ПЦ метод, как метод стратегического планирования, сохранялся в условиях, когда принимались оперативные решения в 2022 году, точнее эти решения в целом укладывались в алгоритм ПЦМ, хотя регулярно требовали личного вмешательства президента РФ (например, в сентябре 2022 года на встрече с руководителями ОПК)[1]. Иными словами, современный ПЦ метод не реагировал адекватно на оперативные потребности ОПК..
Можно сказать, что первый период СВО (вплоть до июля 2022 года) стал периодом практического отхода от парадигмы финансово-экономического управления просто в силу объективных потребностей военной операции. Это особенно отчетливо стало видно на примере состоявшегося 18 июля 2022 года президентского Совета по стратегическому развитию и национальным проектам, который проходит дважды в год. По оценке президента В.В. Путина, этот Совет последовательно проводит политику «дальнейшего развития сквозных технологий, влияние которых на структурные изменения в экономике, на создание новых производств и бизнесов, на выпуск прорывных продуктов и услуг, конечно, как в таких случаях говорят, трудно переоценить»[2].
Детальную характеристику реализации этой стратегии дал первый вице-премьер правительства А.Р. Белоусов, из которой видна как цель развития, так и инструменты реализации: «На протяжении последних 20 лет технологическая политика ориентировалась главным образом на достижение двух стратегических целей, которые, сразу скажу, остаются остро актуальными и сегодня», – сказал А.Р. Белоусов.
Первое – поддержание технологического паритета с ведущими странами мира, обладание ключевыми технологиями, определяющими возможность решения стратегических, социально-экономических и оборонных задач. Это то, что мы называем технологическим суверенитетом. В условиях санкций эта цель приобретает особое, фундаментальное значение. Как обеспечится её достижение? С помощью каких механизмов?
Во-первых, это то, что я бы назвал государственным технологическим заказом. Выглядит это примерно следующим образом. Государство, как правило, с участием бизнес-сообщества и экспертов определяет перечень критических технологий. Далее через целый набор инструментов обеспечивает их разработку. К таким инструментам технологического госзаказа относятся: важнейшие инновационные проекты государственного значения, технологические программы отраслевых министерств и госкорпораций, программы поддержки научных и научно-образовательных центров и другие. Всего таких инструментов более 150.
Объём бюджетного финансирования только по госпрограмме «Научно-технологическое развитие Российской Федерации» в 2022 году – 464 миллиарда рублей. Исполнителями государственного технологического заказа являются, как правило, всевозможные вузы, НИИ, R&D-центры, а результатом – научные статьи, в лучшем случае опытные образцы и патенты.
Во-вторых, это соглашения, которые в соответствии с решением Президента заключены между Правительством и так называемыми компаниями-лидерами – то, о чём сегодня уже шла речь. Напомню, предметом этих соглашений является развитие сквозных технологий, которые составляют каркас нового технологического уклада. Это искусственный интеллект, микроэлектроника, квантовые коммуникации и квантовые вычисления, новые материалы, генетические технологии, водородная энергетика, беспроводная связь, распределённые интеллектуальные энергосистемы и накопители энергии и ряд других технологий. Всего их 16.
В соглашениях участвуют девять компаний-лидеров: это Сбербанк, «Ростелеком», «Ростех», «Россети», РЖД, «Росатом», РФПИ, «Газпром» и «Роснефть». За два года – в прошлом и текущем годах – в рамках соглашений было профинансировано 102,5 миллиарда рублей при плане 187,8, то есть 55 процентов от плана, в том числе 49 миллиардов – из бюджета, 42,6 – компаниями-лидерами и 10,9 – из других внебюджетных источников.
В реализации соглашений есть целый ряд проблем. Я на них остановлюсь чуть позже.
В-третьих, это проекты-маяки. Что это такое? Речь идёт о создании образцов новых рынков, которые функционируют на основе продуктов, создаваемых на базе прорывных, в том числе сквозных технологий. Задача проектов-маяков – отрабатывать понятные условия для бизнеса, включая регуляторику, финансовые модели, первичный спрос на новые высокотехнологичные продукты и затем обеспечить их масштабирование.
Сегодня запущено пять проектов-маяков. Три – в сфере коммерческого использования беспилотников в трёх средах: авиа-, авто- и водно-грузовых перевозках. Еще два – это электромобили и персональные цифровые медицинские устройства, так называемые медицинские помощники.
На реализацию проектов-маяков в 2022–2025 годах предусмотрено бюджетных средств 13,3 млрд рублей, средств ФНБ – 46 млрд рублей, внебюджетных средств – 81 млрд рублей.
В-четвёртых, это национальная технологическая инициатива (НТИ). Это направление включает несколько элементов: отработку регуляторики, поддержку конкретных проектов, создание инфраструктуры центров компетенции и развития сквозных технологий и, главное, работу с сообществами технологических предпринимателей, прежде всего формирование команд, выращивание стартапов и далее вывод их на рынок.
Сегодня в этой системе НТИ находится свыше 3,3 тысячи компаний, а всего разными форматами работы охвачено почти четыре миллиона человек – это те, кто зарегистрирован в системе «Лидер ID». В рамках НТИ сформирована сеть из 21 центра технологических компетенций на базе вузов и научных организаций, подготовлено более 40 тысяч специалистов по сквозным технологиям, заключено около двух тысяч лицензионных соглашений.
В консорциумы НТИ вошли более 750 организаций, которыми запущено более 200 крупных проектов. В результате коммерциализации деятельности центров НТИ в 2021 году уже получен доход в размере 6,5 млрд рублей. За два прошедших года на НТИ были выделены бюджетные средства в объёме 17,2 млрд рублей, в 2023–2025 годах планируется выделять порядка восьми млрд рублей ежегодно.
В-пятых, это проект поддержки передовых инженерных школ, обеспечивающих образовательную составляющую технологического суверенитета. Предусматривается создание не менее 30 передовых инженерных школ на базе отобранных вузов в партнёрстве с высокотехнологичными компаниями с привлечением софинансирования – важно – под конкретный кадровый запрос этих компаний.
Предусмотрено бюджетное финансирование в 2022 году почти три миллиарда рублей, в 2023–2025 годах – 28,3 млрд рублей. Таким образом, отмеченные пять механизмов – это тот инструментарий, который задействован для достижения первой цели – технологического суверенитета.
Вторая цель, которая также реализуется все последние годы параллельно первой, – это экономизация технологий, превращение их в фактор капитализации и создание добавленной стоимости на уровне как страны в целом, так и отдельных корпораций. Попросту говоря, фактор роста ВВП.
При этом отмечу, здесь мы довольно сильно отстаём. Если смотреть на объём инновационной продукции в общем объёме продаж как на индикатор вклада технологий в экономику, Россия далеко не в лидерах. Доля такой продукции у нас составляет шесть процентов, а в лидирующих странах – 20–27%.
Какие здесь задействованы механизмы?
Во-первых, «дорожная карта» регуляторных изменений по снятию барьеров и стимулированию оборота результатов интеллектуальной деятельности. Работа, которая ведётся совместно с Советом Федерации с участием РСПП, «Деловой России» и экспертного сообщества. Всего до 2024 года предусмотрено принятие 30 нормативно-правовых актов. Восемь уже приняты.
Во-вторых, это правительственная инициатива, которую мы называем «Взлёт от стартапа до IPO», или лифт для технологических компаний. Она нацелена на создание среды для выращивания стартапов вплоть до достижения ими высокой рыночной зрелости, причём под конкретные технологические задачи страны и запросы крупных компаний. Включает три составные части.
Это бесшовная склейка мер поддержки стартапов институтами развития. То есть стартап, вошедший в зону видимости институтов развития, должен подхватываться ими и двигаться вплоть до привлечения стратегических инвестиций. Механизм основывается на взаимных соглашениях институтов развития. Участники: фонд «Сколково», Фонд содействия инновациям, Фонд инфраструктурных и образовательных программ, «Корпорация МСП», «Платформа НТИ», АНО «Иннопрактика».
В режиме бесшовности планируем поддержать порядка 9,5 тысячи компаний-предпринимателей. Рост выручки – порядка 290 миллиардов рублей до 2024 года.
Вторая часть механизма лифта для стартапов – информационная система, в которой стартапы имеют цифровое отображение своего текущего состояния и своей истории, причём на языке технологической, инвестиционной и рыночной зрелости, понятной для инвесторов, – это так называемые TRL, MRL, ARL. По сути, речь идёт о формировании витрины стартапов для крупных промышленных компаний и финансовых институтов, причём в форматах, позволяющих принимать решение об инвестициях.
Силами Минэкономразвития, Минобрнауки и Минцифры уже сделан прототип этой информационной системы, разработано и согласовано с бизнес-сообществом и институтами развития техническое задание на её промышленную версию. Но уже сегодня в системе отображается порядка 19 тысяч малых и средних технологических компаний, их путь развития и стадии зрелости.
И третья составляющая лифта для стартапов – механизм доращивания стартапов до уровня готовности к принятию инвестиций и выхода в серию. Этот механизм отрабатывается совместно с АНО «Иннопрактика» и включает ряд программ льготного кредитования и предоставления грантов. Всего на обеспечение данного механизма предусмотрено бюджетное финансирование в текущем году – 15,7 млрд рублей, в последующие три года – 47,3 млрд рублей.
Программно-целевой метод стратегического планирования – не просто один из методов прогноза и планирования, но метод, с помощью которого предполагается добиться конкретного результата[3]. Этот метод требует не только анализа и прогноза ситуации, но и активного вмешательства в её развитие. Надо признать, что (как показывает СП социально-экономического развития МЭР от 2013 г.) это метод практически не применялся в России, хотя о приверженности к нему стали говорить достаточно открыто и часто во втором десятилетии нового века.
Стратегическое планирование должно быть основано на нормативных индикативных прогнозах, как справедливо подчеркивается в «Основах» стратегического планирования[4].
Программно-целевой метод управления научно-технологическим развитием и строительством оборонно-промышленного комплекса продолжил активно применяться и современной российской практике, трансформировавшись в систему стратегического планирования, включающую государственные и федеральные целевые программ[5].
В соответствии с Федеральным законом от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации»[6] под стратегическим планированием понимается деятельность по целеполаганию, прогнозированию, планированию и программированию социально-экономического развития Российской Федерации и отраслей экономики, включая сферу обеспечения национальной безопасности[7].
________________________________________
[1] Встреча Президента России с руководителями предприятий оборонно-промышленного комплекса / ВПК, 23.09.2022 // https://vpk.name/news/633534_vstrecha_prezidenta_rossii_s_rukovoditelyami_predpriyatii_oboronno-promyshlennogo_kompleksa.html
[2] Путин В.В. Стенограмма заседания Совета по стратегическому развитию и национальным проектам. 18 июля 2022 г. / http://prezident.org/tekst/stenogramma-zasedanija-soveta-po-strategicheskomu-razvitiyu-i-nacionalnym-proektam-18-07-2022.html.
[3] Особенностью данного метода планирования является не просто прогнозирование будущих состояний системы, а составление конкретной программы достижения желаемых результатов. Программно-целевой метод планирования позволяет не только наблюдать ситуацию, но и влиять на ее последствия.
[4] Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации № 633 от 8 ноября 2021 года «Основы государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации». Ст.9. б). Указа президента РФ / http://www.kremlin.ru/acts/news/67074
[5] Подберёзкин А.И. «Переходный период» развития военно-силовой парадигмы (2019–2025 гг.). Часть I и Часть II. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № № 4, 5, cc. 5–28 и СС. 5–31, а также: Подберёзкин А.И., Подберёзкина О.А. «Переходный период»: главная особенность – милитаризация политики. Часть III. научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 6, cc. 57–72.
[6] Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», с изменениями и дополнениями от 23 июня, 3 июля 2016 г.
[7] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современная военная политика России. В 2 ч., Т. 2. Обзор современного этапа военной политики России. М.: МГИМО-Университет, 2017, сс. 15–249.
