Происходит «приватизация Секретариата ООН и других международных организаций»[1]
С. Лавров, министр иностранных дел России
Формирование нового мироустройства и миропорядка требовало от США подчинения прежних, либо создания новых международных институтов, в том числе новых идей, концепций и организаций. Это процесс резко ускорился в 80-е годы прошлого века, когда в США приняли решение о создании нового миропорядка с привлечением части правящих элит других стран, прежде всего, Западной и Восточной Европы, которые фактически пришли к власти сначала в бывших социалистических странах, а в конечном счете в странах-лидерах глобализации уже во втором десятилетии нового века – в Германии, Великобритании Франции и других государствах, а также произошла радикальная реорганизация международных институтов и организаций[2].
Современное эффективное развитие экономики и социальной сферы, политики и стратегии прямо зависит от эффективности государственных и общественных институтов, – политических, общественных, экономических, военных, других, хотя дать им однозначное определение сложно. Это в полной мере распространяется на международные институты, которые являются важной частью всех международных акторов, формирующих МО и ВПО. Как справедливо отмечают авторы работы «Теория политики», «концепт политического института является краеугольным камнем политической науки, (но) дать ему однозначное определение совсем не просто, ... когда речь идет об институте государства или партии, – он существует не в материальной реальности, а исключительно в коллективном сознании общества. Последнее, впрочем, ничуть не делает его менее реальным».
Это – общепризнанный факт. Гораздо реже говорят о том, что сами эти институты имеют свою историю, традиции и во многом предопределяют сегодняшние тенденции. Их «культурно-историческая» функция, по словам бывшего советника В. В. Путина А. Илларионова, – во многом сегодня предопределяет вектор развития государств, их политику и стратегию. Так, институты и традиция государственного управления Руси условно делились на «самодержавное» (на Северо-Востоке), «боярское» (Новгород и Псков), «княжеско-боярское» (Галице-Волынское), из который в конечном счёте и появилось Московское царство и Российская империя, чья традиция и политические институты нашли отражение на государственном устройстве СССР и современной России.
Такая же культурно-историческая традиция была в первые века второго тысячелетия у городов и обществ в Италии, а позже – в Нидерландах и Великобритании. В современных США она сохранилась в традиции выборщиков президента, которые (как при выборах Д. Трампа) могут играть более важную роль, чем сами избиратели.
В настоящее время новые нормы и правила формируются нередко в зависимости от «социального заказа» правящей элиты, а старые нормы и институты исчезают или просто уничтожаются. Иными словами, этот процесс во многом принял управляемый характер, когда не только институты, но и нормы и правила создаются заново. Более того, история переписывается в угоду этим нормам и правилам. Так, в последние 10–15 лет, когда сформировался «однополярный» мири под эгидой США, процесс переписывания истории Второй Мировой войны пошёл особенно быстро. Надо было обосновать не только особую роль США и их союзников, но и максимально принизить роль СССР с тем, чтобы поставить под сомнения политические и международно-правовые результаты войны, а также сформированные после войны международные институты, нормы и правила.
Институты – не только нормы, принципы, но и организации – достаточно субъективное явление, существующее во многом в общественном сознании, а, значит, уязвимое для средств, формирующих новую, «виртуальную» реальность. Среди многочисленных факторов и тенденций, влияющих на формирование МО, особое значение в XXI веке стали играть те, которые прямо формируют «виртуальную реальность» в политике, т. е. субъективное представление правящих элит и общества об объективных реалиях. Опять же на «коллективном сознании общества», о котором говорят ученые МГИМО. Прежде всего речь идет об институциональных политических и цивилизационных факторах[3], которые в последние десятилетия получили мощный толчок в своем развитии: массового появления и бурного развития существующих как самостоятельно, так и при самого разного рода НКО, фонда, университетах, школах, тренингах и социальных сетях интернет.
Как правило в том виде, как это требуется той или иной стороне, продуцирующей эти институты и нормы. Учитывая, что объемы ресурсов западной коалиции и их внимание развитию институтов НЧК все последние десятилетия было огромным, можно сказать, что западная ЛЧЦ и коалиция получили подавляющее превосходство в институтах развития, как в средства силовой внешней политики. Крайняя, но имеющая право на существование, точка зрения заключается в том, что политическая реальность в наши дни может быть искусственно сформирована с помощью различного информационного и когнитивного воздействия на общество и политическую элиту, к сожалению, часто находит своё подтверждение. Один из ярких примеров искусственного формирования такой политической реальности, основанной на искусственно созданной «виртуальной реальности», – социальные бунты, которые вспыхнули в США и в Европе летом 2020 года после убитого полицейскими преступника. Известно, что политический интерес демократической партии США активно подогревал тему использования рабов в стране, которая, кстати, нашла своё отражение и в Европе. Эти бунты в США имеют несколько важных особенностей.
Во-первых, они происходят в стране, создавшей огромное число институтов развития НЧК и аналогичных инструментов, значительная часть которых (если ни большинство) было использовано одной частью правящей элиты против другой.
Во-вторых, эти бунты представляют собой возможность межцивилизационного (прозападного и антизападного) конфликта в рамках одной локальной цивилизации.
В-третьих, они принципиально не отличаются от цивилизационного конфликта, развернувшегося о инициативе западной ЛЧЦ против других ЛЧЦ ни по средствам, ни методам использования, включая, прежде всего, институциональные средства и методы.
Наконец, в-четвертых, эти бунты демонстрируют истинные цели протестов – смену парадигмы развития, замену одной системы ценностей, другими, одних норм – другими, одних институтов – другими.
Институциональные средства и методы – идеи, нормы, институты – в условиях, когда развитие человеческого капитала стало определяющим фактором развития человечества, экономики, общества и государства, превратились в главные инструменты силового противоборства. В Белоруссии в августе 2020 года этими институтами стали флаги, ленточки, цветочки и не очень ясные протестные идеи, требования и призывы, сводившиеся в итоге к замене политических институтов и конкретных лиц.
_______________________________________
[1] Лавров С.В. Выступление 1 сентября 2023 г. в МГИМО-Университете, 01.09.2023 / mgimo.ru.01/09/2023.
[2] См. подробнее: Подберезкин А.И., Тупик Г.В. Прогноз развития международных отношений на среднесрочную и долгосрочную перспективу. В кн.: Современные тенденции международных отношений и их влияние на национальную безопасность Российской Федерации в XXI веке. – М.: ВАГШ, 2024, – сс. 559–572.
[3] Институциональные факторы (формирования МО и ВПО) – зд.: институты политического, военного, экономического и общественного управления, нормы, правила и приемы, способствующие эффективному государственному и общественному управлению, а также традиции, нормы и правила. Как правило, эти институты тесно связаны с НЧК и институтами его развития. «Латинское «istitiutum», пишут авторы известной работы, изначально обозначало «обыкновение», «обычай», потом эта трактовка расширилась до понятия «принцип», а затем оно стало означать и организацию» которая этот принцип воплощает. ... Главный вопрос не сущностное определение термина, а каким образом институты возможны, за счёт чего они функционируют и воспроизводятся и от чего зависит их развитие или, напротив, деградация и затухание» (См.: Теория политики. Углубленный курс: Практикум. Под ред. Т. А. Алексеевой, И.Д. Лошкарева, Д. А. Паренькова. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2020, – с. 158).
