Стратегия выходит на передний план, когда конфликт становится открытым[1]
Л. Фридман, специалист в области стратегий
ВО России на Украине В 2022 году развивалась в совершенно конкретных условиях сформировавшейся к февралю 2022 года МО и ВПО реалий военно-силовой эскалации, основной особенностью которых стала достаточно последовательная стратегия полномасштабной гибридной войны (ГВ)[2] западной военно-политической коалиции в отношении нашей страны, начатой задолго до военной операции. Начало ГВ против России в современный период можно отнести к завершению «холодной войны» против СССР, т.е. ГВ стала переходом от «холодной войны» (открытой враждебности) к началу хорошо замаскированной скрытой враждебности, скрытого противоборства с Россией, конечной целью которого было уничтожение государства и дезинтеграция пространства бывшего СССР[3]. Но именно это характер военно-силового противоборства между Россией и Западом фактически игнорировался и, соответственно, исключал изменения в государственном и военном управлении, которые в 2022 году протекали крайне эволюционно, замедленно, вплоть до октября 2022 года[4].
Естественно, что такой переход повлиял на формы борьбы, акцент которых какое-то время был смещен в направлении спектра инструментов «мягкой силы». Другими словами, гибридная война (ГВ) на своем первом, начальном, этапе представляла собой нечто среднее между сотрудничеством и постоянными уступками со стороны России, бесконечными компромиссами, которые в ходе контртеррористической операции (КТО) на Северном Кавказе на рубеже нового пока показали, что такая политика неизбежно ведет к ослаблению суверенитета и институтов государства. Эта политика была классической силовой политикой враждебных государств, многократно описанная до этого выдающимся военным теоретиком Б.Л. Гартом, например, в его работе «Стратегия непрямых действий»[5].
Можно сказать, что именно тогда стали активно меняться и формы ГВ, где постепенно стали доминировать откровенная политика русофобии и стремление использовать институты гражданского общества для ослабления суверенитета нашей страны. Эти тенденции усиливались, нарастая, превращаясь в открытую враждебность, которая вылилась в прямую конфронтацию в 2008 году и особенно в 2014 году. В стратегии России, СНБ РФ и СП эти изменения признавались с опозданием, хотя, строго говоря, СВО РФ на Украине стала лишь естественным очередным этапом в развитии ГВ США и их союзников против России, сохранив все заложенные прежде формы и тенденции противоборства, которые развивались по эскалации в последующие месяцы, а также постепенно добавляя новые формы военно-силового и не военного противоборства[6]. Это прямо признал осенью В.В. Путин, заявив: «– мы ничего не начали с точки зрения военных действий, а пытаемся только закончить»[7].
По сути, этот факт стал признаваться В.В. Путиным публично только после начала СВО на Украине в феврале 2022 года, что означало пересмотр некоторых положений СП не только в военной области, но и в экономике, и в промышленности (в частности, «технологического суверенитета», сокращения ориентации на доллар и т.п.), который мог и должен был бы произойти ранее. В определенном смысле СВО на Украине ускорила процесс перехода национальной стратегии и СП на более реалистические положения, прямо ориентированные на национальные интересы и систему ценностей не только в экономике и финансах, но и культуре, образовании и науке[8].
Это В.В. Путин признал в сентябре 2022 года на Дальневосточном экономическом форуме[9]. Отвечая на вопрос, он прямо сказал: «Я думаю, уверен – ничего мы не потеряли и ничего не потеряем. С точки зрения приобретений могу сказать, что главное приобретение – укрепление нашего суверенитета, и это неизбежный результат того, что сейчас происходит. Да, конечно, происходит определённая поляризация – и в мире, и внутри страны. Я считаю, что это пойдёт только на пользу, потому что всё ненужное, вредное и всё, что нам мешает идти вперёд, будет отторгнуто. Мы будем набирать обороты, темпы развития, потому что современное развитие может быть основано только на суверенитете. Все наши шаги в этом направлении направлены на укрепление суверенитета»[10].
Гибридная война (ГВ), как известно, представляет собой синхронное использование многих элементов государственной и не государственной мощи субъекта МО, нацеленных на достижение максимального синергетического эффекта. Не только военных, но и силовых, не военных. Предполагается, что эскалация этих средств и мер происходит как по горизонтали – за счет выбора последовательности, места и масштаба, – так и по вертикали – за счет усиления интенсивности действий. Яркий пример ГВ – война против России западной коалиции, которая прошла несколько ступеней эскалации, начиная с 90-х годов прошлого века. Так же, как по горизонтали, – расширяя спектр силовых средств давления и принуждения, – так и по вертикали, – усиливая напряженность, масштаб и интенсивность силового давления. Очень наглядно это видно на примерах ужесточения политико-дипломатического давления на Россию – от высылки дипломатов и отъема зарубежной собственности до применения контролируемых международных институтов в качестве средств силового давления.
ГВ – также рассматривается как вид (виды) враждебных действий, при котором нападающая сторона не прибегает только к классическому военному нападению (вторжению), а подавляет своего оппонента, используя сочетание скрытых операций, диверсий, кибервойны, а, кроме того, оказывая поддержку повстанцам, действующим на территории противника. При этом, собственно военные действия могут вообще не вестись, и с формальной точки зрения гибридная война может протекать в мирное время. Именно так была организована ГВ против СССР в Афганистане и против России на Северном Кавказе. В отношении России, например, можно говорить также об использовании западной военно-политической коалицией ГВ на самых разных стадиях, начиная с формального завершения «холодной войны» в начале 90-х годов до настоящего времени.
Нападающая сторона осуществляет стратегическую координацию указанных действий, сохраняя при этом возможность правдоподобного формального отрицания своей вовлечённости в конфликт. Классическими примерами гибридных военных действий в конце XX – начале XXI веков считают действия СССР в начальный период афганской войны (до 1979 г.), действия России по поддержке ДНР и ЛНР на Украине, а также действия США, Пакистана, Китая и других государств по поддержке афганских моджахедов.
Гибридной войне может предшествовать так называемая асимметричная война, которая может перерастать в гибридную войну по мере роста навыков повстанцев. Некоторые специалисты в России помещают «гибридную войну» на предлагаемой ими «лестнице эскалации» вооруженных конфликтов и войн на «4-ю ступень» – выше «обостряющегося политического кризиса», но ниже уровня «локальной войны». По мнению этих авторов, неотъемлемой частью «гибридной войны» является ограниченное боевое применение военной силы (особенно сил спецопераций, а также наемников), наряду с широкомасштабным использованием политических, информационно-психологических, экономических и пр. средств. При этом «гибридная война» расположена этими авторами по «лестнице эскалации» ниже «локальной обычной войны». Так, ГВ против России на Украине началась с массированного применения киберсредств и атаки в СМИ, поддержанной массированными акциями в социальных сетях.
Эти примеры говорят о том, что СП должно изначально исходить:
– Во-первых, из факта происходящей ГВ, её масштабов, интенсивности и прогноза развития;
– Во-вторых, из расширения спектра средств и способов противодействия в ГВ, в частности, предварительной подготовки к самым разным вариантам её развития и необходимости накопления соответствующих запасов.
Необходимо признать, что с точки зрения СП РФ, далеко не все оценки ВПО в мире и на Украине, возможностей ВС и ОПК РФ оказались точными до начала СВО, что, с одной стороны, подтверждает общее правило, о котором не раз писалось выше: стратегическое планирование и стратегия, даже самые совершенные, могут создать только основу для стратегии в ходе начала военных действий, которая всегда в силу множества причин будет отличаться от намеченных планов[11].
С другой стороны, при правильном анализе и прогнозе развития ГВ, СП может быть более эффективным. В этой связи не случайно стратегия СВО РФ на Украине и в мире стала предметом обширной дискуссии по самым разным поводам как за рубежом, так и в российском обществе.
В этой связи предлагается рассмотреть самые общие особенности ГВ, СВО и стратегии РФ в период СВО на Украине. Прежде всего, очертим основные особенности ГВ, которые вероятно будут распространяться на все последующие характеристики СП и стратегии РФ. Таковых, на мой взгляд, 5, а именно:
1. Скрытная подрывная деятельность враждебных открыто и скрыто государств. Основное измерение ГВ – применяется против объекта агрессии в качестве главного средства сокрушения противника. Обладает статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, что во многом обусловливает переход от линейной к нелинейной парадигме войны.
2. Национализм и этническая самоидентификация. Используются в качестве ведущих мотивов подрывной деятельности и представляют собой важные современные факторы трансформации войны. Гипертрофированное «раздувание» жалоб этнических меньшинств на притеснения со стороны правительства большинства является мощным катализатором, который используется атакующей стороной для привлечения сторонников в ряды повстанцев.
Таким образом, стратегия современной ГВ объединяет тактику повстанцев и обычное военное сдерживание. Ранее национализм и этническая самоидентификация как ведущие факторы мотивации находили достаточно ограниченное применение
3. Всеобъемлющий характер конфликта. Ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса»
4. Строится на стратегии измора. Придает конфликту затяжной перманентный характер
5. Неприменимость норм международного права. В частности, к ГВ неприменимы нормы, определяющие понятие «агрессия», а также не существует таких понятий, как «фронт», граница и т.п.
Неизбежно нужно продолжить попытки анализа основного содержания современной ГВ в условиях СВО на Украине, на мой взгляд, может быть следующим:
Первое. Основное содержание СВО , стратегии и СП России предопределялось внешними факторами, прежде всего, тенденциями развития МО и ВПО накануне и в ходе противоборства в 2022 году, которые, в свою очередь, находились под контролем со стороны западной военно-политической коалиции.
Сказанное означает, что стратегия РФ, её СП и развитие внешних условий происходило достаточно инерционно (хотя и динамично), не предполагая радикальных изменений ни в МО, ни в ВПО, ни в стратегии России, которая сформировалась ещё в конце 2021 года. По сути дела, развитие этих факторов было ожидаемым и неизбежным, более того, вполне инерционным, хотя эскалация событий, как и в любой вооруженной борьбе, происходила быстро и по нарастающей. Налицо, таким образом, не только эскалация военно-силового противоборства, имеющего стратегические последствия, но и дальнейшее усиление расхождений в политических позициях Запада и России, свидетельствующего о бескомпромиссности политики противоборствующих сторон и её неизбежном долгосрочном характере.
Второе. Главные стратегические цели СВО – денацификация и демилитаризация – не были конкретизированы и не предполагали промежуточных этапов, что вызывало естественные вопросы о том, являются ли эти цели конечными. Как оценки международной (МО) и военно-политической обстановки (ВПО), так и стратегии национальной безопасности, которые была незадолго до этого утверждены В.В. Путиным, вместе с другими документами стратегического планирования (СП), стали быстро устаревать[12].
То, что было подготовлено в СНБ для силового противоборства с Западом в 2021 году, уже не вполне соответствовало характеру этого противоборства после начала СВО в феврале 2022 года, который стремительно трансформировался в военное противоборство с широкой западной военно-политической коалицией.
Конкретные реалии вооруженной борьбы стали вносить неизбежные поправки в ранее запланированный стратегический курс.
Одной из таких «поправок» (который должен был быть учтен) стал конфликт внутри российской правящей элите и обществе, где сложились, как минимум, три группы, которые ориентировались на «окончательную победу», некий компромисс, достигнутый в ходе переговоров, и отказ от СВО.
Третье. В целом, содержание СВО, стратегии и СП предполагало, как минимум, определение следующих параметров, которые не были отчетливо сформулированы, что создает трудности для понимания целей и средств СП:
– Оценка и прогноз развития ВПО в мире и регионе, тенденций, сценариев и вариантов её развития;
– Формулирование главных и промежуточных политических и военных целей СВО;
– Выбор наиболее оптимальной стратегии и тактики их достижения, наиболее эффективных средств и способов;
– Оценка ресурсов и возможностей ВС и ОПК, резервов и т.д.
Четвертое. Преследование сторонами самых решительных целей. Собственно говоря, сама СВО на Украине стала, с одной стороны, ответной реакцией России на более широкое наступление западной военно-политической коалиции на всю систему МО-ВПО, сложившуюся в международной жизни и праве в 1945–2000-е годы, а с другой, – отражением глобального изменения в расстановке мировых сил. Целью наступления «коллективного Запада» стало стремление сохранить с помощью имеющихся у него ресурсов и инструментов проамериканскую систему международных отношений в мире и вытекающие из этого финансово-экономические и военно-политические выгоды. Для этого нужно было принудить силой другие страны соблюдать те откровенно проамериканские «нормы и правила», которые считали нужными США и их союзники. В этом смысле СВО России стала всего лишь российской реакцией на политическую тенденцию западной военно-политической коалиции во главе с США по силовому пересмотру мирового порядка[13].
Стратегия и стратегическое планирование России в этих условиях эскалации военно-силового сценария противоборства ВПО вытекало из формулирования главной политической цели, которой стала борьба за национальное выживание и сохранение государственного суверенитета. Эта цель могла быть достигнута только в условиях бескомпромиссного противоборства. Надо признать, что сама проблема политической цели и принятия политического решения сразу же после начала СВО стала проблемой интенсивного обсуждения как в России, так и в мире.
Здесь уместно напомнить о том, какое значение уделял, например, А.А. Свечин правильной постановке политической цели: «Постановка политической цели войны, столь нехитрая по видимости, представляет в действительности труднейшее испытание для мышления политика. Здесь возможны самые крупные заблуждения. Вспомним хотя бы постановку наступательной цели Наполеоном III для войны с пруссаками в 1870 году или постановку целей сокрушения генеральными штабами в начале (Первой) мировой войны»[14].
Пятое. Возникновение широкой оппозиции в мире «коллективному Западу. Стало также очевидным, что далеко не все страны готовы подчиниться Западу. В разной степени, не только Китай, но и многие другие страны – от Бразилии и Индии до Королевства Саудовской Аравии[15] – отнюдь не примкнули к западной коалиции против России. Эти две в корне противоречивые тенденции хорошо иллюстрируют, например, два события, произошедшие в один день – 13 июля – заявление сербского президента Вучича о том, что «Запад ведет мировую войну против России»[16], и заявление председателя БРИКС Путниму Ананда о том, что в эту организацию готовы вступить Турция, Египет и Саудовская Аравия[17].
Начало СВО также вызвало в мире, и в России споры относительно её политической цели, которые продолжались уже и в ходе реализации самой операции. Если рассматривать эту политическую цель только с военной точки зрения, то она вызывала оправданные сомнения уже в самые первые недели СВО. Но никаких сомнений не было, если рассматривать СВО с точки зрения главной политической цели – борьбы России за выживание: сохранение национальной идентичности и суверенитета.
Эти же соображения неизбежно поставили вопрос о стратегии России и стратегическом планировании не просто в условиях СВО, но и неизбежно усиливавшегося военно-силового противоборством с Западом, превращение этого противоборства в то, что А.А. Свечин называл «борьбой на измор», предполагавшей, как справедливо считал в то время этот гениальный теоретик, «главным образом заботу об общем, пропорциональном развитии и оздоровлении экономики государства, так как больная экономика тяжелых испытаний измора, конечно, выдержать не может». Таким образом, СВО, как часть более общей системы борьбы и выживания, должна рассматриваться именно как часть стратегии и стратегического планирования России, имеющих более масштабные и долгосрочные задачи. В этой связи важно подчеркнуть, что, во-первых, именно такая взаимосвязь вопросов безопасности и социально-экономического развития была сформулирована в последней редакции СНБ РФ от 3 июля 2021 года.
Шестое. Ход СВО и развития России в те месяцы иллюстрировал сохранение стратегического курса России, намеченного в 2021 году в прежней редакции СНБ[18]. Общественно-политическая и экономическая жизнь России не была целиком «замкнута» на СВО (хотя многие за это и упрекали). СВО была важнейшей, но только частью политики В.В. Путина и его правительства, важнейшими элементами которой стали усилия по опережающему технологическому и социальному развитию страны. В этом смысле задачи ВС и ОПК России вытекали не только из задачи СВО, но и задач социально-экономического, технологического и культурно-образовательного развития страны, главным приоритетом которых стало развитие национального человеческого капитала (НЧК)[19]. Кстати, именно качество НЧК стало главной проблемой в ходе реализации СВО не только в ВС (личного состава и командования), но и ОПК, где производство было ограничено в максимальной степенью качественными человеческими ресурсами.
Иначе говоря, специальная военная операция на Украине радикально изменила не только состояние ВПО, но и фактически повлияла на многие утвержденные до неё положения СНБ, которые, естественно, не нашли пока что формально-нормативного отражения до лета 2022 года, хотя фактические изменения произошли не просто глубокие, а принципиальные. Прежде всего, в области военного строительства, экономики и производства ВВСТ, которое потребовалось в больших масштабах. Но не только. В финансовой и экономической областях, промышленном производстве потребовались срочные и радикальные решения, которые во многом противоречили предыдущему экономическому курсу[20].
Седьмое. «Переходный период»[21] в развитии базового сценария ВПО, в рамках которого существовало несколько конкретных вариантов, сменился с одного варианта – преимущественно силового не военного, когда основным инструментом силовой политики были санкции, на военно-силовой вариант для России[22]. Это, естественно, непосредственно отразилось фактически на стратегическом планировании (СП)[23], когда потребовались дополнительные военно-промышленные и человеческие ресурсы, и нормативных положениях СНБ РФ[24], но, пока, что, не было реализовано политически и не было формализовано в каких-либо документах и, главное, общественном сознании. В.В. Путин не пошел по пути концентрации власти и всех национальных ресурсов в руках некого Государственного Комитета Обороны (ГКО), как это сделал И.В. Сталин. Он стремился сохранить «мирную» политическую модель и алгоритм управления страной, добавив минимум мероприятий по силовому противодействию, прежде всего, в гуманитарной и информационной области[25].
Восьмое. В рамках существовавшего механизма принятия решений в РФ произошло естественное усиление авторитарных тенденций без создания новых институтов. Все решения руководству страны после начала СВО приходилось принимать в рамках рабочего «тандема» – Правительства – Федерального собрания, – но в оперативном режиме. Как подчеркнул В.В. Путин в июле 2022 года, «Отдельно отмечу, что с учётом быстро меняющейся ситуации Госдума вместе с Правительством вела постоянную до настройку и целой линейки мер по поддержке базовых отраслей российской экономики и трудовых коллективов предприятий, включая сегмент малого и среднего бизнеса, IT-индустрию, другие важнейшие сферы.
В итоге, – сказал президент РФ, – нам удалось сохранить макроэкономическую стабильность, что чрезвычайно важно для экономики, поддержать занятость, нормальный ритм розничной торговли и в целом хозяйственной жизни в регионах, основные транспортно-логистические цепочки, расширить свободу предпринимательской деятельности и усилить защиту бизнеса от чрезмерного административного давления и необоснованного уголовного преследования. Знаю, что здесь ещё много чего нужно сделать, но, в целом, и сделано немало»[26].
Такая политика имела своим результатом достаточно широкую общественную поддержку, которая по официальным данным составляла для президента порядка 80%. Так, в июле 2022 года уровень одобрения деятельности президента РФ Владимира Путина вырос и составил 79,1%, сообщили во Всероссийском центре изучения общественного мнения (ВЦИОМ). «Показатель одобрения деятельности президента с 4 по 10 июля составил 79,1%, увеличение составило 1,3% пункта за неделю. На прямой вопрос о доверии Путину положительно ответили 81,5% респондентов, показатель вырос на 0,8 процентных пункта за неделю», – говорится в сообщении ВЦИОМ. «На прямой вопрос о доверии премьер-министру М. Мишустину положительно ответили 62,9% респондентов[27].
Иными словами, власть не нуждалась в широкомасштабной поддержке своей политики идеологическими и политическими средствами. Не было необходимости в разработке долгосрочных и привлекательных политических программ, а значит – и в стратегическом планировании. Но та же власть чутко реагировала на оперативные запросы общества. Достаточно сказать, что к середине июля 2022 года стало нарастать недовольство относительно пассивными действиями ВЫС и ОПК России. Почти немедленно В. Путин и С. Шойгу продемонстрировали реакцию, потребовав «усиления активности» на фронте.
Девятое. Начались качественные изменения не только в информационной политике, но и в ментальности российского общества, что свидетельствует об ускорении процесса, начавшегося ранее, по смене системы ценностей. Еще глубже произошли перемены в ментальной и психологической области, которые потребовали пересмотра принципиальных политических и ценностных положений, культивировавшийся либералами с конца 80-х годов. Особенно ярко это выразилось в международной области, где произошел по существу разворот от политики, ориентированной на Запад, на политику, ориентированную на другие (кроме Запада) политические и географические азимуты. Так, неожиданно сильными оказались влияние и агрессивность нацистских организаций на Украине и русофобских – в Европе, что, естественно, не нашло своего отражения в утвержденной летом 2021 СНБ РФ (хотя впервые там и было указано на растущее значение институтов национального развития)[28].
Десятое. Очевидно, что в связи с началом СВО резко ускорился процесс «возвращения государства» и неизбежного усиления роли СП в стране. Надо признать, что в качестве извинения для российской власти, существующий уровень стратегического планирования (СП) в последнее десятилетие пришлось создавать практически заново: рыночные реформы уничтожили не только институты планирования СССР, но и создали сильное предубеждение у части правящей российской элиты против стратегического планирования как механизмов государственного управления вообще. В частности, СП либерально-демократической России практически игнорировало приоритетов развитии таких эффективных средств силового противоборства как институты развития человеческого потенциала (ИР НЧК), который был признан ведущим приоритетом только в СНБ 2021 года[29].
В области СП в ВС и ОПК России в самые последние годы удалось только отчасти компенсировать этот провал объективными потребностями долгосрочного планирования в строительстве ВС, а также благодаря личному участию президента, министра обороны и секретаря Совета Безопасности, в частности, регулярным встречам[30] президента с руководителями ВС и ОПК[31]. СВО, начавшаяся в феврале 2022 года, очень быстро продемонстрировала, что качество человеческого капитала и его институтов для эффективности ВС и ОПК имеет решающее значение[32].
_______________________________________
[1] Фридман Л. Стратегия: Война, революция, бизнес. М.: Кучково поле, 2019, с. 657.
[2] Гибридная война – зд.: вариант силового противоборства с использованием всех ресурсов субъекта МО в разных масштабах и в разные периоды времени.
[3] В российской политологии продолжает сохраняться точка зрения, в соответствии с которой отношение Запада к России в 90-е годы было не просто не враждебным, но даже позитивным.
[4] Путин В.В. Указ президента № 756 «О мерах, осуществляемых в субъектах Российской Федерации, в связи с Указом Президента от 19 октября 2022 года».// http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202210190003?index=0&rangeSize=1
[5] См., в частности, Лиддл Гарт, Бэзил. Стратегия непрямых действий. М.: АСТ, 2018. 508 с.
[6] Надо признать, что с точки зрения национальной стратегии России, СНБ РФ и СП, эти реалии правящей элитой России признавались с опозданием и неохотно. Так, у значительной части правящих кругов и политологов РФ вплоть до 2014 года доминировала точка зрения о том, что «Россия находится в благоприятных условиях развития МО».
[7] Путин В.В. Стенограмма выступления Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума. Президент России, 7.09.2022 / http://prezident.org/tekst/ stenogramma-vystuplenija-putina-na-plenarnom-zasedanii-vostochnogo-ekonomicheskogo-foruma-07-09-2022.htm
[8] Средства защиты российской идентичности: монография / О.В. Боброва, А.И. Подберезкин.- Подольск: ПФОП, 2022. 416 с.
[9] Путин В.В. Стенограмма выступления Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума. Президент России, 7.09.2022 / http://prezident.org/tekst/stenogramma-vystuplenija-putina-na-plenarnom-zasedanii-vostochnogo-ekonomicheskogo-foruma-07-09-2022.htm
[10] Путин В.В. Стенограмма выступления Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума. Президент России, 7.09.2022 / http://prezident.org/tekst/stenogramma-vystuplenija-putina-na-plenarnom-zasedanii-vostochnogo-ekonomicheskogo-foruma-07-09-2022.htm
[11] Подберезкин А.И. Национальная стратегия в 20-е годы XXI столетия: возможные и вероятные варианты (СС. 365-376). В кн.: Тенденции развития системы международных отношений и их влияние на управление национальной обороной Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (19 августа 2022 г.)/ под общ. ред. А.С. Коржевского; ВАГШ ВС РФ. М.: Издательский дом «УМЦ», 2022. 544 с
[12] Путин В.В. Указ Президента РФ «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» № 400 от 2 июля 2021 г. / https://cdnimg.rg.ru/pril/article/ 212/57/79/0001202107030001.pdf; а также: Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации № 633 от 8 ноября 2021 года «Основы государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации» / http://www.kremlin.ru/acts/news/67074
[13] Путин В.В. Стенограмма выступления Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума. Президент России, 07.09.2022 / http://prezident.org/tekst/ stenogramma-vystuplenija-putina-na-plenarnom-zasedanii-vostochnogo-ekonomicheskogo-foruma-07-09-2022.htm
[14] Свечин А.А. Стратегия. М.-СПб., 2003, с. 110.
[15] Откровенное давление Д. Трампа на КСУ во время его визита в июле 2022 года закончилось практически ничем.
[16] Вучич назвал конфликт на Украине почти мировым // РБК, 14.07.2022 / https://www.rbc.ru/politics/14/07/2022/62cf58589a7947c4375f068c?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
[17] Половинин И. Египет, Турция и Саудовская Аравия решили вступить в Брикс / Лента.ру,14.07.2022 / https://www.gazeta.ru/politics/news/2022/07/14/18123878.shtml?utm_ source=yxnews&utm_medium=desktop
[18] Необходимость такого синтеза я многократно подчеркивал в самых разных работах, начиная с конца 80-х годов, но особенно настойчиво уже в последние два десятилетия. См., например: Подберёзкин А.И. Стратегия национальной безопасности России в XXI веке. М.: МГИМО-Университет, 2016. 338 с.
[19] Эта острейшая проблема стояла перед стратегическим планированием в России с 90-х годов. См., например: Батанов А.С., Зоркальцев В.И., Подберезкин А.И. Роль институтов гражданского общества и потенциала человеческой личности как возрастающего фактора ускорения социально-экономического развития России. М.: Русская консалтинговая группа, 2005. 295 с.
[20] Так, новый вице-премьер Д. Мантуров откровенно сказал о смене экономической и промышленной политики сразу же после своего назначения.
[21] Подберёзкин А.И. «Переходный период» развития военно-силовой парадигмы (2019–2025 гг.). Часть I и Часть II. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 4, 5, cc. 5–28 и СС. 5–31, а также: Подберёзкин А.И., Подберёзкина О.А. «Переходный период»: главная особенность – милитаризация политики. Часть III. Научно-аналитический журнал «Обозреватель», 2019, № 6, cc. 57–72.
[22] Подберёзкин А.И. НАТО – основа проамериканской военно-политической коалиции // Обозреватель, 2022, № 3–4, сс. 5–25.
[23] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022. 332 с.
[24] Подберёзкин А.И. В Вашингтоне мыслят старыми стереотипами // Красная Звезда, 04.04.2022 / http://redstar.ru/v-vashingtone-myslyat-starymi-stereotipami/
[25] Сероя «мелких» шагов ФС РФ, Генеральной прокуратуры и министерства юстиции практически обеспечила контроль над внешними информационными ресурсами без ущерба к доступу информации. См.: Боброва О.В., Байрузин Р.Н., Подберёзкин А.И., Новикова К.Я. Роль институтов развития человеческого капитала в качестве средств силовой политики в современной стратегии национальной безопасности: правовые и политологические аспекты: монография. М. 2022. 336 с.
[26] Стенограмма встречи В. Путина с руководством Госдумы и лидерами фракций / Президент. Ру.8.07.2022 / http://prezident.org/tekst/stenogramma-vstrechi-vladimira-putina-s-rukovodstvom-gosdumy-i-glavami-frakcii-07-07-2022.htm
[27] Путину доверяют более 81% россиян / РАПСИ, 15 июля 2022 г. / https://rapsinews.ru/incident_news/20220715/308138051.html
[28] Боброва О.В., Байрузин Р.Н., Подберёзкин А.И., Новикова К.Я. Роль институтов развития человеческого капитала в качестве средств силовой политики в современной стратегии национальной безопасности: правовые и политологические аспекты: монография. М. 2022. 336 с.
[29] Средства защиты российской идентичности: монография / О.В. Боброва, А.И. Подберезкин.- Подольск: ПФОП, 2022. 416 с.
[30] Такие встречи президента РФ проходили регулярно, как минимум, дважды в год. Что немаловажно, эти встречи происходили максимально изолировано от повседневной текучки, в резиденциях, с участием представителей видов и родов войск, крупнейших корпораций ОПК и КБ.
[31] Созинов П.А. Интервью генеральным конструктором – заместителем генерального директора «Концерна ВКО «Алмаз-Антей»// Корпоративная газета «ВКонцерне», №11 (34), 2021, с. 1.
[32] Примечательно, что на ряде предприятий ОПК РФ, в частности, Концерна ВКО «Алмаз-Антей» во втором десятилетии, т.е. задолго до начала СВО, были предприняты максимально возможные и масштабные (порой, революционные) меры по быстрому увеличению качества и количества НЧК. Не смотря на это, именно недостаток квалифицированных кадров, а не финансирование, и даже недостаток оборудования, стал главной проблемой для предприятий ОПК после начала СВО.
