмам, приток "нефте"- и "газодолларов" мог бы стать мощным фактором социально-экономического прогресса в России, как это имеет место во многих нефтедобывающих странах. Однако в арсенале нынешней правительственной команды нет других способов использования поступающей валюты, кроме ее оставления на счетах иностранных банков и вложения в низкодоходные надежные категории западных ценных бумаг, что, конечно, тождественно льготному кредитованию экономического роста наших стратегических конкурентов в ущерб собственной стране. При такой политике не только рост, но даже и стабилизация уровня экспорта энергоносителей, как ни парадоксально, сдерживают народнохозяйственный рост и затрудняют решение социальных проблем.
В общем, в любом случае нет, мягко говоря, никакого положительного смысла добиваться увеличения или даже стабилизации российской квоты на мировом рынке энергоносителей. Нам никто этот экспорт извне не ограничивает. Наоборот, исходя из своих долгосрочных национальных интересов Россия сама должна была бы его ограничить, или, применяя модное ныне слово, "оптимизировать". Приняв же на себя какие-либо дополнительные обязательства по нефтегазовым поставкам, мы эту "оптимизационную" задачу, естественно, не решим, а будем вынуждены за свой счет обеспечивать энергетическую безопасность США, стран ЕС и Японии.
Мало сказать, что выход России на первое место в мире по экспорту углеводородов не стал фактором ее социально-экономического прогресса: усиливающийся в рамках упорно проводимой радикально-либералистской монетарной политики перекос денежного предложения в сторону энергосырьевых отраслей превращает нынешнюю формально благополучную макродинамику в "рост с антиразвитием", т.е. рост, сопровождаемый деградацией научно-производственного и человеческого потенциалов страны. В основе перевода экономики в режим быстрого, устойчивого и высококачественного роста, как известно, лежат научно-технический прогресс, способность страны создавать, осваивать и тиражировать новые технологии, продуцируемые наукоемкими отраслями, наукой и образованием. Сырьевая же специализация народного хозяйства России обрекает нас на дальнейшее и убыстряющееся социально-экономическое отставание, на окончательную утрату основных внутренних источников современного роста.
Элементарно понятно, что экспорт энергоносителей с этой точки зрения ни в коей мере не способен заменить производство высокотехнологичных продуктов со значительной добавленной стоимостью. К примеру, в расчете на единицу веса выпускаемой продукции экономический эффект от производства экспортной нефти в 10 тыс. раз меньше, чем от выпуска авиатехники. Неудивительно, что развитые страны специализируются на наукоемкой продукции, а соответствующей получаемой "интеллектуальной ренты" с лихвой хватает на импорт необходимых сырья и энергоносителей. Лидерство США и других стран "Семерки" обеспечивает им монополию на производство современных изделий с высокой добавленной стоимостью, а значит, возможность завышения цен на них.
Чтобы выйти на траекторию быстрого, устойчивого и высококачественного экономического роста, Россия должна занять в координатах глобального научно-технического процесса достойное место, обеспечивающее "интеллектуальную ренту", достаточную для расширенного воспроизводства своего научно-производственного потенциала. А для этого надо обрести лидерство хотя бы на нескольких векторах развития современного технологического уклада. Среди последних есть такие, в отношении которых Россия еще сохраняет конкурентные преимущества - реальные или теперь уже в большей мере потенциальные. Кроме газового промышленного комплекса, производственно-экспортный потенциал коего подлежит радикальной диверсификации, эти оставшиеся преимущества сопряжены, в частности, с ракетно-космической и атомной отраслями и с авиапромом, а также с отдельными направлениями в биотехнологиях и генной инженерии, лазерных технологиях, производстве вооружений, судостроении и электротехнике.
Особый вопрос связан со сферой образовательных услуг: на их мировом рынке Россия, еще недавно обладавшая одной из лучших в мире систем образования, имеет ничтожно малую долю. Стремясь и здесь утвердить свою монополию, США и ЕС навязывают всем странам, включая нашу, свои образовательные стандарты, что обедняет глобальные возможности развития человеческого потенциала, нивелирует его многообразие. Опираясь на свой авторитет одного из интеллектуальных лидеров человечества, Россия могла бы инициировать обсуждение вопроса о новой организации мирового рынка образовательных и информационных услуг, нацеливаемой на максимально полное использование имеющихся в разных странах научно-образовательных возможностей.
Коль скоро стратегия социально-экономического развития страны должна связываться прежде всего с максимальной реализацией и наращиванием конкурентных преимуществ в наукоемких отраслях, "категорический императив" российской геоэкономической активности преодоление барьеров, выстроенных на мировом рынке высокотехнологичной продукции. Между тем первое должностное лицо государства заявляет, что стратегическая миссия России заключается в обеспечении глобальной энергетической безопасности, тем самым сигнализируя миру о своем согласии с сугубо "придаточной" вторичной и пассивной - ролью, изначально отводимой нашей стране членами "Семерки".
Позиция последних понятна и имеет свою логику: ведущие державы не собираются ни с кем делиться своим монопольным положением в генерировании научно-технического прогресса, обеспечивающим им финансовое, интеллектуальное и военное превосходство. Они, в частности, хотели бы прочно "законсервировать" исключительную роль России как их сырьевого источника и рынка сбыта их готовой продукции, а потому всячески поощряют политику самоустранения российского государства от решения задач обеспечения структурных сдвигов и инновационных прорывов в экономике, развития науки и образования. Неудивительно, что мировой рынок остается закрытым для отечественной наукоемкой продукции за исключением отдельных ниш, куда западные корпорации разрешают "встраиваться" российским предприятиям в качестве поставщиков тех или иных комплектующих.
А вот нынешняя позиция России, рассматриваемая через призму наших коренных национальных интересов, и непонятна, и нелогична. С точки зрения их обеспечения следовало бы, исключив абсурдную "претензию" на роль "глобального энергетического гаранта", по сути тождественную функции энергетического придатка "Семерки", поставить в качестве приоритетных вопросы о равноправном и конструктивном международном сотрудничестве в ряде наукоемких областей деятельности. Речь идет, в частности, об освоении космического пространства, где следует добиваться снятия дискриминационных ограничений на рынке запусков.
О мирном использовании атомной энергии: для расширения и диверсификации поставок российского ядерного топлива, равно как и развертывания зарубежного строительства АЭС, крайне значимо открытие соответствующих рынков Европы, США и Японии. О молекулярной биологии: мы заинтересованы в доступе к новейшим результатам исследований генома человека и к другим достижениям генной инженерии, в постановке их практического применения под надежный международный контроль. Данный перечень может быть продолжен.
Кроме монополии на научно-технический прогресс, для участия в которой у России, как уже отмечалось, есть веские реальные основания, государства "Семерки" обладают еще одной глобальной монополией, обеспечивающей им колоссальные преимущества, - на эмиссию резервных мировых валют.
С момента отказа США от выполнения своих обязательств по свободному обмену доллара на золото американская валюта была навязана всему капиталистическому миру в качестве заменителя желтого металла в международных расчетах. С 1971 г. ФРС начала эмитировать мировую валюту, а бюджет Соединенных Штатов стал присваивать соответствующий эмиссионный доход. Эта уникальная функция доллара позволила "цитадели мирового капитализма" получать со всех континентов триллионы долларов беспроцентных кредитов. Они использовались и используются для финансирования дефицита бюджета американского государства, превратившегося при помощи печатного станка в самое могущественное на планете.
Под политической крышей США центр эмиссии международной валюты для Юго-Восточной Азии создала Япония, получив тем самым мощный рычаг наращивания экспорта и приобретения зарубежных активов. В своей решающей части эмиссия иены тоже направлялась на цели финансирования дефицита государственного бюджета.
Последними в аналогичном плане выступили государства континентальной Европы, добившиеся введения евро. Соответствующий эмиссионный доход они в значительной мере аккумулируют за счет России и иных постсоветских республик, наряду с долларом использующих евровалюту в качестве резервной.
Присвоение Соединенными Штатами и другими государствами "Семерки" функции эмитентов резервных валют не только дискриминирует все остальные страны, но и создает угрозу дестабилизации мировой финансовой системы. В настоящее время обеспеченность доллара золотовалютными резервами США не превышает 4%, а процесс его эмитирования приобрел характер строительства финансовой пирамиды. ФРС вынуждена интенсифицировать этот процесс в целях финансирования бюджетного и торгового дефицитов, и растущая пирамида уже превысила 30 трлн долларов, около трети которых составляет госдолг. Она вышла за пределы устойчивости и обнаруживает признаки саморазрушения: периодические волны девальвации доллара, локальные катастрофы на рынке американских ценных бумаг, а также беспрецедентно растущие цены на нефть. Едва ли не последней точкой опоры доллароцентричной мировой финансовой системы стали спекуляции сырьем: спекулятивный капитал "побежал" с утрачивающих стабильность рынков на рынки сырьевые, где он играет на повышение цен нефтяных фьючерсов. Американская военно-политическая машина сегодня мощно прессингует страны-нефтеэкспортеры, стремясь сохранить привязку их платежных систем к валюте США. Именно с этим во многом связаны кувейтская и иранская военные авантюры, равно как и нынешний шантаж Ирана, осмелившегося заявить об открытии собственной нефтяной биржи и о намерениях отказаться продавать нефть за доллары.
В последнее десятилетие Россия стала крупнейшим донором мировой экономики, вывезя за свои границы сотни миллиардов долларов капитала, вырученного от экспорта энергоносителей. Эти деньги вложены главным образом в долларовые же активы и "работают" на воспроизводство глобальной финансовой пирамиды. Впрочем, российское руководство и непосредственно осуществляет заведомо противоречащие интересам страны вышеупомянутые операции по размещению огромных валютных резервов и средств Стабилизационного фонда в американские долговые обязательства. Потери только от элементарного инфляционного обеспечения этих "инвестиций" уже сегодня достигли десятков миллиардов долларов, выведенных из воспроизводственных процессов и недоплаченных "бюджетникам".
Сегодня российские вложения в долларовую пирамиду втрое превышают объем денег, эмитированных Банком России для обслуживания потребностей народного хозяйства. Имея таким образом трехкратный запас прочности, рубль оказывается в этом смысле едва ли не самой устойчивой, хотя и остающейся неконвертируемой, валютой. Как уже отмечалось, Банк России, привязав эмиссию рублей к приобретению в свои международные валютные резервы долларов и отказавшись тем самым от проведения самостоятельной денежной политики, низвел нашу национальную валюту до разновидности долларового суррогата. Парадокс, однако, в том, что эта порочная монетарная политика дала некий "побочный" позитивный результат, как раз и состоящий в том, что рубль объективно превратился в валюту, наиболее обеспеченную резервами. На фоне прогрессирующей дестабилизации доллара и связанных с ним других мировых резервных валют это создает объективные условия для включения в их число и рубля.
Российскому руководству пора, наконец, поставить данный вопрос и начать добиваться признания денежными властями США и стран Евросоюза возможности выполнения рублем функции международной резервной валюты. Предпосылки для соответствующих инициатив и действий налицо: отмеченный запас прочности в виде резервирования рубля в долларах и евро, устойчивое положительное сальдо российского платежного баланса, наше фактическое донорство в отношении мировой финансовой системы и репутация России как одного из крупнейших кредиторов, списавшего рекордную сумму долгов развивающимся странам.
Поставив перед "Семеркой" проблему придания отечественной валюте статуса одной из мировых резервных валют, было бы логичным "вписать" в данный контекст и все тот же сюжет об энергетической безопасности: дополнительные обязательства России в этой сфере могут быть разменяны на признание такого статуса рубля партнерами по "Восьмерке". Именно торговля нефтью и газом сегодня, стоит повторить, демпфирует разрушение долларовой финансовой пирамиды, и если уж брать на себя крайне сомнительную с точки зрения национальных интересов миссию отвечать за глобальную энергетическую безопасность российскими углеводородами, следует хотя бы продавать их исключительно за отечественную валюту.
Признание ее в качестве одной из мировых валют позволило бы резко расширить масштаб кредитования народнохозяйственного роста России и существенно способствовало бы реинтеграции постсоветского экономического пространства; в значительной мере облегчалось бы решение проблемы "убегающего" капитала, мотивации субъектов которого при его переводе в рублевую зону, очевидно, изменятся в благоприятном для страны направлении. Одновременно такое признание стало бы фактором стабилизации мировой финансовой системы, ибо она получила бы дополнительную серьезную опору: рубль, хотелось бы еще раз подчеркнуть, не только имеет трехкратный масштаб резервирования, но и обеспечен экспортом энергосырьевых товаров, торговля которыми стала последним "якорем" для нынешних резервных валют. Эволюция организации международных расчетов в сторону поливалютности, предполагающая также повышение статуса китайского юаня и индийской рупии, создавала бы реальные возможности предотвращения краха глобальной финансовой системы.
Еще один вопрос, который предстоит решить в процессе становления новой "архитектуры" последней, касается ликвидации или хотя бы изоляции оффшорных зон. Их функционирование, как известно, подрывает устойчивость национальных валютно-финансовых систем, предоставляя широкие возможности не только для ухода хозяйствующих субъектов конкретных стран от налогообложения, отмывания денег и их нелегального движения через границы, но и для концентрации спекулятивного капитала при подготовке атак на национальные валюты. Более многих других стран пострадав от "теневого" вывоза капитала в оффшоры, Россия имеет весомые аргументы для постановки вопроса об их нейтрализации, в решении которого объективно заинтересованы все члены "Восьмерки".
Разумеется, наши партнеры по участию в ней, особенно США, по возможности блокировали бы постановку и открытое обсуждение вопросов, о которых шла речь. Однако по разным причинам ни одно государство, кроме России, сегодня поставить их не в состоянии. Упуская же соответствующий шанс, мы рискуем остаться "шестеркой", обслуживающей энергетические нужды "Семерки". А в заключение хотелось бы снова подчеркнуть: в контексте нынешней социально-экономической стратегии российских властей их попытка перспективно идентифицировать Россию как "великую энергетическую державу" не более чем исполненная ложным пафосом мифология, затемняющая печальную перспективу окончательного превращения страны в большую сырьевую колонию.
31.05.06.
KM.RU
