Внутренняя политика каждого государства должна рассматриваться и с точки зрения здоровой основы в государстве для агитации и пропаганды за рубежом.
А.А. Свечин, военный теоретик
Стратегическое планирование ГПВ должно учитывать перспективу развития МО в мире и ВПО в отдельных регионах планеты, не ограничиваясь только угрозами внешней политики России. Сам по себе «хаос» в мире в последние десятилетия был результатом целенаправленной политики и стратегического планирования развития МО правящей элитой США, которая изначально предусматривала сознательную и целенаправленную хаотизацию целых регионовв качестве важнейшего и обязательного условия сохранения возможности США контролировать мировую политику в условиях глобализации. Причём, этот контроль со стороны США (в том числе и для союзников) будет стоить для стран намного дороже, чем прежде. Как признается в «Форин Афеарс», в августе 2025 года, «Торговое соглашение между США и Японией , объявленное в середине июля , значительно увеличило цену для Японии и сократило её страховое покрытие. 15-процентные пошлины, введенные против страны, в десять раз превышают прежние и затрагивают автомобильную промышленность и автозапчасти, сталь и другие крупные японские отрасли. Япония обязалась создать фонд, который инвестирует дополнительно 14% ВВП страны в Соединённые Штаты (эти средства тратятся по личному усмотрению Трампа), что позволит передать Соединённым Штатам часть прибыли. Это представляет собой значительное снижение ожидаемой доходности и контроля японских вкладчиков по сравнению с их предыдущими инвестициями в частный сектор, которые не подвергались столь произвольному надзору со стороны правительства США. …Даже если Япония выполнит соглашение, она останется уязвимой к возможным решениям Трампа об одностороннем повышении страховой премии и дальнейшем сокращении страхового покрытия….».
Пока что союзники США приняли новые правила игры. «Администрация Трампа ожидала, что её ключевые союзники будут готовы заплатить любую цену за защиту США. До сих пор Япония, Мексика, Филиппины и Великобритания придерживались подхода, наиболее близкого к тому, которого ожидала администрация Трампа. В краткосрочной перспективе эти страны решили, что их судьба должна быть в руках Соединённых Штатов, какой бы ни была цена».
Очевидно, что стабильность в мире возможно только при абсолютном доминировании какой-то одной силы, которой уже не было в мире в конце ХХ века: в тот период уже не только Китай или Европа, или СССР-Росссия, но и целый ряд других акторов претендовали если не на полную самостоятельность, то, как минимум, на автономность в политике. Прежде всего потому, что США не смогли монополизировать для себя все факторы силовой политики. Но пытались, хотя изменилось само понимание понятия «сила», которое стало включать такие силовые институты, как информационные и торговые потоки, финансовую систему и другие продукты глобализации. Представление о национальной безопасности и средствах силовой политикиизменилось коренным образом, что отчетливо стало видно в ходе СВО и сотнях тысяч санкций, которые были заявлены Западом в 2022-2025 годы. Очень точно эту ситуацию описал влиятельный американский журнал «Форин Аффеарс» летом 2025: «Эта новая эпоха будет определяться средствами экономического и технологического принуждения – санкциями, атаками на цепочки поставок и экспортными мерами, – которые переориентируют многочисленные точки контроля в инфраструктуре, лежащей в основе взаимозависимой мировой экономики. Более двух десятилетий Соединённые Штаты в одностороннем порядке превращали эти узкие места в сфере финансов, информационных потоков и технологий в оружие для достижения стратегического преимущества. Однако рыночный обмен безнадёжно переплелся с национальной безопасностью, и теперь Соединённым Штатам приходится защищать свои интересы в мире, где другие державы могут использовать свои собственные узкие места».
Очевидно, что ГПВ России в возрастающей степени зависит от процессов «хаотизации» и новых силовых средств политики. Прежде всего, с точки зрения разработки новейших средств противоборства не только в военной области, но и в экономике, финансах, информатике и даже образовании. Установка США на то, чтобы сохранить контроль США в мире можно было только в том случае, если эти субъекты и акторы постоянно находились в стадии хаотизации (не случайно в СССР и России почти без остановки «реформируется наука и образование»). Это нужно потому, что у других стран всё чаще появляются всё более эффективные средства противодействия, которые создаются только в условиях последовательной реализации инициатив, а не лихорадочных «реформ». Даже использование силы Китаем против США при помощи угрозы ограничения поставок редкоземельных материалов оказалось эффективным. Это обязательно следует учитывать при разработке ГПВ, где оружием должно стать и не военное насилие.
Так, например, США не нужна была стабильная Ливия или Ирак, которые находились под авторитарным управлением, но такой же авторитаризм в КСА был вполне допустим потому, что это королевство было в зависимости от США. Стабильная Россия при В.В. Путине становилась уже не просто неудобной, но и опасной потому, что её укреплявшийся суверенитет во внешней политике почти всегда «переходил дорогу» политике США в нескольких регионах и – что более опасно - создавал международные институты вне контроля США - БРИКС, ЕВраЗеС, ОДКБ, Шанхайская организация и пр. Кстати, США никогда не создавали своих представительств в этих структур, не признавали их и всегда с ними боролись. Особенно актуальна сейчас политика Д. Трампа, направленная против консолидации БРИКС.
«Хаотизация» была очень удобна США и потому, что почти всегда позволяла США использовать своих союзников против оппонентов и противников «по доверию». В этих целях почти всегда наблюдался параллельный процесс, когда происходила:
- «хаотизации» МО,
- обострения внутриполитической дестабилизации (как справедливо писал А.А. Свечин, «Будущие войны… создадут более или менее сильные пораженческие группировки»),
- и создания «коалиции» против противников США – в Ираке, Югославии, Афганистане, Иране, России и т.д., которые могут решить военно-технические проблемы продолжения масштабных войн. Например, в середине 2025 года ВСУ столкнулись с кризисом в целых сегментах вооружений и техники, которые пытаются решить «коалиционно». В докладе за 2025 год Министерства обороны США, например,отмечается: "По состоянию на этот квартал Украина практически исчерпала свои запасы советских и российских артиллерийских и ракетных боеприпасов, что делает ВСУ практически полностью зависимыми от западной помощи». В докладе также подробно описываются другие проблемы, с которыми сталкиваются украинские вооруженные силы, поскольку они несут все более серьезные потери в личном составе и технике, в то время как российские войска уже несколько месяцев уверенно продвигаются вперед."Запасы советской техники в бывших странах-участницах Варшавского договора также быстро истощаются, а это означает, что западная техника будет составлять все большую долю в арсенале Украины в случае продолжения боевых действий". Ожидается, что это приведет к серьезному сокращению количества доступной техники, поскольку западная техника не только доступна в ограниченных количествах, но и непригодна для полного восполнения потерь Украины в советской технике».
Другой яркий пример – создание «коалиции желающих» в Европе против России по поводу СВО. «Хаотизация» глобальная сопровождалась попытками внутриполитической дестабилизации в России и наращивания мощи «коалиции желающих», которая, в конечном счете, стала главным (автономным) американским антироссийским инструментом в Европе. Именно ей США делегировали все проблемы войны с Россией, прежде всего, военные риски, политические проблемы и финансово-экономические потери, оставив для себя возможность использовать выгоды (по некоторым оценкам, до 100 млрд. долл. ежегодно от продажи не самых современных ВВСТ).
Действительно, хаос в Восточной Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке, Юго-Восточной Азии нередко (при желании увидит в нем сознательную волю неких субъектов) становился результатом долгосрочной и последовательной политики США.
Ярким примером этого служит политика США в отношении Украины, которая целенаправленно вела правящую элиту этой страны к созданию антироссийского и русофобского государства – агента внешней политики США. Апогей – переворот 2014 года, зафиксировал результат такой политики, которая перешла в открыто антироссийскую и русофобскую военно-силовую политику. В дальнейшем, в 2014–2025 годы – эта политика последовательно выполняла, используя западные ресурсы, задачу противоборства с Россией.
В третьем десятилетии нашего века акцент силовой политики США были скорректированы в пользу усиления давления на КНР, в том числе, дестабилизируя обстановку в АТР. Пример – форсирование перевооружения Тайваня и Японии, попытки втянуть в эту политику многие страны Юго-Восточной Азии и АТР. Так, например, «Осознание этого критического риска побудило недавнее принятие Конгрессом двухпартийной Тихоокеанской оборонной инициативы (PDI), - четкой и связной структуры для укрепления наступательной и оборонительной позиции США и союзных сил в этом жизненно важном регионе. В частности, PDI «сосредоточена на укреплении программ противоракетной обороны, разведки, наблюдения и рекогносцировки, инфраструктуры, заранее размещенного оборудования и боеприпасов, логистики, обучения и учений, а также на расширении возможностей союзников». Предусматривает противодействие противоборствующим гиперзвуковым ударным возможностям КНР, обеспечиваемое быстрой интеграцией новых и существующих возможностей и соответствующим испытанием этих возможностей с помощью инновационных коммерческих испытаний».
Таким образом, надо признать, что последние 20 лет в мире со стороны США происходило систематическое и целенаправленное разрушение и даже ликвидация институтов и организаций, целью которых, однако, было лицемерно названо «обеспечением равной международной безопасности и стратегического сдерживания» –от ликвидации договоров по ПРО и обычным вооружениям до превращения международных институтов в подконтрольные США институты и ведомства – ОБСЕ, ОЗХО, ВОЗ и др. Эта политика по сути стала политикой США по «хаотизации МО-ВПО». Подчеркну – политикой сознательной, последовательной и целенаправленной. Грубо говоря, как и в бизнесе, США захотели «разделить пакет акций» на максимальное количество мелких акционеров, сохранив за собой, таким образом, контрольный пакет при неизбежном «уменьшении в общей доле мировой власти».
Относительно стабильным какое-то время осталась область, ограниченная ядерных сдерживанием на стратегическом уровне, хотя и в этой области продвижение на переговорах с США «зависло» благодаря позиции Вашингтона. С точки зрения глобальной стратегии, военное (ядерное) сдерживание стало откровенно противоречить политике США по установлению более жесткого контроля над новым миропорядком с помощью военной силы. Поэтому США открыто разделили два этих понятия на не приемлемое - «просто военное сдерживание» и «ядерное сдерживание», попытавшись провести непреодолимую границу между ними.
С другой стороны, эта «хаотизация» МО сопровождалась объективным процессом создания новых, не подконтрольных Вашингтону, центров силы. Так, быстро развивалось сотрудничество и расширялось членство в рамках ШОС и БРИКС, к которым осенью 2022 года (на фоне нарастающего конфликта) захотели присоединиться Иран, КСА, Аргентина и другие страны, а в августе 2023 года другие государства.
Иными словами, в «хаотизации» вырисовывались черты нового мирового порядка и нарождающихся центров силы, новые коалиции и союзы, противостоящие объединенной западной военно-политической коалиции во главе с США. Иногда это выглядело как противостояние БРИКС и «Большой семерки», как в августе 2023 года в ходе 15 саммита БРИКС, а иногда – как постоянно набиравший силу процесс консолидации «антизападных» сил в мире, который в ряде случаев и в ряде регионах обладал своей спецификой.
В этом разделе предполагается остановиться преимущественно на некоторых конкретных российских особенностях стратегического прогноза, как важнейшего условия осознанного формирования национальной стратегии и процесса стратегического планирования в 20-е годы нашего столетия в условиях СВО на Украине, а в более широком контексте, нарастающей цивилизационной экзистенциальной угрозы России.
Очевидно, что стратегическое прогнозирование и планирование , в том числе ГПВ, в условиях войны и усиления «хаотизации» намного сложнее чем в мирных условиях: процессы в создании новых ВВСТ, способов их применения, новых идей и смены концепций идут значительно быстрее. Но было бы ошибкой думать, что в таких условиях прогноз и планирование не нужны и бесполезны. На мой взгляд, потребность в них только возрастает. Яркий пример – появление «проблемы БПЛА», предполагающей создание и использование десятков тысяч новейших средств – от крошечных ЛА до крупных бомбардировщиков. На самом деле, надо признать, что проблема БПЛА для России во многом возникла из-за ошибки в стратегическом планировании в 90-е годы, когда было сознательно свертывание и даже прекращение работ в этом направлении (хотя Россия была до этого безусловным лидером), т.е. из-за субъективной ошибки (или сознательной?) или неспособности некоторых лиц, принимающих решения, к стратегическому прогнозу. Способность к стратегическому прогнозу – обязательное, но, к сожалению, очень редкое качество у многих представителей российской правящей элиты.
Другой аспект проблемы – сознательное искажение возможного результата стратегического прогноза в своей деятельности. Как это было, например, в США, когда те усиленно подталкивали ВСУ к «контрнаступу», прекрасно понимая огромные человеческие издержки Украины и мало перспективность такой стратегии. Как сказал в августе 2023 года Дж. Салливан, «Мы были в курсе мощности российской обороны, но, в конце концов,существует большое различие между планированием и реальностью, когда речь идет о любом конфликте».
Таким образом, в условиях формирования нового качества МО и хаотизации ВПО, во-первых, США создала долговременную стратегию по ослаблению и разрушению России, начало которой относится к 90-м годам прошлого века. Во-вторых, они последовательно, настойчиво и целеустремленно её выполняли, т.е. их стратегический прогноз был обеспечен соответствующим планированием и дисциплиной реализации при всех администрациях.
Развитие современного сценария ВПО («Эскалация политики военно-силового принуждения Западом») в его радикально-военном варианте – «Ограниченных коалиционных войн на отдельных ТВД против России» – неизбежно создает не просто частные, военные, но экзистенциальные угрозы существованию нашей страны, требующие радикальных и комплексных ответных мер, охватывающих как военно-техническую, экономическую, так и научно-образовательную и культурные области.
Так, например, региональный по форме военный конфликт на Украине продемонстрировал необходимость создания значительных запасов ВВСТ и боеприпасов уже в мирное время. В частности, прежде всего, ВТО – РСЗО и ствольной артиллерии, - потому, что в ходе военных действий даже мощные ОПК США и России не могут полностью компенсировать потери на поле боя. В частности, руководитель американской компании Lockheed Martin Джим Тайклет заявил о намерении нарастить производство систем HIMARS только на 40 единиц. "Мы уже встречались с нашими долгосрочными поставщиками с целью запланировать рост производства до 96 единиц в год", – проинформировал Тайклет. Другими словами, в 2026 году корпорация сможет произвести не более 100 РСЗО.
В этой связи возникает естественный вопрос о долгосрочной стратегии США и НАТО на Украине. Ответ на него вполне укладывается в прогноз РЭНД, подготовленный Р. С. Коэном, в котором говорится, что «Почти восемь десятилетий назад Соединенные Штаты столкнулись с некоторыми из тех же проблем, с которыми сегодня сталкивается Украина. И далее – достаточно откровенное признание: «Соединенные Штаты и их союзники вложили в Украину только деньги, а не кровь. Время на стороне Запада , и он может позволить себе быть терпеливым. Плохие аналогии, игнорирующие эту фундаментальную истину, лишь подрывают одно из крупнейших стратегических преимуществ Запада». Иными словами, Запад может позволит себе воевать с Россией «вдолгую».
Это неизбежно наносит ущерб развитию России. Но не стоит его преувеличивать потому, что параллельно такие условия содействуют развитию автаркии. Но насколько это выдержит страна с точки зрения социально-экономической?. Экономика России продолжит расти и в 2025-м, и в 2026-м годах. Об этом заявил директор департамента денежно-кредитной политики Банка России Андрей Ганган. «Предварительные данные по росту ВВП за I квартал 2025 года показали плюс 1,4 процента, а за II — плюс 1,1 процента. В целом по году прогнозы говорят об 1-2 процентах роста». По информации Министерства экономического развития, в январе-июне 2025 года темпы роста российской экономики замедлились до 1,2 процента
В это же время надо понимать, что беспокоиться есть основания, прежде всего, связанные с разницей в ВВП и промышленной мощи «коллективного Запада» (коалиции) и России (соотношение примерно 1:20). В настоящее время в прессе доминирует точка зрения, что Россия противостоит «всему Западу». Это справедливо, но, отчасти, является преувеличением потому, что «Запад» отнюдь не бросил всю свою мощь против России, а только её часть. Давайте-ка подсчитаемна нескольких примерах:
Ключевым фактором в противоборстве является ПВО и ВВС. При этом, надо помнить о том, что пусковых установок «Patriot» произведено 1106 для армии США и 634 для других стран. В Украину передали только 2, по другим данным, 3 батареи. Это 12 пусковых установок. Или 0,7% от всех произведённых за последние десятилетия.Естественно, что «собрать» все комплексы и батареи для Украины невозможно, но немало можно и выкупить, как это сделано с Германией. По общеизвестным данным, они «разбросаны» Соединенными Штатами по всему миру, но значительная часть, например, у союзников по НАТО (Греция, Нидерланды и пр.). По общеизвестным данным они распределяются следующим образом:
– Германия – 30 M902 Patriot PAC-3 (на 2022 год).
– Греция – 36 M901 Patriot PAC-2 (2022 год).
– Израиль – 4 батареи Patriot PAC-2.
– Иордания – 40 ПУ PAC-2.
– Испания – 18 M901 Patriot PAC-2 (на 2022 год).
– Катар – 10 комплексов (на 2014 год).
– Республика Корея – 48 M902 Patriot PAC-3 (на 2022 год).
– Кувейт – 35 M902 Patriot PAC-3 по состоянию на 2022 год
– Нидерланды – 32 ПУ на 2010 год
– ОАЭ – неизвестное количество PAC-3 по состоянию на 2022 год
– Румыния – 4 батареи MIM-104E/F Patriot PAC-2 GEM-T/PAC-3 по состоянию на 2022 год
– Саудовская Аравия – 108 M902 Patriot PAC-3 по состоянию на 2022 год
– США – 1106 ПУ
– Китайская Республика(Тайвань) – более 72 M902 Patriot PAC-3 по состоянию на 2022 год
– Швеция – 3 батареи M903 Patriot PAC-3 MSE по состоянию на 2022 год.
Пока что известно, что Украина должна получить 3 батареи Patriot PAC-3 MSE от США и Германии, 2 ПУ от Нидерландов. Пока не ясно, что может сделать Япония, у которой более 192 ПУ(MIM-104) собственного лицензионного производства
Теоретически, вряд ли возможно собрать для ВСУ даже 10% от всех ПУ Запада, но очевидно, что кое-что урвать для Украины можно. Во всяком случае, отрицать военно-промышленный потенциал США, способный произвести сотни комплексов ПВО и ракет – нельзя. Более того, при желании США смогли бы резко увеличить помощь Киеву, но они делают это очень дозировано, понимая, что успехи ВСУ могут негативно отразиться на их отношении с Россией (эскалация) и КНР.
Пока что известно, что Нидерланды с 1 декабря 2025 года отправят в Польшу два ЗРК «Patriot» и около 300 военнослужащих для миссии НАТО по содействию Украине в области безопасности и обучения (NSATU), сообщило министерство обороны королевства."Нидерланды отправляют в Польшу два зенитных ракетных комплекса Patriot. Эти комплексы и около 300 военнослужащих будут обеспечивать логистический центр миссии НАТО в области безопасности и обучения для Украины (NSATU) с 1 декабря по 1 июня следующего года", - говорится в заявлении.
В июле 2025 года глава Минобороны Нидерландов Рубен Брекелманс также пообещал направить в Польшу в период с 1 сентября по 1 декабря 2025 года истребители F-35для миссии НАТО по содействию Украине в области безопасности и обучения (NSATU). Как отмечал министр, развертывание истребителей в Польше "способствует достижению военно-стратегической цели сдерживания России и защиты зоны действия договора НАТО". С миссией F-35 Нидерланды намерены защитить зону альянса от беспилотников и крылатых ракет.
Менее похожа ситуация с бронетанковой техникой, но общая оценка похожа. Старые «Леопарды» произведены в больших количествах, но и относительно новых – «Leopard 2» – произведено 3600, Украине передали где-то сотню или 2,7% от общего числа, не говоря о других танках НАТО и т.д.
Авиации пока что передано несколько десятков единиц, исключая, однако, доставшиеся самолеты ОВД странам Восточной Европы (общей численностью около 500), хотя в соответствии состратегией и тактикой НАТО ей отводится ключевая роль в операциях. Напомню, что по самолетам ВВС у США и НАТО всегда было большое превосходство над СССР и Россией.
Таким образом, стратегический прогноз будущего соотношения сил в военных экономиках и ВС сторон – России и стран НАТО – требует самого внимательного отношения. Соответственно и меры в области политической и военной стратегии России, должны быть скорректированы в направлении не только расширения спектра мер противодействия, но и предусматривать рост возможностей ОПК и увеличение стратегических резервов.
Они неизбежно будут радикально отличаться от общих положений стратегии и стратегического планирования российской спецификой последних лет. По аналогии с предвоенной ситуацией 30-х годов прошлого века в СССР, Россия должна накапливать материальные ресурсы и ВВСТ, а также боеприпасы в более крупных масштабах, чем прежде. Это обстоятельство далеко не всегда находит понимание в российском обществе, где цивилизационная угроза со стороны Запада нашей нации не воспринимается в полной мере и всемипредставителями правящей элиты.
Как говорилось уже выше, стратегия, основанная на стратегическом мышлении, невозможна без стратегического целеполагания, т.е. стратегического прогноза, и стратегического планирования, которые немыслимы, в свою очередь, без долгосрочного и очень конкретного экономического прогноза. Таким образом, военная стратегия в принципе невозможна без общенационального стратегического прогноза и планирования, хотя на практике это происходит нередко. Можно сослаться на последовательность оценок и прогноза, существующего в США – от стратегических оценок состояния национальной безопасности, до её конкретизации в стратегии обороны и еще большей конкретизации в ядерной стратегии и других стратегиях и концепциях.
В России, как всегда, бывает иначе. В частности, в периоды кризисов или резких внутриполитических противоречий, борьбы кланов и групп внутри правящей элиты, когда тактические вопросы борьбы за власть заслоняют проблемы стратегического развития государства. Именно это происходило во времена М. Горбачева и Б. Ельцина, когда внутриклановая борьба отдельных группировок элиты и конкретных лиц мешала разработке эффективной государственной и национальной стратегии. Такие же условия были и в первый срок президентства В.В. Путина, который «собирал власть» по фрагментам, не имея реальной возможности и практической возможности предложить обоснованный стратегический курс(хотя даже в те годы уже звучала идея «удвоения ВВП», которую можно расценивать как философию будущей стратегии).
Именно в третьем десятилетии нового века для России особенно важным стала эффективная национальная стратегия, способная компенсировать её нарастающее отставание в общем соотношении сил с наиболее развитыми центрами силы в мире в условиях усиления военно-силового противоборства в мире. «Российская специфика» заключается в том, что страна и нация «потеряла» не только темпы своего развития, но и во многом свое исключительно благоприятное положение за последние 30 лет в результате борьбы правящих группировок за власть и отсутствия внятной стратегии развития: если в начале 90-х годов прошлого века она имела сильнейшую в мире армию и уникальную территорию и население, то к началу третьего десятилетия она превратилась в «великую державу регионального знания».
В этих условиях единственным выходом может стать только стратегия «системной автаркии», частью которой должна быть ГПВ, когда во всех областях человеческой деятельности радикально меняется соотношение между глобальными тенденциями и автаркией – от политики и экономики до культуры и образования. Нужно максимально задействовать внутренние ресурсы. Примечательно, что в условиях санкций в 2022–2025 годы во многом вынужденно в России происходила именно такая «смена векторов», причем, даже в самых неблагоприятных условиях эти перемены оказывались выгодными, не бесполезными. И, наоборот, когда вроде бы удавалось вернуться к глобальным моделям (из-за уступок или хитрости) оказывалось, что это, в конечном счете, наносило ущерб стране.
В то же время остается открытым вопрос не только о наших реальных возможностях, но и о стратегических намерениях. Очевидно, что чем меньше возможностей у нации, тем скромнее должны быть намерения. Речь идет не об изоляционизме во внешней политике, а о зрелом прагматизме, когда внешнеполитические задачи формируются с большим обоснованием экономических и иных возможностей. И здесь трудно не согласиться с канцлером Отто фон Бисмарком, который в свое время сказал: «Наш престиж и наша безопасность будут тем устойчивее, чем больше мы будем воздерживаться от вмешательства и в споры, которые нас непосредственно не касаются, и чем безразличнее мы будем ко всяким попыткам возбудить и использовать наше тщеславие».
Сочетание во внешней политике задач обеспечения безопасности и развития – синтеза (который, кстати, стал официальным курсом внешней политики США при Д. Трампе) двух принципов – отдельная и очень важная тема. Осознание этого происходило медленно, но пришлось признать в начале 20-х годов в СНБ РФ -2021. Это нашло свое отражение в целом ряде публичных заявлений В.В. Путина накануне выборов и в ходе выборов в Государственную думу РФ, принятии новой редакции Стратегии национальной безопасности России в июле 2021 года, многочисленных публикациях, в центре которых стояла идея опережающего развития человеческого потенциала и его институтов. К сожалению, даже в настоящее время говорить о том, что удалось переломить тенденцию прошлых лет, когда стратегическое планирование игнорировалось, нельзя. Прогноз, стратегическое планирование, лежат в основе существующей политической и военной стратегии, но когда вместо такого прогноза и планирования принимаются субъективные решения (что происходит в политике и военной области России достаточно регулярно), это означает, что правящая элита и руководство игнорируют стратегию, подменяя её тактикой и непродуманными волевыми решениями. «Первым признаком того, что элита перестает уделять данной проблеме (политическому и военному искусству – А.П.) должное внимание, является подмена стратегии тактикой», – справедливо считают военные эксперты И. Попов и М. Хамзатов. Это, например, стало особенно заметным при игнорировании не военных силовых институтов политики.
Именно увлечение тактикой, частными вопросами, которые акцентируют излишнее внимание, как мне кажется, на малозначительных и даже вредных деталях, переставая видеть стратегические направления. Это проявляется, в частности, в увлечении текущими, часто второстепенными деталями, во вред решению более крупных вопросов. Примеров – множество – от преувеличенного значения отдельных публичных программ вроде «Сколково» и «Сириуса» во вред общефедеральным программам, до «знаковых» акций по улучшению социально-экономической ситуации, имеющих незначительное влияние на фоне резкого усиления инфляции. От гипертрофированного внимания к отдельным образцам (выдающимся, вроде танка Т-14 или самолета СУ-57) ВВСТ на фоне отсутствия конкретных результатов их промышленного производства. Тем более, наращивании масштабов их производства.
В настоящее время анализ и стратегический прогноз развития МО-ВПО в мире и отдельных регионах играет гораздо более важное значение, чем еще столетие тому назад, в связи с усилением взаимозависимости государств, которая сделала мир фактически одним потенциальным рынком и глобальным ТВД. Это положение переносится на оценку конкретного ВПО в одном регионе и даже оценку и прогноз развития отдельного СО. На этот аспект можно обратить внимание подробнее.
Так, например, считавшийся прежде локальный конфликт КНР и Тайваня, превратился не только для США в угрозу глобального конфликта. Вот как, в частности, его рассматривают в РЭНД: «Оценка способности Тайваня противостоять крупномасштабному нападению со стороны Китая могла бы помочь лицам, принимающим решения, и специалистам по планированию в США лучше предвидеть и реагировать в такой ситуации». Авторы доклада РЭНД определяют четыре ключевые переменные величины для оценки способности страны противостоять высокотехнологичному нападению, из которых собственно военно-технический фактор находится на третьем месте:
– политическое лидерство,
– социальная сплоченность,
– военная эффективность, долговечность (т.е. способность управлять экономическими и человеческими издержками конфликта поддерживать их),
– военное вмешательство союзников.
Как видно из перечня, повторю, собственно военные возможности стоят на третьем месте, уступая приоритет политическому лидерству и социальной сплоченности. Помощь союзников рассматривается на последнем месте. Авторы полагают, что чтобы лучше понять потенциал Тайваня, аналитики должны обратить пристальное внимание на качество и силу политического руководства Тайваня и степень социальной сплоченности в преддверии кризиса или конфликта. Остальные переменные следует рассматривать как второстепенные. Авторы полагают, кроме того, что хотя у Тайваня меньше вооружений и войск, чем у Китая, это не обрекает остров на поражение. Однако, даже если тайваньские вооруженные силы резко повысят свою боеспособность, военное преимущество Китая, вероятно, продолжит расти из-за огромного преимущества Китая в ресурсах.
Развитие ВПО и военного конфликта на Тайване информативно как с точки зрения его общих последствий, так и прогноза планирования ГПВ в России, и, как аналогии, например, военного конфликта на Украине. Так, американские эксперты обращают внимание на то, что «Неизбежные потери в ходе войны оцениваются следующим образом: «Воздействие тяжелых жертв и экономических потерь, вероятно, приведет к двум последствиям в крупной войне. Первоначально общественность Тайваня, вероятно, сплотилась бы вокруг национального руководства и выступила бы за сопротивление агрессивному Китаю. Однако в долгосрочной перспективе высокие издержки конфликта, вероятно, подорвут общественную поддержку продолжения войны».
Авторы доклада РЭНД считают срок в 90 суток минимальным для подготовки помощи США Тайваню. Из-за военных недостатков и низкой прочности Тайваня для успешного отражения крупномасштабной атаки Китая потребуется военное вмешательство Соединенных Штатов. Хорошо управляемый и социально сплоченный Тайвань мог бы оказывать решительное сопротивление в течение длительного времени, но без решительного военного вмешательства США огромное преимущество Китая в военных ресурсах, вероятно, позволит ему в конечном итоге подчинить себе остров».
Алгоритм поведения США в отношении России – аналогичен. Его надо учитывать в прогнозе ГПВ.
