При определении обоюдной значимости общественных организаций и политических партий проявляются две крайности. Одна из них -преувеличение роли партий, низведение профсоюзов, кооперативов и им подобных до ранга "приводных ремней" между партией и "массами". Легко вспомнить, кто у нас особенно отличился в отстаивании подобных взглядов, - прежде всего, лидеры РСДРП (б), включая В. Ленина. Другая крайность, напротив, состоит во всемерном возвеличивании общественных организаций и принижении партий. Сторонники этой точки зрения любят напоминать, что многие политические партии (вроде лейбористской в Великобритании) были созданы профсоюзами и для профсоюзов.
Истина все-таки посередине. Неверно возводить китайскую стену между партиями и общественными организациями. Существует точка зрения, согласно которой политические партии - это просто одна из разновидностей общественных организаций. И те, и другие имеют ключевой общий интерес, ради которого, собственно, и городят весь огород с многоэтажной структурой, программой, атрибутикой... Правда, может показаться, что общий интерес партийцев все-таки очень специфичен - власть. А еще точнее - такая реорганизация общества, при которой одна его часть получает заведомые преимущества перед другими. Но разве интересы каких-нибудь обществ автомобилистов или пчеловодов менее, так сказать, специфичны?
Иными словами, общий интерес партийцев ничуть не более, но, правда, и не менее специфичен, чем интерес активистов любой другой общественной организации. Поэтому для его удовлетворения партия примерно так же нуждается в помощи других общественных организаций, как и те - в помощи партии. Do ut des [1] - вот единственно возможный принцип взаимоотношений между современными политическими партиями и общественными организациями.
Серьезнейшая проблема, объективно стоящая перед партийцами: как разобраться в бескрайнем море современных общественных объединений, как отличить важные от второстепенных. Ведь число таких организаций в той же России стремительно растет. В начале 1990-х годов, когда издали первый всероссийский справочник общественных объединений[2], их у нас было около 2 тысяч, а на Гражданском форуме осенью 2002 года уже говорили о 350 тысячах. Можно, конечно, до хрипоты спорить о наличии или отсутствии гражданского общества в России, но факт есть факт: за последние десять лет число объединений наиболее активных в гражданском отношении россиян выросло даже не в разы, а на два порядка.
Опыт показывает: чтобы правильно оценить общественную организацию, партиец должен задаться, как минимум, двумя вопросами: 1) каков ключевой интерес объединяет ее членов и 2) каковы политико-мобилизационные возможности объединения. Поэтому мы можем избежать скучного разбора полдюжины существующих вариантов типологии общественных организаций. Полезнее выбрать несколько основных разновидностей общественных объединений, традиционно интересующих политиков, и именно их рассмотреть с практической точки зрения.
Самые старые и во многих странах весьма влиятельные общественные объединения - конфессии. Сразу замечу: теолого-атеистический диспут не входит в мои задачи. Ограничусь только гипотезой, что ключевой интерес членов любой конфессии - сохранение их общего мировоззрения. При ранних формах политической организации, например, в аграрных донациональных государствах, вроде Древнего Египта, конфессии играли роль главного охранителя государственной идеологии и были очень влиятельны. Позднее, с усложнением структуры общества и с утверждением в нем принципа идейного плюрализма, конфессии в большинстве стран были отделены от государства и их политические возможности заметно уменьшились. Тем не менее, Российская православная церковь (РПЦ) до сего времени остается важным субъектом политики в нашей стране.
В силу своей высокой идеологизированности конфессии - неудобный партнер для политических партий, носительниц собственной идеологии. Положительные партстроительские результаты возможны только в "идеологическом симбиозе": консерватизм и христианство, например, в середине ХХ веке дали жизнь целому политическому течению - христианской демократии. Однако надо оговориться, что все попытки привить христианско-демократическую идеологию на российской почве порождали лишь очередную политическую секту, вроде созданного в 1990 году Российского христианско-демократического движения (РХДД, лидер - В. Аксючиц). К середине 1990-х, после участия лидеров РХДД в совсем не христианской попытке "парламентского переворота" по руководством Р. Хасбулатова и А. Руцкого, движение фактически перестало существовать.
Не намного моложе конфессий общественные организации предпринимателей. Средневековые цеха, скажем, составляли организационный костяк наиболее сильных городских общин в Европе. Ключевой интерес современных предпринимательских организаций - рост капитала. Все остальные - стабильность и правовые гарантии в обществе, низкие налоги и дешевые кредиты - являются производными от главного.
Хотя в численном отношении предпринимательские объединения невелики, их потенциал существенен. Партия, лоббирующая интересы торговцев и промышленников на Западе, получает не только финансовую поддержку, но и - что, возможно, еще более важно - "раскрутку" СМИ, зачастую также контролируемых бизнесом.
У нас в стране, как принято считать, интересы крупного бизнеса представляет Российский союз промышленников и предпринимателей (лидер В. Вольский). Интересы среднего бизнеса выражает Торгово-промышленная палата (председатель Е. Примаков). А малого - объединение "Опора" (лидер С. Борисов). Кроме того, существуют десятки автономных общероссийских и региональных союзов, федераций, обществ и иных объединений предпринимателей. При этом политические партии пока предпочитают устанавливать с бизнесменами прямые контакты. Однако нет сомнений, что со временем ситуация изменится. В выигрыше окажутся те политические организации, которые имеют опыт сотрудничества с бизнесом и непосредственно, и через цеховые предпринимательские объединения.
Особое значение для политических партий имеют их отношения с объединениями наемных работников - профсоюзами. Ключевой интерес членов профсоюзов - заработная плата. Помимо размера заработной платы и своевременности ее выдачи, профсоюзы могут отслеживать и другие вопросы: условия труда на предприятии, организация отдыха.
Оценить мобилизационные возможности профсоюзов обычно бывает непросто. Мировая тенденция состоит в снижении относительной численности крупных, общенациональных профцентров и одновременном повышении активности "низовых" профорганизаций, поле деятельности которых нередко ограничено одним предприятием.
Нечто подобное наблюдается и в России. Численность крупнейшего нашего профцентра, Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР, наследницы "профмонополиста" советской эпохи ВЦСПС), за последние десять лет сократилась в два раза, до 35 млн. человек. При заключения коллективного трудового соглашения на предприятиях приоритетным правом представлять рабочих и служащих пользуются "первички" ФНПР, однако наибольшим авторитетом у трудящегося люда сплошь и рядом пользуются активисты альтернативных профорганизаций. Существуют и альтернативные профцентры: СОЦПРОФ, Всероссийская конфедерация труда и т.д.
При этом и у ФНПР, и у "альтернативщиков" есть на счету и важные политические победы, и обидные политические поражения. Скажем, консультируя в 2000 году одного из кандидатов на пост мэра Тольятти, я имел возможность наблюдать крайне низкую политическую эффективность работы в целом достаточно сильного альтернативного АВТОВАЗовского профсоюза "Единство". Но, с другой стороны, в 2002-м ведь именно альтернативная Городская конфедерация профсоюзов Анжеро-Судженска заставила уйти в отставку попытавшегося ей противостоять мэра города...
Важный резерв для политических партий - организации защитников окружающей среды. Ключевой интерес современных "зеленых" - не защита природы от человека, как это иногда считает "широкая общественность", а больше защита человека от самоистребления. Совокупные мобилизационные возможности нескольких тысяч экологических объединений в России плохо поддаются анализу, но, безусловно, очень значительны. Их слабость - в территориальной разобщенности и отсутствии единой идеологии.
Можно с уверенностью сказать, что в будущем российские экологисты найдут намного более эффективные формы сотрудничества, чем уже не раз "засветившаяся" (и провалившаяся) на выборах "партия" "Кедр". Серьезные политические организации, которые сегодня помогут российским "зеленым" найти друг друга, завтра получат в их лице активных помощников, а послезавтра, возможно, и сильную партию-союзницу.
Отдельного разговора заслуживают также различные объединения правозащитников. Существенно, что стратегическая цель этих людей идеально совпадает с одной из провозглашенных Президентом целей реформирования России - создании правового государства.
Среди правозащитников много подлинных, не формальных лидеров общественного мнения: талантливых публицистов, писателей, юристов. Но при этом, как и "зеленые", правозащитники в России очень многочисленны, разрозненны и зачастую подвержены довольно противоречивому влиянию из-за рубежа. Опыт участия правозащитников в публичной политике, в основном, сводится к механическому следованию за правыми: СПС, "Яблоком". Но сегодня правые практически выбиты из "большой" российской политики и потенциал правозащитного движения остается невостребованным...
Как же надо строить отношения с общественной организацией, чтобы они не распались уже через месяц? Это еще одна проблема, с которой систематически сталкиваются партийцы.
Существуют, по крайней мере, два уровня, на котором осуществляется взаимодействие между политическими партиями и общественными объединениями: нижний и верхний. Возможно, сказанное мной покажется кому-то ересью, но все-таки важнейший из них - нижний. Именно здесь, между базовыми партийными организациями и "первичками" общественного объединения завязываются наиболее живые, эластичные и потому долговременные связи.
Возьмем для примера контакты партия - профсоюз. Богатый опыт левых партий на Западе убеждает, что партийцы способны помочь лидерам "низовых" профсоюзов решить самые насущные для них проблемы: разработать оптимальную структуру своей организации; уяснить, что может и чего не может профсоюз по закону; определить, каковы права рядовых членов профсоюза и каковы возможности расширения профсоюзной демократии, найти наилучшие формы работы с "неорганизованными" работниками предприятия.
По результатам исследований, проведенных социологами круга А. Бузгалина, можно судить, что наиболее остро российские рабочие воспринимают сегодня проблему недостаточной или несвоевременно выдаваемой заработной платы. Вторая по значимости для них проблема - взаимоотношения с администрацией, причем не только, а иногда даже и не столько с собственниками предприятия, сколько с начальниками цехов и участков, едва ли не зуботычинами укрепляющими "властную вертикаль" на заводах. И третья проблема - полное отсутствие у рабочих информации относительно реального экономического положения их производств и, как следствие, относительно их собственного будущего.[3]
Уверен, если партийцы помогут низовому профсоюзу хотя бы частично решить перечисленные проблемы, хорошую отдачу получит и партия. Во-первых, лидеры местного профсоюза костьми лягут, чтобы сотрудничество их региональной (и даже национальной) федерации с дружественной партией ни при каких обстоятельствах не распалось. Во-вторых, десятку-другому рабочих и инженеров наверняка захочется влиться в партию-заступницу. И, наконец, можно не сомневаться, что на ближайших выборах доля голосующих за партию в рабочих кварталах резко возрастет.
Свои формы укрепления контактов партия-профсоюз существуют и на верхнем уровне. Классическая ошибка партийных лидеров состоит в том, что заключив договор с "руководством" профсоюза, они считают вопрос о сотрудничестве раз и навсегда решенным. Кто только ни наступал у нас на эти грабли! И "партии власти", неизменно стремящиеся к партнерству с ФНПР, и "Яблоко", однажды пылко, да безответно полюбившее Независимый профсоюз горняков России...
Главное - поддерживать сотрудничество все новыми и новыми практическими акциями. Из истории ведь мы знаем несколько, так сказать, степеней близости общественных и политических организаций. Заключение некоего верхушечного соглашения - хороший первый шаг. За ним, как минимум, должны последовать систематические встречи руководителей обеих организаций с целью обсуждения каких-либо конкретных вопросов, их совместная работа в рамках специально созданных комитетов и комиссий. Дальше - выработка и реализация двух-трехгодичных программ сотрудничества в юридической, культурной и иных областях. Через пять-десять лет профсоюз вполне может стать постоянным партнером партии, скажем, таким, каким является либеральный общенациональный профцентр для бельгийских либералов (с 1961 года - Партии свободы и прогресса). Наконец, можно сделать профобъединение органической частью партии, воспользовавшись опытом уже упомянутых нами британских лейбористов.
Форм-то много. Было бы, что называется, содержание.
Станислав Радкевич
Руководитель департамента аналитики ЦПК "Никколо М"
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Do ut des (лат.) - Даю, чтобы и ты дал.
[2] Российские и зарубежные общественные и религиозные объединения. М.: Агенство деловой информации, 1993.
[3] См.: Булавка Л. Нонконформизм: социокультурный портрет рабочего протеста в современной России. М., 2004, с. 77-80.
http://www.fondedin.ru/
