В этой связи о военной безопасности государства в настоящее время, на мой взгляд, можно и нужно говорить только как о системе обеспечения военной безопасности государства[1], которая объединяет общую политику государства и общества в нескольких важнейших областях.
Прежде всего, во-первых, объединение прежде считавшихся прежде антагонистическими мер:
– по концентрации усилий в области развития, прежде всего, социально-экономического, научно-технического, духовного, культурного и демографического[2];
– а также мер по обеспечению безопасности государства и нации.
В принципе сочетание именно этих условий впервые было признано (с трудом и после длительной борьбы) в новой редакции Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, принятой 2 июля 2021 года, где впервые (Статья № 3) сформулировано, что «Настоящая Стратегия основана на неразрывной взаимосвязи и взаимозависимости национальной безопасности Российской Федерации и социально-экономического развития страны»[3].
Трудность сочетания задач развития и обеспечения безопасности особенно актуализировалась и даже подверглось проверке на прочность с началом СВО, которая потребовала дополнительной мобилизации национальных ресурсов в 2022–2024 годах. Примечательно, что подобная мобилизация не отразилась катастрофически на экономике страны, более того, как оказалось, она способствовала быстрому росту промышленности и, в частности, наукоемких отраслей. При этом, как-то «забылась» критика «милитаризации СССР», которая была в центре либеральной идеологической кампании с конца 80-х годов прошлого века.
Более того, развитие ВВСТ в ходе СВО дало толчок промышленному развитию России. Война не просто двигатель прогресса, ради победы и выживания каждая сторона становится готова почти на все и потому самые безумные идеи получают шанс воплощения в жизнь. На Западе крайне раздражены уровнем потерь своей техники и судорожно проектируют новую, чтобы та соответствовала требованиям времени. Проблема в том, что сформулировать их толком не получается, поэтому наблюдается череда экспериментов[4].
К примеру, динамическую броню можно заменить активной, которая срабатывает не от контакта с поражающим элементом, а на опережение. Выстреливает навстречу свой заряд, сбивает и частично разрушает средство атаки до того, как оно коснется танка. Причем такую броню можно сделать «умной», научить распознавать виды опасности и выборочно применять средства противодействия. Например, если это осколки от близкого разрыва мины, их можно игнорировать, танковую броню они только поцарапают. А вот если летит самонаводящаяся ракета, надо сбивать её как можно раньше и дальше, даже ценой нескольких зарядов.
Другая идея в том, чтобы обеспечить бронетехнику своей «стаей» беспилотников. Которые будут кружить над ней и перехватывать вражеские ударные средства. Если это дрон с кумулятивным снарядом, его можно снести зарядом из портативного дробовика. А если ракета – защитный дрон превращается в камикадзе и идет на таран. Такие беспилотники также удобны для разведки местности, особенно в городских боях. Пока что это слухи, но уже точно известно, что в США создают танк «AbramsX», в Германии «Leopard 3», а британцы трудятся над «Challenger 3». И кто знает, что в них будет.
Важно отметить, что и без СВО проблема одновременного обеспечения безопасности и высоких темпов развития остается трудно решаемой в нынешних условиях развития ВПО. Война на Украине – только часть большой войны Запада против России. Не случайно, что практически в первый день после инаугурации В.В. Путина в мае 2024 года президент России подписал указ о национальных целях развития на следующую шестилетку и на перспективу до 2036 года. При этом для каждой из целей определены четкие целевые показатели и задачи, которые предстоит выполнить. Ранее они были объявлены в качестве национальных проектов во время послания Федеральному собранию. В документе определены следующие национальные цели развития России на долгосрочную перспективу:
1. Сохранение населения, укрепление здоровья и повышение благополучия людей, поддержка семьи;
2. Реализация потенциала каждого человека, развитие его талантов, воспитание патриотичной и социально ответственной личности;
3. Комфортная и безопасная среда для жизни;
4. Экологическое благополучие;
5. Устойчивая и динамичная экономика;
6. Технологическое лидерство;
7. Цифровая трансформация государственного и муниципального управления, экономики и социальной сферы[5].
Надо сказать, что заявленные В.В. Путиным в мае 2024 года цели не были принципиально новым явлением. Они являлись по сути продолжением логики развития национальных целей и приоритетов СНБ 2021, а еще ранее в «президентских указах» 2018 года. Такая система едина и объединяет:
– усилия не только институтов государства (о чем все помнят, но, как правило, имеют в виду только силовые институты), но и общества, большинство человеческих личностей нации;
– объединенные единой стратегией, которая не просто координирует национальные усилия, но и строго управляет ими.
Такого, надо признать, в России ещё нет.
Другой важнейший аспект военной безопасности – традиционная способность государства формировать военную коалицию. Этот аспект в ходе СВО приобрел исключительное значение из-за роли Китая, который стал достаточно быстро превращаться из близкого партнера в военного союзника России, Группа экспертов РЭНД в июне 2024 года следующим образом оценила перспективы этой эволюции: «Москва рассматривает свое партнерство с Китаем как необходимое условие для утверждения того, что Россия является великой державой. Пекин рассматривает китайско-российские отношения как эффективный противовес мощи США. Учитывая эти предполагаемые взаимные выгоды и недавнюю координацию действий двух стран, каковы перспективы будущего военного сотрудничества России и Китая? В новом отчете RAND отмечается, что, как показывает полномасштабное вторжение России в Украину, президент России Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин намерены поддерживать друг друга даже в сложных ситуациях. Однако у обоих лидеров есть ограничения в области военного сотрудничества. Например, вероятные издержки прямой военной конфронтации с Соединенными Штатами делают маловероятным, что какая-либо из стран захочет начать совместную военную операцию. Хотя возможность совместной операции остается в лучшем случае неопределенной, другие формы стратегического и военного сотрудничества между Россией и Китаем могут активизироваться. Авторы приходят к выводу, что усилия США по разрушению китайско-российских отношений вряд ли увенчаются успехом. На самом деле, такие усилия могут в конечном итоге побудить Си Цзиньпина и Путина – и, возможно, их преемников – укрепить партнерство. Наиболее эффективным способом противодействия китайско-российскому сотрудничеству для Вашингтона является обеспечение устойчивости его собственных альянсов и расширение сотрудничества между его наиболее важными союзниками и партнерами»[6].
________________________________________
[1] Система обеспечения военной безопасности государства – зд.: комплекс мер в важнейших областях государственной политики – научно-технической, промышленной, информационной, собственно военной, социальной и пр., которые обеспечивают опережающее развитие страны и способность к военной защите.
[2] James Byrne, Gary Somerville, Joe Byrne, DrJack Watling, Nick Reynolds and Jane Baker. Silicon Lifeline: Western Electronics at the Heart of Russia’s War Machine / RUSI (Royal United Services Institution). 8 August 2022 г. / https://disk.yandex.ru/i/3kqTWI6Noygawg
[3] Путин В.В. Указ президента РФ В.В. Путина от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации».
[4] https://dzen.ru/a/ZmLCtF5H1W8LsAVQ
[5] Путин подписал указ о национальных целях развития. Коммерсант, 7 мая 2024 г. / https://www.kommersant.ru/doc/6688811?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
[6] Россия и Китай: как может выглядеть военное сотрудничество в будущем? // Информационный бюллетень для политиков 20 июня 2024 г.
