Червяков Валерий Владимирович - кандидат философских наук. зав. отделом Всероссийской опросной сети Института социологии РА Н, автор нашего журнала.
Лето 1992 г. ознаменовалось необычайной вспышкой политической активности партий и движений самого различного толка. Это проявилось в возникновении новых политических организаций, слиянии партий в союзы, наконец, в немногочисленных, но шумных и навязчивых уличных выступлениях, кульминацией которых стало многодневное пикетирование останкинского телецентра. Давно забытая газетная рубрика "Партийная жизнь" вдруг возродилась, не в пример былой, став полнокровной и нескучной. Но означала ли новая волна партийных схваток возвращение утраченного в постперестроечный период интереса к политике? Скорее всего, нет.
Подавляющее большинство респондентов в ходе всероссийского опроса, проведенного в мае центром "Социо-экспресс" Института социологии на всероссийской представительной выборке (2000 человек взрослого населения; индивидуальные формализованные интервью по месту жительства), незнакомо или знакомо плохо с действующими в России Политическими партиями. Среди рядовых граждан наибольшей известностью пользуются программные Положения Либерально-демократической партии В. Жириновского (11% указали, что хорошо знают ее цели и задачи), Всесоюзной коммунистической партии большевиков Н. Андреевой (8,6%), партии "Свободная Россия" А. Руцкого и В. Липицкого (7,3%) и Демократической партии России Н. Травкина (6,6%). Остальные практически совсем не известны широким слоям населения.
Для проверки искренности ответов в предлагаемый респондентам перечень партий были включены две не существующие в реальности: Партия федералистов и Унитарноконсервативная партия. Оказалось, с их целями и задачами "знакомы" в той или иной степени около 4% опрошенных. Немногим больше людей знают, к чему стремятся Партия свободного труда и Христианско-демократический союз Н. Огородникова (по 7%), Российское Христианско-демократическое движение В. Аксючица и Конституционно-демократическая партия (партия народной Свободы) М. Астафьева {по 9-10%). Причем хорошо знакомы с программными установками названных партий буквально единицы среди опрошенных. Таким образом, многие существующие партии по известности едва превосходят вымышленные. И это вряд ли может служить свидетельством интереса населения к политике.
Более того, опросы свидетельствуют, что страна достигла того угрожающего уровня политической aпaтии, который: во все времена служил предвестником авторитаризма. В ходе майского опроса 63,1% респондентов "обещали" интервьюерам прийти к избирательным урнам, если состоятся досрочные выборы в Верховный Совет; 27,6% уже тогда заявили определенно, что голосовать не пойдут, а 9,3% ещё не определили свою позицию. Это послужило для нас основанием уже тогда предостерегать против попыток проведения выборов ввиду угрозы политического абсентизма. Но такая попытка была однако предпринята в июле в Дмитровском районе Подмосковья. Эти выборы российского депутата подтвердили не безосновательность наших опасений. К избирательным урнам пришло лишь 29,98% избирателей, несмотря на то, что недостатка в кандидатах не ощущалось, а предвыборная кампания по своему агрессивному напору не уступала предыдущим.
Чем же объяснить этот парадокс - вспышку политической активности партий в условиях всенародного гражданского сна?
Можно было бы предположить, что появление множества новых партий является свидетельством ясного осознания интересов различных общественных групп, требующего политической канализации; Это подразумевает, во-первых, наличие оформившейся социальной структуры, которая создает социальную базу политических организаций, а во-вторых, наличие четко сформулированных идейных положений, ближайших и отдаленных целей, способных сплотить отряды единомышленников. Однако такое предположение даже самой приблизительной теоретической и эмпирической проверки не выдерживает.
Прежде всего, на сегодня очень нелегко говорить о сколько-нибудь оформившейся социальной структуре российского общества. В условиях, когда не определены до конца отношения собственности и практически каждый гражданин живет томительным ожиданием сулимых благ приватизации, трудно заподозрить гражданина в том, что он хотя бы для себя осознал и сформулировал свои, как говаривал классик, "коренные интересы". Не менее важным обстоятельством представляется отсутствие в позитивной форме сформулированных идейных положений в партийных документах, способных сплотить значительные людские массы с целью не свержения и разрушения, а утверждения и созидания.
Дефицит позитивных программ отражает кризис отечественного обществознания, разочарованного в марксизме, но еще не выработавшего целостной альтернативной концепции. В не меньшей мере здесь находит выражение и противоречивое состояние массового сознания, соединившего в себе нарождающиеся элементы рыночных подходов с самыми кондовыми уравнительно-распределительными воззрениями. Так, в ходе майского общероссийского опроса выявилось, что более 70% респондентов определенно или скорее "за" предоставление гражданам полной экономической свободы, но в то же время такая же доля опрошенных выступает за государственный контроль над ценами. Более половины ратуют за передачу в частную собственность заводов, фабрик, магазинов (при `/з "против"), но в то же время почти 2 /з определенно и еще 15% с долей сомнения высказываются за государственное гарантирование занятости. Эклектика "пережитков социализма" и "ростков капитализма" в сознании неминуемо находит отражение в партийных документах. И это не делает их привлекательными.
Россиянам предлагался вопрос "Если предположить, что выборы в Верховный Совет состоятся завтра, то за представителя какой политической партии Вы стали бы голосовать, а какой - не стали?" Общий рейтинг политических партий подтвердил лидирующее положение ДПР Н. Травкина и партии "Свободная Россия" А. Руцкого и В. Липицкого (по 21% голосов потенциальных избирателей), а также Народной партии Т. Гдляна (13,3%) и Крестьянской партии России Ю. Черниченко (9,5%). Но кроме достаточно очевидного факта преобладающей ориентации на демократические силы, анализ показал еще и то, что в демократическом выборе доминирует когнитивный компонент, тогда как сторонники коммунистических (или именующих себя таковыми) партий чаще встают под красные знамена, руководствуясь только эмоциями, как говорится, "по зову сердца".
К примеру, среди тех, кто хорошо знает цели и задачи партии "Свободная Россия", 53% стали бы за нее голосовать, и только 32% - не стали бы (остальные не определились с выбором). 49% знакомых с программными положениями ДПР готовы вручить ее представителям властные полномочия, тогда как лишь 35% не готовы. 54% знакомых с политической платформой Крестьянской партии России отдадут за нее свой голос, а "против" сознательно проголосуют 23%.
Совсем другая картина, когда речь заходит, к примеру, о ВКП(б). Только 20% среди тех, кто хорошо знаком с ее целями и задачами проголосуют за ее представителей, 66% - "против". 25% хорошо знакомых с программой РКРП выступят в ее поддержку, а сознательно отвергнут ее кандидатов - 58%.
Наиболее реалистичное объяснение росту активности партий видится в том, что политические лидеры особенно остро ощутили тот вакуум власти, который уже ни для кого не является секретом. Прежде всего речь идет о резком падении престижа центральной власти - как законодательной, так и исполнительной. В ходе проведенного центром "Социо-Экспресс" в июне по заказу программы Российского телевидения "Консилиум" телефонного опроса жителей Москвы, Санкт-Петербурга и Владимира (600 человек, случайная выборка, взрослое население) на тему "Кто правит Россией?" выяснилось: лишь 6% го- 66рожан считают, что власть в действительности принадлежит зримым официальным органам власти.
При этом представления о том, кому именно принадлежит реальная власть, если она не принадлежит властям официальным, у респондентов оказались весьма размытыми. 28,8% опрошенных апеллируют к мафии, преступным группировкам, чей образ услужливо сформирован легкими на оценки СМИ 14,7% подозревают старую партократию, номенклатуру. 7,1% еще помнят, видимо, по газетной кампании прошлых лет, что властью не обделен бюрократический чиновничий аппарат. В целом же образа власти в глазах рядового гражданина сейчас нет. Во всяком случае, почти никто (если не считать менее 1% опрошенных, составивших исключение) не видит носителем власти народ, трудящиеся массы. В этих условиях для политических сил любой ориентации весьма соблазнительным становится заполнить собой тот вакуум власти, который - всем это понятно - долго сохраняться не может. Этим и объясняется бешеная активность прежде всего тех партий и движений, которые никак нельзя назвать массовыми и пользующимися широкой поддержкой. Получается, что политику пока "делают" отдельные личности, люди же ориентированы не столько на партийные платформы, сколько на громкие имена. Опыт показал: даже самые яркие и сильные личности не в состоянии вести демократическим путем за собой страну. Нужна команда. А такую команду может сплотить только опыт партийной борьбы. Поэтому не удивительно, что существует столько партий с весьма однообразными программами. Это не селекция программ. Идет выбор команд: их проверки на работоспособность, гибкость, слаженность. Дело это нужное. Только можно ли собрать надежную команду, если единственной объединяющей силой служит стремление к обретению власти, а знания, как распорядиться этой властью, нет. Может быть, партийным лидерам есть смысл вспомнить, что сначала было слово. И обратиться к формированию комплекса идей. Вероятно, "партноменклатура" в новом понимании нужна. Но без путеводных концепций она может стать опасной.
http://ecsocman.hse.ru/
1992 г.
