Специалист по истории России 18-го века пишет: "Я пытался найти главное, системообразующее в жизни России 18-го столетия. И постепенно я пришел к выводу, что важнейшим для русского Века Просвещения был процесс модернизации, преобразований, постепенно превращавший традиционную Русь в "Россию молодую", новую." [Каменский А. Российская империя в 18-ом веке: традиции и модернизация. М.1999. С.8.]
Разумеется, что модернизация, о которой идет речь, предполагала заимствование западноевропейских научно-технических и иных достижений и внедрение их в российскую жизнь. Однако, следует особо подчеркнуть, что осмысленная и целенаправленная модернизация не есть процесс уподобления Западу. Напротив, она есть укрепление основ самобытного существования России, для чего привлекаются достижения Запада, - впрочем, это могут быть достижения не только Запада, но и любой страны и любого региона.
Модернизация всегда есть отрицание собственного прошлого, известное отречение от него. Однако в процессе модернизации происходит не отказ от самобытности как таковой, а отречение от самобытности старого образца и созидание новой модели самобытности. Именно это имело место в результате реформ, начатых Петром Великим, - если перестать смотреть на них сквозь призму дискуссий, уместных в 19-ом веке, но не сегодня. Великим реформатором была заложена новая Россия, непохожая на себя в прошлом, но от этого не ставшая идентичной ни Англии, ни Франции, ни Западу в целом: Россия приступила к строительству новой модели самобытности. Петр Первый отрекся от России прошлой и, опираясь на достижения Запада, заложил основы России новой, отличной от прежней, но столь же (по-другому) непохожей на Запад. В отличие от некоторых современных реформаторов, великий преобразователь России изначально ставил перед собой не задачу уподобления Западу, а задачу превращения страны в могущественную, оснащенную самыми передовыми научно-технологическими и иными достижениями державу.
Нельзя, разумеется, забывать о том, что при ее решении не обошлось без крайностей слепого подражательства, поверхностного западничества, "европейничания". В целом ряде отношений реформы Петра имели отрицательные последствия. Тем не менее, вряд кто осмелится утверждать, что дело Петра пошло на пользу какой-то иной стране, а не России.
Очевидно, на протяжении более чем тысячелетнего существования Руси-России она пережила ряд последовательно сменявших друг друга исторических форм. Новая форма российской цивилизации ведет свое начало с эпохи Петра. Вместе с тем, надо подчеркнуть, что петровские реформы стали лишь самой начальной фазой рождения новой формы в развитии цивилизации, ее истоком. На модернизацию прошлого, т. е. на становление этой новой формы ушло почти все 18-ое столетие. И лишь к началу царствования Александра Первого новую форму российской цивилизации можно считать окончательно ставшей, сформировавшейся. Эта форма российской цивилизация была заложена Петром в имперской форме - единственно возможной для своего времени. Вполне очевидно, что в отличие от своей предшественницы Руси Московской, империя фактически стала наследницей не одного (православно-русского), а многих и разных начал, объединяя в своем составе огромное множество народов различной культурной и религиозной ориентации. Эту черту соединения в себе многих и разных начал, - при сохранении системообразующего ядра и культурно-цивилизационного кода, основанных на ценностях православиния - российская цивилизация пронесла через последующие столетия, вплоть до наших дней.
Реформы Петра знаменовали собой исток новой формы российской цивилизации и в том отношении, что Россия впервые отчетливо заявила о своем нежелании смиряться с ролью только лишь продолжательницы и наследницы своей прародительницы - Византии. Русь Московская в подражании Византии и продолжении ее дела видела смысл своего существования. Однако, подобно тому, как в известную пору возмужания подросток решается на известный бунт против родителей, так и в начальный момент становления новой цивилизации происходит решительный разрыв с тем, что еще недавно казалось святым и незыблемым. Подлинная зрелость и самостоятельность не выносят посторонней опеки. И хотя бунт и отречение от родительского духовного наследия со временем сменяются более сбалансированным и взвешенным подходом, они составляют важный момент на пути осознания своей независимости, осознания готовности к самостоятельному творчеству. Россия решилась обрести собственное лицо и выступать не от чьего-то, а исключительно от своего имени. По словам выдающегося отечественного историка С. М. Соловьева (1820 - 1879), реформы Петра знаменовали собой начало перехода "из возраста чувств в возраст мысли".
В связи со сказанным неверной представляется мысль о том, что "Россия всегда была эксплицитно ориентирована на чужую культуру. Сперва это была ориентация на Византию, затем - на Запад. Реформы Владимира Святого, ознаменовавшие приобщение Руси к византийской цивилизации, и реформы Петра 1, декларировавшие приобщение России к цивилизации западноевропейской, обнаруживают принципиальное сходство; реформы эти, в сущности, аналогичны по своему характеру - меняется лишь культурный ориентир." (Успенский Б. А. Царь и патриарх. М.1998. С. 5.)
С точки зрения нашей концепции, реформы Петра 1 принципиально отличны от процесса введения христианства на Руси князем Владимиром. Христианизации, несколько раньше или несколько позже, подвергается в тот же период вся Европа. Закладываются основы того, что в дальнейшем собственно и будет именоваться Европой не только в географическом, но и в культурно-цивилизационном смысле. Принятие христианства - это период детства как Европы в целом, так и России. Реформы же Петра осуществляются на совершенно ином фоне. За их спиной длиннейший путь определенного цивилизационного развития, сложившиеся и устоявшиеся формы культурной жизни. Задача состояла не в том, чтобы начать с чистого листа, как это было в общем и целом с принятием христианства, а перестроить то, что имеет собственные культурные основания, является целостной культурной системой, гораздо более прочной чем та, которая существовала на момент принятия христианства. Именно поэтому инициативы Петра встречают сопротивление, несравненно превосходящее то, которое было оказано инициативе князя Владимира. Реформы Петра открывают эпоху коренной модернизации, которая продолжается в течение всего 18-го века. В ходе модернизационного процесса и складывается новая форма российской цивилизации.
Что означала модернизация, занявшая целое столетие?
Если пристально всмотреться в Московскую Русь 17-го века и Россию начала 19-го, то разительность перемен не может не бросаться в глаза. Территория страны увеличилась в 36 раз. Россия вышла, не только к Балтийскому морю (на что обычно обращается внимание в связи с деятельностью Петра), но включила в свой состав огромные территории, примыкающие к Черному и Азовскому морям, Северный Кавказ и распространила свое влияние на Закавказье. Сибирь и Дальний Восток стали органической частью страны, хотя их завоевание и было начато еще в 17 веке. Территориальное расширение, в частности, означало, что в орбиту российской истории вошли народы, которые и по сей день являются ее неотъемлемой частью. В этом отношении распад СССР изменил не так уж много: представители народов, вошедших в состав Российской империи, в значительном числе остаются полноправными гражданами постперестроечной России. В результате модернизации, о которой идет речь, Россия стала полиэтнической и поликонфессиональной, какой и остается до сих пор.
В послепетровскую эпоху была практически забыта идея Москвы как "третьего Рима", характерная для Московской Руси. Эта идея составляла неотъемлемую часть государственной идеологии Московской Руси и ориентировала русское государство на роль преемницы Византии. Начиная же с послепетровского времени, идея "третьего Рима" воспринималась всерьез только очень небольшой частью общества, по преимуществу церковными и околоцерковными кругами. Теперь государство приобретает статус высшей политической и моральной ценности и высшими доблестями становятся добродетели гражданские. Идея "Святой Руси" заменяется общественным идеалом "Великой России". Культура все больше и больше ориентируется на самостоятельную роль России, следовательно, предполагает осознанный отказ от роли прямой преемницы какой-либо из предшествующих цивилизаций. Общественный идеал "Великой России" составил идейный стержень послепетровской России. Он не утратил своего значения и в 19-ом веке, - как и в советское время, как и сегодня.
Еще в середине 18-го века в России сохранялась система церковнославянско-русского двуязычия, - но о ней мало кто помнил уже в конце 18-го - начале 19-го столетия. "Русские, принадлежавшие к высшему обществу, и политические деятели должны были, с одной стороны, в совершенстве понимать церковнославянский язык, чтобы быть признанными соответственно их официальному статусу, с другой - им приходилось общаться на разговорном языке, чтобы быть понятыми нижестоящими по общественному положению". [Ефимова Н. Ветхий Завет в контексте Божьего мира героев романа Достоевского "Братья Карамазовы" //Русская литература и христианство. М.1997. С.341.]
К концу 18-го - началу 19-го века трудами Карамзина, Грибоедова, Пушкина созданы основы литературного русского языка, который в целом остается тем же и сегодня. Современный человек без труда прочтет любой текст, относящийся к периоду от начала 19-го века, в то время как более ранние тексты дадутся ему с гораздо большим трудом, а читать произведения Московской или Киевской Руси уже нужно со словарем. Это ли не свидетельство того, что последние относятся хотя и к русской, но не к современной цивилизации, к цивилизации существенно иной.
Разительные перемены произошли к началу 19-го века в области науки, культуры и просвещения. Были заложены основы тех культурных учреждений и традиций, которые в общем и целом сохраняются по сей день. В 1724 г. основана Академия наук, в 1754 - Московский университет, в 1775 - Большой театр, в 1784 - Академия художеств и др.
Упомянем и такие на первый взгляд малозначительные факты, касающиеся бытовых и чисто жизненных сторон человеческого существования, - того, что можно характеризовать как "мир повседневности". Жителям допетровской Московской Руси неизвестна была картошка (картофель), вошедшая в широкий обиход в России лишь в начале 19-го века. В 18-ом веке появился подсолнечник, чай и кофе. Очень многое из того, что нам сегодня привычно и без чего мы не мыслим свою жизнь, приходило в Россию, начиная с 18-го века, и было совершено неведомо в Московской (допетровской) Руси. Нам сегодня трудно понять, как могли древние русичи жить, например, без картошки. Очевидно их образ жизни, одним из важнейших элементов которого является способ питания, был радикально отличным от нашего.
По словам знатока русской культуры и истории А. М. Панченко, осуществленная Петром реформа летоисчисления произвела "ошеломляющее впечатление на людей древнерусского воспитания". В середине декабря 1699 г. (7208-го по привычному для Руси счету от сотворения мира) Петр издал указ о перемене календаря, о праздновании 1 января нового года и "столетнего века". В этот день в Москве были устроены пышные торжества. "Календарь принадлежит к обиходному слою культуры, - пишет А. М. Панченко, - хотя в лето от сотворения мира 7208-е календарь стал на Руси событием и проблемой. Календарь - это аксиоматика, которая принимается на веру и не подлежит проверке. Петр вводит две непривычные для традиционалистов аксиомы: 1) цивилизационное, гуманитарное понятие времени, автономного от провиденциальных и конфессиональных трактовок; 2) понятие столетия как историософского отрезка, Западом давно используемое, но для Руси чужое или, по крайней мере, нейтральное" Слово "век" "ориентирует на секуляризацию, на неповторимый "дух времени", на динамическую мирскую культуру, на будущее"
Названные две аксиомы постепенно становятся общепризнанными в течение 18-го века. Не требуется доказывать, что они остаются таковыми и по сей день.
Петр заложил основы светской, автономной от Церкви культуры. В этой связи следует обратить внимание на осуществленную им совокупность мероприятий, которые А. Панченко называет "реформой веселья". "Веселье и смех - в природе человека, поэтому необходима "реформа веселья", его реабилитация от обвинений в сатанизме. Поэтому Петр и создавал "школы веселья", хотя в формальном отношении они зависели не только от Запада, от "искусства развлечения", но и от искусства скоморохов, балагана, площадных зрелищ."
Главной "школой веселья" явился знаменитый "всешутейший собор". Петр видел в нем не только средство осмеяния старых нравов, но придавал ему особое значение как одному из элементов новой культуры. "Таким образом, "всешутейший собор", ассамблеи и общедоступный театр, фейерверки и триумфы, торжественные спуски кораблей и т. д. оказываются в одном ряду с живописью, искусством типографским, делания часов и музыкальных инструментов. Все это равноправные пункты программы преобразования России", - к такому выводу приходит А. М. Панченко. [Панченко А. М. О русской истории и культуре. СПб. 2000. С. 361- 380.]
Реформы Петра заложили основы нового этапа в развитии цивилизации в России - техногенного. Однако переход к новому типу цивилизации занял весь 18-й век. Самой личности Петра были присущи черты представителя новой цивилизации, такие как активно-преобразовательная установка, понимание значения науки и техники, исключительный динамизм. Во время своих заграничных поездок Петр внимательно изучал научную жизнь Западной Европы. В Англии он побывал в Лондонском королевском обществе ученых, посетил Гринвичскую обсерваторию и Оксфордский университет. В Голландии он слушал лекции по анатомии, осматривал Лейденский ботанический сад, проводил наблюдения с помощью микроскопа. Он неоднократно встречался и вел переписку с великим немецким философом и математиком Г. Лейбницем. Петр побывал в парижском университете Сорбонне. В 1717 году он присутствовал на заседании Парижской Академии наук, осматривал выставку научных приборов и наблюдал химические эксперименты.
Примечателен тот факт, что первыми из учебных заведений, основанных Петром, стали Навигацкая и Медицинская школы. В этом факте нельзя не усмотреть глубокого понимания царем-реформатором практического значения науки, того, что без научных знаний не будет эффективным никакое дело, что без науки нельзя обойтись ни в одной из сфер практической деятельности. Вместе с тем, Петр осознавал важность не только прикладных дисциплин, но и фундаментальных. Понимание значения и важности науки нашло свое воплощение и в основании Петром и его сподвижниками Академии наук. В постперестроечной России учрежден День науки - 8 февраля: именно 8 февраля (нов. Стиля) 1724 г. в Петербурге была основана Российская Академия наук.
Петру удалось поставить на научную основу такие отрасли производства как кораблестроение, горное дело и ряд других. В 18-ои и начале 19-го века российская наука в целом основывалась на научных достижениях Запада. Забегая вперед, отметим, что со второй половины 19-го века начинается самостоятельное развитие российской науки. В конце 19-го и в 20-ом веке российская наука и технология становятся вровень с западными, а на некоторых направлениях опережают их. Однако научное и технологическое отставание вновь намечается в 80-х - 90-х годах и в начале 21-го века становится серьёзной проблемой российского общества.
До конца ХIХ века главным и по существу единственным проводником и организатором науки и просвещения в России являлась монархия (и соответственно царское правительство). Не будет преувеличением утверждать, что едва ли не вся система просвещения и образования в Российской империи создана царями.
На значение просветительской миссии самодержавия обратил внимание Пушкин. "Со времени восшествия на престол дома Романовых, - говорит Пушкин в "Мыслях на дороге", - правительство у нас всегда шло впереди на поприще образования и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно". В письме к Чаадаеву Пушкин замечает: "Следовало бы добавить (не в качестве уступки, а ради истины), что правительство есть единственный европейский (т.е. просвещенный - В. Ш.) элемент России..." В другом месте он отмечает: "Мы обязаны монархам нашей историей, следственно и просвещением". [Пушкин А. С. Исторические замечания. 1822.]
Согласно С. Франку, монархия для Пушкина "единственный подлинно европейский слой русского общества, которому Россия обязана - начиная с 17-го века - всем своим культурным прогрессом." [Франк С. Пушкин как политический мыслитель//Пушкин в русской философской критике. М. 1990. С. 419.]
Почему же "народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно"?
Надо, прежде всего, учесть, что российское общество того времени было не готово ответить на вопрос - а зачем, собственно нужны наука и образование, какое они могут иметь значение для жизни, для ведения хозяйственной деятельности? Суровые природно-климатические условия России в качестве первоочередной ставили перед российским жителем отнюдь не задачу преобразования природы. Эта первоочередная задача была весьма скромной - выжить в условиях суровой природы. Как могли помочь решению задачи выживания наука и образование, было неясно. Во-вторых, действовал фактор традиционной настороженности ко всему, что приходило с Запада. С Запада же часто приходила агрессия, приходило "латинство", т. е. римский католицизм, рассматривающий православных как раскольников, и поэтому стремящийся подавить и уничтожить православие. Поэтому и западная наука вызывала в российском обществе ту же настороженность и подозрения.
Наконец, надо учесть, что в приведенных выше пушкинских словах под словом "народ" подразумевается в первую очередь дворянское сословие, поскольку именно дворяне, в силу наличия свободного времени (в отличие от большинства населения) должны были заполнить университетские аудитории. Однако делали они это "всегда лениво, а иногда и неохотно". И это было действительно так - достаточно вспомнить пьесу Фонвизина "Недоросль", герой которой прославился словами "Не хочу учиться, а хочу жениться". Дворянское сословие длительное время сопротивлялось стремлению правительства обучать дворянских детей в создаваемых учебных заведениях. Поэтому широкий поток молодых людей хлынул в науку и в университетское образование, только начиная с 50-х -60-х годов 19-го столетия, когда на арену общественной жизни вышли новые люди, которых принято именовать разночинцами.
Просветительская и образовательная миссия самодержавия, которую столь высоко оценивал Пушкин, нашла свою реализацию во множестве проявлений. Как отмечалось, ее активным зачинателем следует считать Петра Первого. Петром была основана "Школа математических и навигацких наук" или, как ее обыкновенно называли "Навигацкая школа". По признанию многих историков Навигацкая школа явилась одним из наиболее удачных творений Петра в области образования. Из нее вышли первые русские моряки, гидрографы, геодезисты, инженеры, артиллеристы. Преподавателем в ней работал Леонтий Магницкий. Его учебник "Математика, сиречь наука числительная" стала одной из книг, возбудивших любознательность М. Ломоносова. В 1715 г. высшие классы были переведены в Петербург, образовав там Морскую Академию, низшие же остались по-прежнему в Москве. Петром была также основана Хирургическая школа, а также приняты меры к введению широкого начального образования.
При Петре российская школа "впервые перестала быть исключительно церковно-духовной, - отмечал живший и работавший в эмиграции русский историк Е. Ф. Шмурло. - При всей утилитарности поставленной ей цели, она впервые стала выпускать людей, приучающихся самостоятельно разбираться в своих сведениях, самостоятельно мыслить; вырабатывала в них сметку, привычку к умственной работе, и притом к работе напряженной, ответственной... Старой косности был положен предел; дана возможность широкому культурному общению с Западной Европой; и хотя русский человек надолго еще останется на положении ее ученика, но первый сдвиг уже был сделан, так что ближайшее поколение могло выдвинуть Ломоносова, этого, по духу, истинного ученика Петра Великого и после него величайшего человека в России 18-го столетия". [Шмурло Е. Ф. История России. М. 1997. С. 404.]
Деятельность Петра в области просвещения не ограничивалась открытием новых учебных заведений. Он впервые стал широко практиковать посылку русских людей на обучение за границу и вызов иностранных специалистов и ученых в Россию, учредил первую в России регулярную газету, принял меры к созданию театра, переписывался с Лейбницем и широко общался со многими зарубежными учеными, богословами, философами. Им была учреждена Академия наук (1724). Петр поручил составить карты Азовского и Каспийского морей и направил научную экспедицию в Сибирь для изучения ее географии, природы и населения. Уже будучи тяжело больным, за три недели до смерти, он инструктирует капитана Беринга и отправляет его в далекое плавание с целью выяснения вопроса о соединении Азии с Америкой. Этим он кладет начало целой серии широкомасштабных научных экспедиций, в организации и материальной поддержке которых принимали непосредственное участие последующие российские самодержцы.
Царствование императрицы Елизаветы ознаменовалось созданием первого в России Московского Университета (1755), основанием Академии Художеств (1757), первого русского театра (1756) и первой гимназии для дворян и разночинцев в Казани (1758). Указами Екатерины Второй была создана сеть народных училищ, нижних, средних и высших, в 25-ти губерниях учреждены главные народные училища, при Александре Первом превращенные в гимназии. "Устав народным училищам" (1786) заложил основы всеобщего народного образования и явился одним из замечательных законодательных актов царствования Екатерины Второй. Решениями императрицы были открыты Горное училище в Екатеринбурге, медицинские школы, земледельческая школа, училище для купеческих детей в Москве.
Постановлениями правительства Александра Первого основаны Дерптский (1802, ныне г. Тарту в Эстонии), Казанский (1804) и Харьковский (1804) университеты. Учрежден Педагогический институт (1804), позже (1819) преобразованный в университет. Открыт Александровский (Царскосельский) лицей (1811), в котором учился юный Пушкин. Правительство покровительствовало ученым и литературным обществам, улучшило материальное положение Академии наук и Академии художеств. За литературные и научные заслуги стали награждать орденами и денежными пособиями. Карамзин получил звание "историографа" и пенсию, давшую ему возможность спокойно работать над своей "Историей Государства Российского". Правительство оказывало материальную поддержку в публикации научных трудов.
Просветительская деятельность самодержавия в эпоху Николая Первого носила противоречивый характер. С одной стороны Николай продолжал традиции предшествовавших царствий по дальнейшему расширению системы образования и охвату ею все большего числа людей. Были основаны Киевский университет (1835), Главный педагогический институт в Петербурге (1828), Училище правоведения (1835), Технологический институт (1828) в Петербурге. С другой стороны правительство Николая Первого приняло ряд мер по ограничению проникновения в общество, прежде всего, в российские университеты и гимназии либеральных идей. Эти меры особенно характерны для периода после 1848 года, когда во Франции вспыхнула революция.
Правительство опасалось, что вызванное ей во всей Европе "брожение умов" распространится и на Россию. Учащиеся университетов и гимназий были поставлены под строгий надзор чиновников, прекращена посылка за границу молодых ученых. Философия была изгнана из учебной программы ряда университетов, на уроках географии и истории предписывалось упоминать о способах правления в других государствах "как можно короче". Сообщать о событиях за рубежом позволялось только правительственной газете "Северная пчела". В области истории запрещалось писать о смутном времени (1610 - 1613), о народных выступлениях под предводительством Болотникова, Разина, Пугачева, о древних нравах русского народа.
Не смотря на сложный и противоречивый путь развития российской науки и российской технологии, они в значительной мере определяют все стороны жизни российского общества. Постепенно и зародившаяся на Западе установка на преобразование природы для потребностей человека становится одной из ведущих ментальных установок российского общества. Именно в России были осуществлены грандиозные проекты по переустройству природы и по широкомасштабному использованию природных ресурсов, такие как Транссибирская магистраль, строительство многочисленных ГЭС, в том числе и крупнейших в мире, освоение множества месторождений нефти, газа, каменного угля, руды и другие.
Таким образом, модернизация 18-го века положила начало в определенной трансформации прежнего культурно-генетического кода российской цивилизации, но не изменила его радикально. По-прежнему его основу составляли православная вера и православное вероучение, и вытекающие из последнего этические и эстетические ценности. Обновленный генетический код (если продолжить условную аналогию с генетикой) включил в себя гены новые, возникшие в процессе модернизации и сохранил в себе часть прежних, доставшихся от Руси Древней. Вместе с тем из него выпало многое из того, что являлось неотъемлемой частью культурно-генетической программы Руси допетровской.
Постоянное стремление к тому, чтобы страна находилась на передовых рубежах научно-технического прогресса, можно считать одной из характерных черт российской цивилизации от эпохи Петра Великого до наших дней. Присущий личности ее основателя острейший интерес к науке и технике, его неустанная деятельность по внедрению в российскую жизнь наиболее совершенных научно-технических достижений, развитие и поощрение науки и образования - стали одной из основ для всего последующего развития российского общества.
Российские университеты, включая первый из них Московский (1755), с самого своего возникновения были не только учреждениями учебными, призванными готовить будущих специалистов, но и центрами научных исследований. В этой связи заметим, что западные университеты возникали в большинстве случаев, начиная со средних веков и в течение последующего времени, как церковные учебные заведения. Их главной задачей длительное время являлась подготовка квалифицированных кадров для римско-католической церкви - богословов (теологов) и священнослужителей. Лишь со временем, к 18-му - началу ХIХ века западные университеты все более превращались в центры научных знаний.
Смысл науки и, основанной на ней технологии, российский дух усматривает, прежде всего, в практической необходимости научного знания. Убежденность в необходимости и полезности научных знаний становится свойством российского менталитета протяжении послепетровского существования российской цивилизации. Эта убежденность в образной форме выражена, в частности, русским православным мыслителем С. Н. Булгаковым: "Человек стоит в хозяйственной позе по отношению к природе, с рабочим инструментом в одной руке, с пламенеющим светочем знания в другой. Он должен бороться за свою жизнь, т. е. вести хозяйство. Наука родится в этой борьбе, есть ее орудие и порождение." [Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М. 1990. С. 137.]
