Современная стратегия США и НАТО на Украине

Участие США и членов западной военно-политической коалиции в про­тивоборстве с Россией на украинском ТВД ставит прежде всего вопрос о характере этого конфликта, который некоторые участники называют сило­вым противоборством, кто-то войной, а кто-то просто конкуренцией. Тогда теряется сам смысл победы в военном конфликте и смысл осуществления эффективной военной стратегии. Если цель военной стратегии не очевидна, то и сама стратегия становится абстрактной.

Так, публично заявляя о вводе войск на Украину, президент Э. Макрон сразу же оговорился, что Франция «не участник конфликта и не воюет с Россией», что «ядерное оружие не инструмент политики» и т. д., сознательно дезинформируя своих союзников и противников о характере современного вооружённого противоборства на Украине.

 

Война в современной трактовке

Из долгосрочной стратегии Запада просматривается совершенно определённая структура развития военного конфликта в условиях раз­вития базового сценария междуна­родной и военно-политической об­становки, где доминирующий вари­ант - стратегия эскалации военно­силового давления на Россию.

Это несоответствие современным реалиям отмечают многие как в Рос­сии, так и за рубежом.

Так, канадский эксперт В.В. Таки пишет: «Невозможность вписать нынешний конфликт в привычную для европейской и российской ис­тории парадигму войны и мира объясняется не только эрозией смысловых границ между этими двумя состояниями, но и всё боль­шей размытостью привычных кон­туров самой войны. Со всеми ого­ворками, генеральное сражение или наступательная операция за­нимали в европейской кампании центральное место.

Все аспекты военного планиро­вания и самих боевых действий, так или иначе, подчинялись цели нанести поражение армии про­тивника в таком сражении, вне зависимости происходило оно в течение одного дня на поле, обо­зреваемом с вершины холма, или растягивалось на многие недели/ месяцы и направлялось командо­ванием лишь посредством карт и средств связи.

Сражение или военная опера­ция предполагали победу или пора­жение, причём и у участников бое­вых действий, и у сторонних на­блюдателей, как правило, не было сомнений ни относительно исхода битвы, ни относительно возмож­ности отличить победу от пораже­ния» [1, 2].

Его принципиальный вывод: «Мы наблюдаем ещё одно важное отли­чие нынешнего конфликта от евро­пейских войн конца XVIII, XIX и пер­вой половины XX в. Он не только являет собой неудачу наступлений и попыток нанести противнику реши­тельное поражение на поле боя, но и демонстрирует практически не­ограниченное пространство для ре­презентативной манипуляции ре­альным положением, складываю­щимся “на земле”».

Принимая во внимание невоз­можность решительного исхода боевых действий, обусловленную соотношением противоборствую­щих сил и состоянием военных технологий, а также преобладание медийно-политического компонен­та конфликта над его собственно военной составляющей, можно сде­лать вывод о необходимости пере­смотреть сам смысл победы и пора­жения. Другими словами, о победе может говорить сторона, которой удаётся придать конфликту наи­более комфортный для неё харак­тер» [2].

В частности, это возможность сохранить темпы социально-эко­номического развития и роста ВВП в условиях войны. Или реализо­вать другие цели государственной стратегии или национальной стра­тегии [3].

Применительно к России - это угроза неизбежных сокращений расходов на социальные нужды и увеличение эмиграции на Запад. Неслучайно В.В. Путин в Послании Федеральному Собранию России (28 февраля 2024 г.) сделал акцент на темпах развития ВВП и демо­графии [4].

Иными словами, В.В. Таки доста­точно определённо обратил внима­ние на логическое несоответствие и внешне очень противоречивые внешнеполитические и военные цели западной коалиции, которые нередко противоречат друг другу «в одном предложении» в войне против России, а именно: война, с одной стороны, традиционное и понятное из истории человечества средство уничтожения противника, но с дру­гой - противника в современных условиях в силу военно-технических и иных особенностей (в частности, обладания им ЯО) нельзя уничто­жить.

Современная война - это сред­ство создания максимально благо­приятных условий для развития.

Применительно к войне на Украи­не, это «средство» предполагает в том числе:

- ограничение экспортных воз­можностей страны (пример - «Север­ный поток» и поставки углеводоро­дов США в Европу);

- сдерживание развития науки, культуры и образования, отток че­ловеческого капитала и др.;

- сдерживание технологического развития (санкции);

- ограничения на темпы социаль­но-экономического развития и внешнюю торговлю.

Естественно, что у членов широ­кой западной военно-политической коалиции против России цели внеш­ней политики полностью не могут совпадать, в том числе и главная цель - сдерживание развития и раз­вал России. Анализ позиции союз­ников и партнёров Украины (реаль­ных и потенциальных), входящих в эту коалицию против России на сто­роне Украины, и вероятные формы их участия в военно-силовом про­тивоборстве с Россией[1] [2], будет не полным, если ограничиться иссле­дованием позиции только тех субъ­ектов мировой политики, которые традиционно рассматриваются в ка­честве главных союзников Украи­ны - США и страны - члены НАТО.

Феномен современной войны на Украине заключается в том, что по­мимо главных союзников США уда­лось привлечь в коалицию, ориенти­рованную на длительный срок про­тивостояния с Россией, значительное число других субъектов. Налицо кон­центрация совокупной мощи Запада и зависимых от него акторов. Если согласиться, что общей целью такой коалиции является противодействие развитию России и создание благо­приятных условий для собственного развития, то понимание общей цели и участие в её достижении будет раз­ным у всех участников. Если для США, например, смысл заключается в том, чтобы заставить своих союз- ников-конкурентов максимально по­участвовать в войне, ослабив их по­зиции в мире, что объективно укреп­ляет роль США в новом миропорядке, то у многих союзников такой цели быть не может.

Важно помнить, что современная политическая цель противоборства с Россией - экзистенциальная (страте­гическая и радикальная) - уничтоже­ние в конечном счёте суверенитета и территориальной целостности, а до этого - ослабление России и установ­ление контроля над её политикой и ресурсами. ВСУ отводится роль не­посредственного военного исполни­теля (но это только одно из силовых средств Запада), с помощью которых предполагается уничтожить государ­ство, экономику и общество [5].

Либерально-глобалистская идео­логическая цель не предполагает промежуточных (прагматических или реалистических) итогов [3], кроме поэтапного ослабления и развала России, что требует концентрации не только ресурсов США и их союз­ников, но и других субъектов и акто­ров. В этом смысле 2024 г. станет годом концентрации усилий всей за­падной коалиции для того, чтобы обеспечить не только ВСУ, но и всю коалицию необходимыми ресурсами для борьбы с Россией.

Эту стратегию подтверждает сравнение Пу­тина с Гитлером, а России с гитлеровской Герма­нией Дж. Байденом в его обращении к конгрессу (7 марта 2024 г.), в котором с точки зрения поста­новки политической и военной задачи противо­стояния с Россией тема войны была поднята на максимальную высоту: «Никогда со времён пре­зидента Линкольна и гражданской войны сво­бода и демократия не подвергались такому на­падению здесь, дома, как сегодня. ...Свобода и демократия находятся под угрозой одновремен­но как внутри страны, так и за рубежом. За гра­ницей российский Путин марширует, вторгаясь на Украину и сея хаос по всей Европе и за её пределами. Если кто-то... думает, что Путин оста­новится на Украине, то, уверяю вас, он этого не сделает» [6].

Поэтому в период 2024-2030 гг. России предстоит решить задачу уже не просто военной победы, но и собирания и увеличения националь­ных ресурсов, т. е. опережающего социально-экономического разви­тия, которое в конечном счёте обес­печит национальное выживание в условиях резкого ухудшения между­народной и военно-политической обстановки [7].

Надо признать, что подобная внешнеполитическая стратегия США достаточно прагматична и во многом реализована в 2022­2023 гг.: Штатам удалось сформиро­вать широкую военно-политическую коалицию, в которую на разных условиях и при разной степени внешнеполитического давления со стороны США вошло более 50 госу­дарств [8]. Естественно, что их уча­стие на стороне Украины разное, но тем не менее в 2024 г. можно гово­рить уже об этой коалиции в целом как о некоем международном субъ­екте, формирующем военно-полити­ческую обстановку на длительную перспективу.

Это следует из встреч на Мюнхенской конфе­ренции (февраль 2024 г.) и подписанных рядом стран с Украиной соглашений как минимум на 10 лет.

США, правда, не удалось, как было прежде, объединить все силы. Более того, безусловным успехом России стало то, что фактически по­явилась коалиция «Юг», противо­стоящая Западу.

Важно вычленить особенности этой коалиции и специфику пози­ций входящих в неё стран - само­стоятельных субъектов военно-по­литической обстановки (ВПО) - по отдельным вопросам военной стра­тегии.

Во-первых, эти страны представ­ляют собой очень разные субъекты международных отношений (МО) и ВПО [4], а во-вторых, их позиции мо­гут существенно отличаться друг от друга. В-третьих, их субъектность в вопросах военной политики вызы­вает сомнение.

В этой связи неизбежно возника­ет необходимость попытаться рас­смотреть эти субъекты и другие субъекты западной коалиции как в качестве относительно самостоя­тельных объектов для анализа, так и выделить некую общую позицию, точнее - единую стратегию Запада, которая едина (в той или иной сте­пени) в отношении Украины и Рос­сии. Также очень важно, чтобы ос­новная мысль внешнеполитической и военной (главная идея) стратегии Запада не была потеряна в много­численных, часто прямо противо­речивых суждениях и мнениях по­литиков и СМИ. В частности, много­численных публичных заявлений в начале 2024 г. руководителей пра­вительств, внешнеполитических ве­домств и министров обороны стран Запада о готовности (необходимости подготовки) войны с Россией и раз­ного рода спекуляций о примене­нии ЯО.

Возвращение к эпохе «больших войн»?

Существует немало общих оценок состояния ВПО в мире и на Украине, в том числе политики и стратегии отдельных стран на нача­ло 2024 г., однако большинство из них не является переосмыслением принципиальных изменений в воен­ных стратегиях государств, которые произошли в ходе СВО, в частности:

- необходимости полного пере­смотра важнейших положений воен­ной стратегии и науки о войне;

- возвращения к «большой вой­не», от которой отказались в послед­ние десятилетия в пользу манёврен­ных малых войн;

- отсутствия значимых военных ресурсов - вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ) и бое­припасов у всех сторон;

- резкого удорожания средств ве­дения войны и несоразмерности стоимости решения военной задачи, когда «ракетой в 1-2 млн бьют по верблюду», а БПЛА - по танку стои­мостью 5 млн или БЭК [5] - по судну за 3000 млн и т. д.;

- значения запасов ВВСТ и бое­припасов и роли военной промыш­ленности в современной войне;

- роли военных технологий и бы­строты внедрения ВВСТ в войска;

- значения качества человеческо­го капитала военачальников и лич­ного состава и т. д.

Из этого перечня следует неиз­бежный вывод о том, что практиче­ски все основные принципы воен­ной стратегии и военной политики прошлых лет подлежат радикаль­ному пересмотру [3]. Это, естествен­но, потребует немало времени и дли­тельной работы. Похоже, однако, что в начале 2024 г. никто - ни в России, ни за рубежом - не спешит с окончательными обобщениями и выводами (во всяком случае публич­но), хотя корректировка в военной стратегии государств в 2024 г. необ­ходима. В военном строительстве, где потребность быстрых корректи­ровок ощущается острее, процессы в последние два года идут быстрее.

Надо признать, что отчасти уже в конце 2022 - начале 2023 г. в США (точнее - Министерстве Ар­мии и конгрессе) стали делать самые первые шаги по внедрению более оперативной системы заку­пок ВВСТ и боеприпасов, когда контракты заклю­чаются не на год, а на пять лет и более.

Это и понятно, ведь существовавшие запасы ВВСТ и боеприпасов в ходе СВО стали стремитель­но истощаться ещё в 2022 г. [9].

В список таких ВВСТ и боепри­пасов вошли вооружения для сухо­путных сил. Приоритеты долгосроч­ных закупок прямо связаны с про­гнозом длительности войны на Украине и других регионах, а также приоритетами в вооружениях и бое­припасах.

«Большим преимуществом много­летних контрактов является то, что они обычно экономят много денег, вы стабилизируете промышленную базу и стабилизируете поставщиков, пото­му что вы, будем надеяться, сможете получить четырёх- или пятилетний контракт на что-то вместо одного года за один год», - заявил журнали­стам на круглом столе (21 ноября 2022 г.) Дуглас Буш, помощник мини­стра армии по закупкам, логистике и технологиям (приложение).

Отсутствие масштабной дискус­сии о военной политике и стратегии к началу 2024 г. тем не менее всё равно требует хотя бы самых пред­варительных оценок и самых общих выводов о развитии военной страте­гии и военной политике США и их союзников как минимум на кратко­срочную перспективу. Основные по­ложения такой дискуссии, судя по немногим публикациям и результа­там нечастых обсуждений 2022­-2024 гг., сводятся к тому, что война в отсутствии единой (формально не утверждённой) военной стратегии западной коалиции будет характе­ризоваться так:

- активные военные действия продолжатся как минимум до конца 2024 г. (хотя поражение ВСУ может быть и раньше), но, вероятнее всего, до конца 2025 г.;

- весь год она будет позиционной, по аналогии с тем, что происходило в январе - марте 2024 г. (хотя и по­являются регулярно заявления об очередном контрнаступе, имеющим, как правило, пропагандистско-поли­тическое значение, как мартовские диверсии в России 2024 г.);

- очень многое для ВСУ будет за­висеть от сокращения поддержки Запада в области финансов, но осо­бенно ВВСТ и боеприпасов, прежде всего от возможностей использова­ния высокоточного оружия (ВТО) большой дальности и наличия ар­тиллерии и боеприпасов;

- спектр силовых невоенных средств и мер, используемых Запа­дом, будет расширяться и далее. Среди них важное место займут по­литико-дипломатические средства, в частности, имитация переговоров и попыток заморозить конфликт, снизив его активность на время, а также усиление применения других силовых, прежде всего информаци­онных и финансово-экономических мер давления;

- планируется неизбежная эска­лация в применении диверсионных и террористических средств (БПЛА, диверсионно-разведывательные группы и пр.), а также попытки вну­триполитической дестабилизации политического режима в России, в том числе и с помощью террористи­ческих средств и методов, аналогич­ных акции в «Крокус Сити» (март 2024 г.).

Это самые общие предваритель­ные оценки, которые, однако, не означают, что США и НАТО разра­ботали какую-то конкретную, нор­мативно утверждённую, военную стратегию для блока и ВСУ на 2024 г. Вероятнее всего, она будет сформулирована к лету 2024 г. на саммите НАТО в Вашингтоне. На­званные ориентиры в начале 2024 г. пока только контуры будущей стра­тегии.

Достаточно точно эту ситуацию можно сфор­мулировать так: «После неудачи украинского на­ступления 2023 г. Украина и Запад оказались без внятной стратегии войны. Подспудно главной це­лью наступления было создание внутриполитиче­ского кризиса в РФ и как максимум смена режима в Москве. В сущности, Украина и Запад ещё весной 2022 г. поставили на джекпот, который не выпал, и теперь неясно, что делать дальше. Для Украины и Запада выбор между двумя вариантами: про­должать "войну против Путина" длительное время с неясными перспективами и постоянной угрозой эскалации или пойти на перемирие по корейскому образцу на условиях статус-кво. Оба варианта, по сути, предлагают откладывание реального мир­ного урегулирования на постпутинскую эпоху в надежде на "более реалистичное руководство в Москве".

Пока что В. Зеленский, а также большая часть украинской элиты и "коллективный Запад", отвер­гают "корейский" (или любой иной) вариант пере­мирия. Это означает, что в 2024 г. стороны наме­рены "дать войне ещё один шанс" и продолжить пробу сил уже в условиях позиционной борьбы для стресс-проверки ресурсных возможностей и поли­тической воли» [10].

С точки зрения долгосрочной внешнеполитической стратегии За­пада эта оценка не вполне точная. Она скорее ситуативная, тактиче­ская, но стратегические цели и зада­чи военно-силового противоборства с Россией, стоящие перед США и их союзниками, как следует из базового сценария развития МО (рис.), однако, никто не отменял. Поэтому и базовый сценарий развития ВПО на Украине будет ограничен этими рамками.

Переговоры могут стать исклю­чительно тактическим средством продолжения военно-силовой борь­бы, которая может закончиться ком­промиссом только при значимом во­енном результате, как минимум, от­носительной победе одной из сторон.

Проблема, кроме того, в том, что на Западе к концу 2024 г. должна победить одна из доминирующих по­литико-идеологических концепций во внешней политике: идеологиче­ский либерализм (глобализм), свя­занный в настоящее время с Дж. Бай- деном[6], и прагматизм (реализм), ко­торого придерживается другая часть правящей элиты США и Запада в целом. Внешнеполитическая и воен­ная стратегия не только США, но и других стран Запада в конечном счё­те в 2024 г. будет испытывать на себе результаты этого противоборства, в том числе и на выборах в США, и в ЕС, и в других странах.

Оба эти течения в США и Европе преследуют одну и ту же главную цель - сохранить контроль правящей элиты на Западе над военно-полити­ческой и финансово-экономической обстановкой в мире, т. е. обеспечить себе максимально благоприятные условия существования с помощью имеющихся у них силовых - военных и невоенных - средств и методов. Разница существует в подходах: в од­ном случае США претендуют на ли­дерство в глобализации во всех обла­стях, а в другом - на национальное лидерство, сугубо прагматическое, даже традиционное.

Среди таких средств и методов военная сила имеет важнейшее зна­чение прежде всего в одной из своих форм - политико-психологической (угрозы, шантаж, создание «позиции силы»), самая опасная из которых (военное насилие) рассматривается в качестве крайней формы исполь­зования, потому что трудно контро­лируется.

Подход к выбору силовых средств у сторонников лидерства в глобали­зации и автаркии тоже разный. В первом случае предполагается универсальное лидерство и конт­роль во всех областях, а во втором - в тех, которые выгодны США.

Примечательно, что война тоже понимается по-разному.

В первом случае как использова­ние военно-силовых средств в самом широком спектре борьбы - от «мягкой силы» до применения ЯО. Во втором - акцент делается на традиционных средствах: политико-дипломатиче­ских, военных, финансово-экономи­ческих. Очевидно, что позиция «глу­бинного государства» (вооружённые силы страны, ЦРУ, конгресса, бизне­са и пр.) достаточно компромиссная: оба лагеря примерно одинаково пред­ставлены не только среди республи­канцев и демократов, но и среди чи­новников и военных, а также круп­ного бизнеса.

Военные действия, вплоть до уровня применения ЯО, рассматри­ваются коалицией, прежде всего США, как крайняя и наименее жела­тельная возможность перевода воен­ного конфликта в глобальный конф­ликт, который, если и произойдёт, должен быть на территории Евро­пы. Преимущественно и желатель­но - стран Восточной Европы.

Это положение, допустимое для США, естественно, не устраивает большую часть правящей европей­ской элиты, которая подвергнется в данном случае прямому риску.

«Естественным» прологом к такой войне может быть «большая война» в Европе. Именно поэтому идеи стратегии «большой сухопутной войны» на территории Европы без применения ЯО, как крайняя форма военных действий на украинском ТВД, вызывают откровенные опасе­ния и дискуссии, угроза которой, однако, используется рядом запад­ных политиков в качестве попытки силового давления на Россию.

 

Приоритеты стратегического планирования западной коалиции на Украине в 2024-2025 годах

Очень трудно понять военную стратегию и военную политику западной коалиции на Украине, ко­торая постоянно противоречит в своих основных положениях. Чтобы представить себе конкретную внеш­неполитическую и военную страте­гию Запада на Украине в 2024 г., абстрагируясь от многочисленных деталей, дискуссий и субъективных оценок, лучше всего попытаться со­здать самую общую модель, обла­дающую, однако, безусловными практическими преимуществами [7] [8].

Главное её преимущество - долго­срочный и принципиальный харак­тер предлагаемого приоритета, влия­ющего на разработку политики и стратегии западной коалиции в усло­виях формирования нового миропо­рядка [7, с. 22-24], а не реагирующе­го на многочисленные субъективные особенности политического процесса и особенно военной логики.

Понятно, что такая модель будет страдать множеством недостатков прежде всего прикладного характера, который очень важен для стратегии на ближайшую перспективу, но тем не менее ещё важнее представить себе, хотя бы в общей форме, грани­цы этой стратегии. Эти границы все­го виднее, исходя из представлений о стратегическом планировании.

В этом качестве предлагается ис­пользовать уже готовую модель, в ко­торой описаны контуры внешнеполи­тической стратегии и подход к стра­тегическому планированию на Западе, во многом совпадающие с предыдущими, перечисленными выше оценками , а может быть, и конкретную персональную концеп­цию авторитетного специалиста. Она описана, хотя и неполно, например, одним из авторитетных специали­стов - почётным руководителем отде­ла стратегии Международного инсти­тута стратегических исследований (CSTS) [11], Э. Кордсманом, который её назвал «приоритетами» стратегиче­ского планирования, «проблемой № 1» в американской политике[9].

Эти приоритеты говорят в пользу того, что в США формируется новая концепция использования военной силы, которая имеет прямое отноше­ние к будущей военной стратегии на украинском ТВД, хотя пока что и не претендует на детальное оформление и нормативное закрепление. Важно отметить несколько принципиаль­ных аспектов этих приоритетов стра­тегического планирования, потому что они помогут избежать существу­ющих многочисленных и размытых трактовок военной стратегии США. Особенно в связи с позицией ряда стран ЕС, которые формируют свою, относительно самостоятельную по­литику и стратегию [12].

Во-первых, говорится в докумен­те Э. Кордсмана, они должны быть адаптированы к фактическому раз­витию российской угрозы, а также к полной сетевой оценке того, каковы российские расходы и возможности развития России на самом деле, а также её реакция на войну на Украи­не с течением времени.

Цель - прагматическая. Она со­стоит в том, чтобы создать наиболее экономически эффективную струк­туру ведения боевых действий, а не решить все проблемы.

Это также должно отразить необ­ходимость по-разному относиться к конкретным странам НАТО и рас­ставлять приоритеты таким обра­зом, чтобы удовлетворить как на­циональные потребности, так и по­требности НАТО.

Это - прямой призыв к прагма­тизму и признанию реальных воз­можностей России, в том числе и военной области, т. е. не надо пере­оценивать российскую угрозу и ха­рактер развития страны, чтобы со­здать эффективную экономически модель противоборства, а не финан­сировать все возможные направ­ления.

Иными словами, первый приори­тет и принцип стратегического пла­нирования должен быть прагма­тизм, соответствующий эффек­тивной экономической модели развития США. Война в этом слу­чае выступает просто частью сило­вой политики, а не целью, достиже­ние которой требует неограничен­ного количества ресурсов и рисков.

Во-вторых, приоритет «не состо­ит в том, чтобы пытаться решить все проблемы НАТО и ЕС» в конф­ликте на Украине.

«Надо ограничиться некоторыми из них, “самыми прикладными”». Ре­комендации, сделанные в отноше­нии изменений в методах НАТО, а также планирования и развития на­циональных сил, не означают, что НАТО может решить любую пробле­му или что страны НАТО могут (или будут) тратить достаточно средств, для решения всех наиболее важных проблем.

Отсюда вывод: не следует реагиро­вать на все потенциальные возмож­ные угрозы и рассматривать любые шаги со стороны России как угрозу, не стоит работать над всеми програм­мами, а надо выбрать наиболее при­оритетные. Задачи национального развития могут противоречить зада­чам реализации военных программ.

Э. Кордсман справедливо считает, что «их не­обходимо применять таким образом, чтобы при­нять тот факт, что конкуренция с гражданскими расходами часто будет означать жёсткие компро­миссы относительно того, чего можно достичь с течением времени», и что «более крупная и раз­витая держава должна будет поддерживать мень­шие и более бедные государства» [11].

Надо также понимать, что абсо­лютно точных решений выбора ВВСТ быть не может: «Нет чёткого ответа на вопрос “сколько достаточ­но”, или на то, как следует распре­делять бремя. Цель состоит в том, чтобы “найти лучшие компромис­сы и улучшить общие усилия”».

Налицо опасение, что бесконтроль­ное соревнование в области производ­ства ВВСТ и боеприпасов может стать слишком обременительным и превра­титься в самостоятельную цель, пре­пятствующую развитию. Очевидно, что это - откровенный призыв к ком­промиссу. И не только внутри НАТО, где есть разные позиции, но в отноше­нии общей стратегии коалиции [9].

В-третьих, важнейшим приори­тетом становится оптимизация во­енной политики и стратегии, её адаптация к нуждам развития.

Э. Кордсман справедливо полага­ет, что список приоритетов совер­шенствования основных сил на пер­вый взгляд может показаться устра­шающим, но это список, с которым всегда пытаются справиться многие страны НАТО, и масштаб усилий сно­ва должен быть адаптирован к отра­жению реальной российской угрозы, которая уже показала, что прошлые оценки разведки резко преувеличены. Иначе говоря, опять нужен рацио­нальный подход, соответствующий масштабам российской угрозы, а не оценкам (завышенным) разведки.

Цель должна заключаться в том, чтобы с течением времени реагиро­вать как можно более эффективно, одновременно признавая необходи­мость реагирования на требования гражданских расходов.

«Хорошо управляемые и реалистичные планы и бюджет будут иметь решающее значение, а огра­ничение роста затрат и технических рисков будет не менее важным» [11].

Окончательный общий знамена­тель таков: все эти приоритеты вклю­чают в себя «постоянные изменения в военных технологиях и методах ве­дения войны, которые взаимодей­ствуют и обусловлены реальными политическими событиями» [11].

В-четвёртых, не отрицая, в принципе, долгосрочного характера стратегического планирования), де­лается практический вывод о том, что в современных условиях необ­ходимо исходить из краткосрочных прогнозов и планирования.

«Существует тенденция пытаться планировать слишком далеко в будущее или создавать фикси­рованные планы, как будто непредвиденные еже­годные события, изменения в стоимости и техно­логиях не изменят необходимость определённых усилий. По большому счёту даже предположение о том, что понадобится на пять лет вперёд, сопря­жено с высоким элементом риска, поэтому эффек­тивное планирование сил должно быть упреждаю­щим на ежегодной основе» [11].

Важно, что эта оценка американ­ского эксперта в целом отражает наиболее реалистический и адекват­ный подход к проблеме, во многом избавленный от пропаганды и поли­тической публицистичности. Его можно представить в качестве наи­более реалистической концепции стратегического планирования во­енной стратегии западной коалиции на краткосрочную перспективу. Если, конечно, она не будет нахо­диться под абсолютным влиянием либерального идеализма.

Эта модель концепции стратеги­ческого планирования военной по­литики и военной стратегии запад­ной коалиции:

требует реальной оценки рос­сийских действий, подходов и воз­можностей нашей страны, призы­вая к стратегии «максимальной эко­номической эффективности» и «ведения боевых действий»;

- эта западная стратегия не долж­на претендовать на «решение любой или всех проблем», т. е. не должна быть глобальной с точки зрения по­становки и решения всех задач;

- для этой стратегии необходим поиск лучших, наиболее эффектив­ных и «компромиссных» решений;

- «приоритеты» должны быть «адаптированы к масштабам рос­сийской угрозы»;

- военные планы и риски должны соответствовать реальным угрозам;

- эффективное планирование и оценка рисков должно быть в конеч­ном счёте краткосрочным (а не на пять и более лет).

Надо сразу оговориться, что в НАТО только частично была воспри­нята эта рекомендация: там сохра­нилось долгосрочное (на 10 лет) пла­нирование, особенно в ЕС, но одно­временно были сделаны практически поправки на тактические измене­ния. Противоречивость в этом под­ходе, в частности, проявилась в ре­шениях НАТО 2023-2024 гг., когда, с одной стороны, принимались дол­госрочные и масштабные планы во­енного строительства и развития инфраструктуры, а с другой - крат­косрочные оперативные решения, ориентированные на потребности сегодняшнего дня.

Таким образом, рекомендации ве­дущего эксперта, которые взяты в качестве базовой модели стратегиче­ского планирования военной страте­гии США на 2024 г., в конечном счё­те сводятся к прагматической кор­ректировке стратегии Запада в направлении её оптимизации и практической адаптации к военно-­политическим и финансово-эконо­мическим реалиям 2024 г.

Военная стратегия не должна пре­увеличивать действительные риски военных угроз, исходящих от России, но в то же самое время отнюдь не должна быть ориентирована на сни­жение интенсивности военных дей­ствий, которые необходимо «оптими­зировать», в том числе и в целях максимального использования воз­можностей ВСУ. Похоже, что военная стратегия западной коалиции должна приспособиться к такому представле­нию о войне, которое в наибольшей степени соответствует не столько до­стижению конкретных военных це­лей, сколько созданию оптимальных условий для существования и разви­тия членов западной коалиции.

Эти теоретические рекомендации не вполне совпадают с действиями, которые последовали в конце 2023 и начале 2024 г., прежде всего с точки зрения эскалации политической рито­рики и угроз со стороны большинства руководителей стран НАТО. Но - и это подчёркивается в тезисах о стратеги­ческом планировании - риторика имеет мало общего с реальной поли­тикой и стратегией. Она существует отдельно, а военная стратегия, воен­ная политика и бизнес - отдельно.

Данное противоречие может го­ворить о том, что:

- в начале 2024 г. западные руко­водители сознательно повысили гра­дус полемики, чтобы продемонстри­ровать свою поддержку ВСУ и готов­ность участвовать даже на стороне Украины в военных действиях с це­лью добиться от России согласия на временное замораживание конфлик­та, на формальное перемирие и пере­говоры в условиях продолжения во­енных действий. Эта риторика стала реакцией на потери и неудачи ВСУ в конце 2023 - начале 2024 г.;

- трезвые, прагматичные реко­мендации, аналогичные приведён­ным документам, оказались на ка­кое-то время публично отвергнуты­ми в силу временной политической конъюнктуры, в частности, будущих американских выборов.

Таким образом, общая публичная и экспертная оценка состояния ВПО на украинском ТВД и стратегии За­пада складывается из большого чис­ла факторов и тенденций. Но преж­де всего представляется необходи­мым выделить из них различные субъекты военно-политической за­падной коалиции, политика кото­рых в отношении России и Украины будет в 2024-2025 гг. несколько от­личается друг от друга. Как мини­мум речь идёт о:

- позиции главного неформаль­ного субъекта вооружённой борьбы на Украине - широкой западной во­енно-политической коалиции, в ко­торую входят не только 32 государ­ства - члены НАТО и члены ЕС, но и целый ряд других государств, вклю­чая нейтральные страны;

- таких относительно самостоя­тельных субъектах - международ­ных организациях (коалициях), как НАТО и ЕС, обладающих определён­ной спецификой в деятельности и политике на Украине;

- отдельных государствах - членах коалиции НАТО и ЕС, позиции кото­рых по ряду вопросов отличаются от позиций «больших» субъектов;

- субъектах, которые не входят в широкую коалицию, но участвуют в той или иной степени в её политике (например, Швейцарии, Японии, Ав­стралии и др.). Их позиция может ме­няться в том числе и радикально в 2024-2025 гг. в пользу США и НАТО;

- кроме того, можно выделить и позиции некоторых негосударствен­ных акторов, прежде всего, между­народных институтов и бизнеса, ко­торые влияют на формирование ВПО и стратегию США и НАТО.

Развитие ВПО на украинском ТВД и формирование отношений Украины с США и союзниками во многом предопределяется политиче­скими, финансово-экономическими и особенно военно-техническими возможностями всех членов запад­ной военно-политической коалиции. Их недостаток в 2024 г. - основная причина краха[10] западной страте­гии, а именно провал нанесения по­ражения России «стратегического поражения», которое для США имел бы огромное геополитическое значе­ние, совершенно безотносительно ситуации на Украине, потому что мгновенно отразится на позициях США в других регионах планеты.

Вашингтону нужно продемонст­рировать всему миру, прежде всего Китаю, что Америка способна жёстко наказать тех, кто бросает ей вызов, и тем самым восстановить веру в своё могущество, которое стало де­вальвироваться после поддержки Россией Сирии, африканской экс­пансии ЧВК России, постепенным вытеснением позиций США в мире.

План «А» США и их союзников за­ключался в разрушении финансов, экономики и государства в России за первую половину 2022 г. с помощью «адских санкций» и развала финансо­вой системы страны. Экономический блицкриг в 2022 г., однако, провалил­ся. Его военной вариацией в 2023 г. стала идея военного разгрома Воору­жённых сил России в результате на­ступлений ВСУ, обеспеченной в том числе новой техникой, наёмниками, советниками, средствами разведки, связи и логистики НАТО. И первый, и второй этапы плана «А» показали, что система государственного, политиче­ского и военного управления России оказалась устойчивой, способной пе­рейти от обороны к нападению в 2024 г., а ОПК вполне дееспособным и, более того, способным к вероятно­му наращиванию наступательных возможностей до конца 2024 г.

Также безрезультатно оказалось экономическое и политико-админи­стративное давление на Россию в 2023 г. по всему спектру междуна­родных институтов и организаций. Признание этого наступило факти­чески после неудачи контрнаступа летом 2023 г., когда медленно стала меняться стратегия всей коалиции уже на саммите НАТО в Вильнюсе.

Саммит в Вильнюсе включил план «Б» и показал, что США уже не надеются на «чистую победу».

Теперь Вашингтон играет в долгую - он намерен снова стать не только такой военной силой, которой более никто не решится бросить вы­зов, но и победить по очкам в систем­ном силовом противоборстве, точнее, в создании для себя максимально благоприятных внешних условий ве­дения войны. Но для этого нужны дополнительные военно-технические ресурсы, которых не будет в требуе­мых количествах как минимум до 2024 г. Поэтому нужно переходить к стратегии активной обороны силами ВСУ и поддержки Запада. Это - дру­гая, более адаптированная к реалиям стратегия.

Конфликт на Украине США постараются сделать бессрочным (как мини­мум - длительным) и использовать, с одной стороны, для ослабления России, а с другой - как предлог для быстрого превращения НАТО из структуры для точеч­ных операций в отдалённых регионах мира в реальный инструмент глобальной войны и, соответственно, глобального доминирования в мире в интересах США.

Сначала в Европе - против России, а затем военная сила должна начать проецироваться на Азию - уже против Китая. Это может происходить в 2024­2025 гг. даже одновременно. По оценке главы Военного комитета НАТО адми­рала Р. Бауэра, на такую трансформацию блоку потребуются годы. Всё это время конфликт на Украине должен продолжаться, поэтому США будут делать все, чтобы не допустить явной победы России в 2024 г. Вашингтон может пойти на некоторую заморозку конфликта, но с условием, чтобы она не соблю­далась до конца. Как это было на Донбассе с 2014 по 2022 г.

Учитывая ограниченность собственно военно-технических возможностей влияния на военный конфликт на Украине у большинства членов коалиции, акцент прежде всего будет делаться на политико-дипломатическую, военно-­техническую и иную силовую, т. е. не столько на прямую военную поддерж­ку Украины и ВСУ, сколько на косвенную, т. е. как на блоковую, системную, коалиционную стратегию на основе НАТО и ЕС, «расширенные коалиции», так и на традиционной для США двусторонней основе отношений с отдель­ными странами.

В этих целях, в частности, США и страны ЕС будут формировать разного рода коалиции (танковые, дроновые, артиллерийские, авиационные и пр.[11]), в которых будут принуждать участвовать широкий круг стран. В некоторых та­ких коалициях уже числится до 50 государств. Это будет своего рода «широкий кооператив», который сможет поставлять на Украину самый разный спектр товаров на самых разных политических и финансовых условиях. Именно это происходило в 2022-2023 гг. прежде, когда под нажимом США разные страны обеспечили поставки ВВСТ и боеприпасов на Украину в огромных масштабах.

Задача США в 2024 г. - максимально консолидировать и перенаправить все оставшиеся ресурсы союзников и партнёров, т. е. более 50 государств - членов западной военно-политической коалиции, а также разных контро­лируемых ими акторов - от НПО и университетов до корпораций и отдель­ных граждан, против России, «заставить их (как откровенно заявил Д. Трамп) воевать с Россией».

Таким образом, 2024 г. в стратегии западной военно-политической коа­лиции будет годом консолидации, оптимизации и использования самых разных сил против России, собственно военной частью которой будет актив­ная оборона и попытки контрнаступления на отдельных направлениях СВО, сопровождаемые ударами ВТО большой дальности, диверсионными и тер­рористическими операциями.

 

__________________________________

ПОДБЕРЁЗКИН Алексей Иванович - доктор исторических наук, профессор МГИМО(У) МИД России, директор Центра Военно-политических исследований МГИМО МИД России - Концерна ВКО «Алмаз-Антей». E-mail: podberezkin@gmail.com

Ключевые слова: военная стратегия, военное противоборство, Россия, США, НАТО, Украина.

[1] Whitman J.O. Verdict of Battle: The Law of Victory and the Making of the Modern War. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2012. Р. 300.

[2] Таки В.В. Принуждение к равенству // Россия в глобальной политике // URL: https://globalaffairs. ru/articles/prinuzhdenie-k-ravenstvu/

[3] Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии // Развитие теории и практики военной стратегии: Сборник материалов военно-научной школы. М.: ВАГШ ВС РФ, 2024

[4] Послание Президента Федеральному Собранию // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ transcripts/messages/73585

[*] Военно-силовое противоборство на Украине – использование широкого спектра силовых – собственно военных и не только военных – способов, сил и средств.

[5] National Military Strategy of the United States. 2022 // URL: https://www.jcs.mil/Portals/36/NMS%20 2022%20_%20Signed.pdf

[6] Полная стенограмма послания Дж. Байдена «О положении в Союзе». 08.03.2024 // The New York Times // URL: https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.579891a2-66152549- 00a817ad-74722d776562/https/www.nytimes.com/2024/03/08/us/politics/state-of-the-union-transcriptbiden.html?__ya_mt_enable_static_translations=1l

[7] Подберёзкин А.И. Будущее миропорядка до 2035 года // Обозреватель–Observer. 2023 № 6. С. 25.

[8] Когалов С. США создали коалицию из 54 государств для накачки Украины оружием // Российская газета. 2024. 30 января.

[*] Разница в подходах Дж. Байдена и Д. Трампа к стратегии против России – в подходах правящей элиты США – либерально-глобалистской (идеологической) и автаркией (прагматической). Значение автаркии – самодостаточность (самообеспеченность).

[*] Отчётливо просматривается разница в политике на украинском ТВД таких субъектов коалиции, как Австралия, Албания, Венгрия и целый ряд других государств, включая её лидеров – Франции, Германии и США.

[9] Фролов К. Оружейное сальдо: какой может быть стратегия Запада в отношении Украины в 2024 году? // Форбс. 2023. 28 декабря.

[*] БЭК – безэкипажное судно.

[10] Пухов Р.Н. От «специальной» к «военной» // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2.

[*] На самом деле представители этих политико-идеологических течений есть не только в обеих партиях, но и вне партий.

[*] Учитывая революционные изменения в военной стратегии последних лет, можно выбрать одну из многочисленных моделей (Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии).

[**] Это может быть нормативная или иная модель, например, утверждённая в качестве официального документа (National Military Strategy of the United States. 2022 // URL: https://www.jcs.mil/Portals/36/ NMS%202022%20_%20Signed.pdf).

[11] Глобальный прогноз. Разделение мира. Январь – февраль. 2024 // URL: https://features.csis.org/ global-forecast-2024/

[12] Боррель Дж. Мюнхенская конференция по безопасности: четыре задачи геополитической повестки ЕС // Официальный сайт Европейского союза. 25 февраля 2024 г. // URL: https://www.eeas.europa. eu/eeas/munich-security-conference-four-tasks-eu%E2%80%99s-geopolitical-agenda_en

[*] В России существует более подробный и нормативно принятый аналог «Об утверждении основ государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации», утверждённый Указом Президента РФ от 8 ноября 2021 г. № 633.

[*] В США сохранились неиспользованные большие запасы ВВСТ и боеприпасов, которые могли бы быть переданы ВСУ, но остались на складах. Вероятная причина – опасения руководства ВС США, что им (в случае чрезвычайных обстоятельств) не хватит этих запасов для собственных нужд.

Алексей ПОДБЕРЁЗКИН

 

Приложение

Окончательный список палаты представителей и сената США включал следующее оружие, которое позже, в 2023-2024 гг., имело принципиальное значение не только на Украине, но в Газе и других регионах:

– 864 000 XM1128, XM1113, M107 и M795 (155-мм патроны);

– 12 000 совместных ракет класса «воздух-земля» AGM-179 (JAGM);

– 700 М142 HIMARS;

– 1700 ATACMS;

– 2600 гарпунов;

– 1250 морских ударных ракет;

– 106 000 управляемых ракетных систем залпового огня (GMLRS);

– 3850 единиц оружия улучшения ракетного сегмента PAC-3;

– 5600 FIM - 92 «Стингер»;

– 28 300 FGM - 148 «Джавелин»;

– 5100 усовершенствованных ракет класса воздух-воздух средней дальности AIM-120;

– 2,2 млн модульных артиллерийских зарядных систем;

– 12 050 M982A1 «Экскалибур»;

– 950 ЛРАСМ;

– 3100 ДЖАССМ;

– 1500 стандартных ракет-6 (СМ-6);

– 5100 ракет «Сайдвиндер» (AIM-9X) [1].

[1] Роке Э. Представители конгресса и сената согласились на многолетние закупки боеприпасов // Срочные военные новости, 07.12.2022 // URL: https://breakingdefense.com/2022/12/house-senate-defense- authorizers-agree-to-multi-year-muntion-buys/

 

Библиография • References

Боррель Дж. Мюнхенская конференция по безопасности: четыре задачи геополи­тической повестки ЕС // Официальный сайт Европейского союза. 25 февраля 2024 г. // URL: https://www.eeas.europa.eu/eeas/mumch-security-conference-four- tasks-eu%E2%8o%99s-geopolitical-agenda_en

[Borrel’ Dzh. Myunhenskaya konferenciya po bezopasnosti: chetyre zadachi geopoliticheskoj povestki ES // Oficial’nyj sajt Evropejskogo soyuza. 25 fevralya 2024 g. // URL: https://www.eeas.europa.eu/eeas/munich-security-conference-four-tasks- eu%E2%80%99s-geopolitical-agenda_en]

Глобальный прогноз. Разделение мира. Январь - февраль. 2024 // URL: https:// features.csis.org/global-forecast-2024/

[Global’nyj prognoz. Razdelenie mira. YAnvar’ - fevral’. 2024 // URL: https://features. csis.org/global-forecast-2024/]

Когалов С. США создали коалицию из 54 государств для накачки Украины ору­жием // Российская газета. 2024. 30 января.

[Kogalov S. SSHA sozdali koaliciyu iz 54 gosudarstv dlya nakachki Ukrainy oruzhiem // Rossijskaya gazeta. 2024. 30 yanvarya]

Подберёзкин А.И. Будущее миропорядка до 2035 года // Обозреватель-Observer. 2023 № 6. С. 22-41.

[Podberyozkin A.I. Budushchee miroporyadka do 2035 goda // Obozrevatel’-Observer. 2023 № 6. S. 22-41]

Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии // Развитие теории и практики военной стратегии: Сборник материалов военно-научной школы. М.: ВАГШ ВС РФ, 2024. - 228 с.

[Podberyozkin A.I., Tupik G.V. Sovremennye sredstva i mery voennoj politiki i ih vliyanie na razvitie gosudarstvennoj i voennoj strategii // Razvitie teorii i praktiki voennoj strategii: Sbornik materialov voenno-nauchnoj shkoly. M.: VAGSH VS RF, 2024. - 228 s.] Полная стенограмма послания Дж. Байдена «О положении в Союзе». 08.03.2024 // The New York Times // URL: https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.57989ia2- 66i52549-ooa8i7ad-74722d776562/https/www.nytimes.com/2024/o3/o8/us/politics/ state-of-the-union-transcript-biden.html? ya mt enable static translations=il

[Polnaya stenogramma poslaniya Dzh. Bajdena «O polozhenii v Soyuze». 08.03.2024 // The New York Times // URL: https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.579891a2- 66i52549-ooa8i7ad-74722d776562/https/www.nytimes.com/2024/o3/o8/us/politics/ state-of-the-union-transcript-biden.html? ya mt enable static translations=il]

Послание Президента Федеральному Собранию // URL: http://www.kremlin.ru/ events/president/transcripts/messages/73585 [Poslanie Prezidenta Federal’nomu Sobraniyu // URL: http://www.kremlin.ru/events/ president/transcripts/messages/73585]

Пухов Р.Н. От «специальной» к «военной» // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 21-36.

[Puhov R.N. Ot «special’noj» k «voennoj» // Rossiya v global’noj politike. 2024. T. 22. № 2. S. 21-36]

Роке Э. Представители конгресса и сената согласились на многолетние закупки бое­припасов // Срочные военные новости, 07.12.2022 // URL: https://breakingdefense. com/2022/i2/house-senate-defense-authorizers-agree-to-multi-year-muntion-buys/ Таки В.В. Принуждение к равенству // Россия в глобальной политике // URL: https://globalaffairs.ru/articles/prinuzhdenie-k-ravenstvu/

[Taki V.V. Prinuzhdenie k ravenstvu // Rossiya v global’noj politike // URL: https:// globalaffairs.ru/articles/prinuzhdenie-k-ravenstvu/]

Указ Президента РФ от 8 ноября 2021 г. № 633 «Об утверждении основ государ­ственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации» // URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/47244 [Ukaz Prezidenta RF ot 8 noyabrya 2021 g. № 633 «Ob utverzhdenii osnov gosudarstvennoj politiki v sfere strategicheskogo planirovaniya v Rossijskoj Federacii» // URL: http:// www.kremlin.ru/acts/bank/47244]

Фролов К. Оружейное сальдо: какой может быть стратегия Запада в отношении Украины в 2024 году? // Форбс. 2023. 28 декабря [Frolov K. Oruzhejnoe sal’do: kakoj mozhet byt’ strategiya Zapada v otnoshenii Ukrainy v 2024 godu? // Forbs. 2023. 28 dekabrya]

National Military Strategy of the United States. 2022 // URL: https://www.jcs.mil/ Portals/36/NMS%202022%20_%20Signed.pdf Whitman J.O. Verdict of Battle: The Law of Victory and the Making of the Modern War. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2012. Р. 300. - 366 р.