Для меня большая честь присутствовать здесь и поделиться с вами своими соображениями о том, что происходит в нашей стране. Я представляю здесь крупнейшую российскую компанию РАО "ЕЭС". Это, по сути дела, почти вся энергетика страны, и можно без преувеличения сказать, что в нашей компании, как в капле воды, отражается практически все, что происходит в экономике страны в целом. Когда два года назад я начинал эту работу, ситуация была крайне тяжелой. Достаточно сказать, что в общем объеме продаваемой нами продукции мы могли получить реальными деньгами в оплату всего лишь 18%. В таких условиях, естественно, не может быть ни нормального бизнеса, ни нормальной компании, ни нормального развития.
Именно тогда была поставлена задача радикального перелома положения дел, радикального ужесточения отношений с потребителем, радикального повышения доли живых денег в платежах нашей компании, и на этой основе радикального улучшения исполнения наших обязательств перед всеми нашими поставщиками и перед федеральным бюджетом.
За прошедшее время в решающей степени удалось добиться этой цели. Сегодня мы уже собираем не 18%, а 54% "живыми" деньгами, сегодня мы платим в федеральный бюджет не 200 млн. рублей, как это было год назад, а 1 млрд. рублей, сегодня мы платим в пенсионный фонд 100% платежей, сегодня мы в 2,5 раза сократили задолженность по заработной плате в собственной компании. И, честно говоря, я задумываюсь над тем, как это стало возможным.
Безусловно, многое пришлось радикально перестроить в самой компании, где отсутствовало само по себе слово "сбыт", вместо которого существовало слово "снабжение". В традиционном понимании в нашей сфере энергетики не продают свою продукцию, а снабжают этой продукцией потребителя независимо от оплаты. Вместе с тем, я глубоко убежден, что эти результаты были бы просто невозможны, если бы и в целом в экономике страны в этот же период не произошли видимые, масштабные, глубинные позитивные изменения. Честно говоря, если бы меня спросили, что было самым поразительным за последние 8-9 лет в развитии российской экономики, я бы сказал, что самое поразительное даже не то, что удалось сделать, а самое поразительное для меня как для экономиста - это то, как реагировала российская экономика на очень тяжелый и очень болезненный кризис августа 1998 года.
Масштабы, глубина, острота этого кризиса были беспрецедентны, причем не только в экономике, но и в политике, где он привел к отставке правительства. И тогда всеобщее представление состояло в том, что кризис поставил крест на российских реформаторских преобразованиях, кризис доказал их полную неработоспособность и неэффективность, кризис подтвердил, что в России эти преобразования совершить нельзя и нужно искать некий особый третий путь. Если вы полистаете газеты того времени, лета и осени 1998 года, послушаете выступления многих депутатов Государственной Думы, именно эта мысль была доминирующей и преобладающей.
А что оказалось в жизни? А в жизни оказалось, что кризис оказал мощнейшее оздоравливающее влияние на всю экономику в целом, оказалось, что экономика страны достигла такой зрелости, что ее реакция на болезнь была чрезвычайно здоровой. То в экономике, что должно было сокращаться, закрываться, сворачиваться и банкротится, - закрывалось и банкротилось. А то в экономике, что должно было расти и развиваться, - росло и развивалось. Российская экономика преодолела последствия кризиса практически за полгода, что, откровенно говоря, для меня до сих пор является фантастическим результатом. Я считал, что на это потребуется минимум два-три года.
В прошлом, посткризисном году, как известно, рост валового внутреннего продукта в России составил 3,2%, и я для себя уже в своей сегодняшней работе ясно понимаю, что без этого позитивного фона было бы невозможно то, что сегодня реально есть в нашей компании. Если более укрупненно, с более общих позиций взглянуть на то, о чем я говорю, то я берусь утверждать и доказывать, что очевидные позитивные тенденции в российской экономике последнего послекризисного года являются стопроцентным доказательством работоспособности, эффективности и правильности всех тех фундаментальных преобразований, которые проведены в моей стране за последние 10 лет.
Именно последние год-полтора доказали, что частная собственность в России может работать так же, как и во всем мире, что макроэкономическая стабилизация России нужна так же, как и любой нормальной стране в мире, что рост, развитие возможны только в условиях макроэкономической стабильности в экономике, основанной на частной собственности. Жизнь доказала все те истины, за которые мы боролись 10 лет, и которые, казалось, были почти утрачены после августовского кризиса позапрошлого года. И в этом смысле, когда сегодня обсуждается, что будет дальше, что будет происходить дальше - а часто высказываются сомнения или даже полное непонимание того, куда дальше пойдет Россия, - откровенно говоря, мне это кажется странным, потому что фундаментальные ориентиры экономического и политического развития России заданы, и в решающей степени они вообще не зависят от каких бы то ни было персональных вопросов, в том числе, и на самых высоких уровнях государственного управления.
Я не сомневаюсь в том, что в повестке дня правительства, каким бы ни был его состав, абсолютно неизбежно окажется ясный и понятный, широко обсуждаемый перечень вопросов, включающих: налоговую реформу (с восстановленным и обновленным налоговым кодексом); земельную реформу (с введением частной собственности в форме нормального земельного кодекса, а не того убогого варианта, который пытались протолкнуть коммунисты во время правительства Примакова); глубокую социальную реформу, когда социальная поддержка будут привязываться к душевому доходу и к реальному уровню жизни, а не к тем или иным категориям населения, определенным по советским правилам; фундаментальную реформу жилищно-коммунального хозяйства (благодаря отсутствию которой сегодня государство тратит средств в полтора раза больше, чем на всю армию страны), с выведением реальной оплаты услуг жилищно-коммунального хозяйства на уровень их реальной рыночной цены; пенсионную реформу и переход к нормальной накопительной пенсионной системе; а также многие другие составляющие реформ, о которых, честно говоря, по большому счету, нечего спорить. Здесь все абсолютно ясно. Спорить можно о том, как конкретно должна выглядеть шкала подоходного налога, насколько плоской она должна быть и какой должна быть верхняя ее ставка. Точно так же, есть масса рабочих вопросов внутри каждого из направлений, которые я перечислил.
Но абсолютно непреложным и для меня очевидным является факт того, что эти преобразования не просто будут происходить - они неизбежны. Они железно заданы всем историческим развитием страны за последние десять лет. Я бы сказал, что, может быть, самой тяжелой, самой сложной и самой непроработанной составляющей будущих преобразований является вообще не экономика и не социально-экономическая сфера, а государство. Государство и его роль в реальных экономико-политических процессах. Я считаю, что здесь нужны очень глубокие изменения, к которым мы не очень готовы, прежде всего, в интеллектуальном смысле, с точки зрения масштаба задела, количества идей. Здесь потребуются два коренных преобразования во всем том, что представляет собой государство.
Первое - это национализация государства. А второе - это консолидация государства. Когда я говорю "национализация", я имею в виду тот непреложный факт, что сегодня государство раздираемо на части группами влияния, а во многих случаях отдельные его куски просто приватизированы. Именно на этом базируется значительная доля массовой коррупции, взяточничества во всех ветвях российского государства. Хотел бы это особенно подчеркнуть: исполнительная власть не является здесь исключением. Поэтому деприватизация или национализация государства, в моем понимании, является базовой предпосылкой для любых серьезных преобразований в социально-экономической сфере.
Когда я говорю о второй предпосылке, о консолидации государства, я имею в виду тяжелейшую задачу, связанную с тем, чтобы заставить государство исполнять его корневые функции, чего, к сожалению, сегодня оно сплошь и рядом делать или не умеет, или не хочет. Заставить государство уйти из абсолютно бессмысленных и никому не нужных безрезультатных попыток регулировать текущую экономическую жизнь, влезать во взаимоотношения между поставщиками и потребителями, лицензировать все, что можно и нельзя - иными словами, нужно заставить государство сузиться, уйти из сфер, где оно не может добиться вообще никакого результата, но зато надо научить его исполнять свои корневые функции. Корневые функции, которые, собственно, и состоят в выработке правил игры, в доведении этих правил игры до всех участников и в том, чтобы заставить участников соблюдать эти правила. Эти функции включают в себя самые жесткие, если хотите, самые беспощадные меры ко всем, кто эти правила не принимает.
Вот здесь нужна воля государства. Это, в моем понимании, и представляет собой задачу по его консолидации, в рамках решения которой придется предпринять громадные, сложнейшие усилия по сокращению численности государственных служащих, по увеличению их заработной платы, по беспощадной тотальной антикоррупционной кампании, которая будет сопровождаться уголовными делами и посадкой в тюрьму многих государственных чиновников хорошего уровня. Которая будет сопровождаться радикальным укреплением тех федеральных министерств и ведомств, которые имеют региональную структуру и которые, к сожалению, сегодня по жизни управляются не министром, а, во многих случаях, местным губернатором, от которого зависит предоставление квартиры региональному начальнику федеральной службы, трудоустройство членов его семьи и масса других бытовых вопросов. Федеральные ведомства должны быт жестко консолидированы, должны стать абсолютно централизованными, абсолютно федеральными в подлинном смысле этого слова, а не только по названию.
А для этого придется многое преодолеть. С очень большими политическими силами придется столкнуться. Масштаб сопротивления будет очень серьезным. Есть, пожалуй, одно принципиальное отличие от всего того, что мы делали в предшествующие, тяжелейшие для страны десять лет. Тогда, к сожалению, нам приходилось сталкиваться не просто с губернаторами или министрами, а с текущими, жизненными интересами десятков миллионов человек. Когда в 1992 году мы отпускали цены и либерализовали ценообразование, это было тяжелым ударом для 150 миллионов граждан страны. Но мы обязаны были это сделать, потому что иначе страна бы погибла. Возможно, с годами это будет понято, но тогда это было встречено с жесточайшим и понятным сопротивлением. Сейчас мы тоже сталкиваемся с сопротивлением, но уже десятков политических групп, а это задача все-таки другого уровня сложности.
Именно на этом фоне мы у себя в РАО "ЕЭС" выработали радикальную концепцию преобразования нашей компании, в которой работает 730 тысяч человек и которая ежедневно продает свою продукцию каждому из 150 миллионов граждан страны и каждому из предприятий, работающих в России. Эта реструктуризация предполагает, собственно говоря, восстановление нормальной, естественной рыночной среды в энергетике. К сожалению, сегодня российская энергетика выстроена по абсолютно советским принципам образца 60-х и 70-х годов. В этом смысле она может стать достойным предметом для изучения экономических археологов. Основа этих базовых советских принципов - затратное ценообразование. Сегодня цена - тариф на киловатт/час - определяется государством на основе доказанных затрат, и любое увеличение затрат есть основание для повышения тарифов, что, как хорошо известно, уничтожает любые стимулы к снижению себестоимости, снижению затрат.
Сегодня производитель электроэнергии прикрепляется к потребителю электроэнергии, и если этот производитель мне нравится, я прикреплю его к хорошей энергосистеме. Если я его разлюбил, то прикреплю его, например, к чеченской энергосистеме, с тем, чтобы он там собирал "живые" платежи доступными средствами. А при этом мы удивляемся, почему это иностранные инвесторы не очень хотят вложить миллиарды долларов в энергетику страны, такую передовую, такую современнуюЕ
Совершенно ясно, что в энергетике России нужна крупномасштабная реструктуризация, совершенно ясно, что генерация - не есть монополия, и она должна быть выделена в нормальную рыночную среду, совершенно очевидно, что тарифы, то есть цена на генерацию должна быть результатом нормального соотношения спроса и предложения. Совершенно ясно, что потребитель должен иметь право покупать электроэнергию не только в своем городе, у своего производителя, но и в любом другом, если цена его устраивает. Совершенно ясно, что централизованным и монопольным должен быть весь сектор транспорта, сетевого хозяйства и диспетчерского управления. А децентрализованным и демонополизированным должен быть и сектор генерации, и сектор сбыта. Совершенно ясно, что вместе с глубокой реструктуризацией компании нужна столь же глубокая либерализация всего энергетического рынка в России. Это именно те принципы, которые сегодня реализуются в абсолютном большинстве энергетических систем мира, и пионером этого, кстати говоря, была Великобритания, здесь впервые это делалось, а сегодня это заложено в директиву ЕЭС, утвержденную в феврале 1998 года, и по этим принципам преобразуется вся европейская энергосистема. И мы, со своей стороны, движемся ровно в этом же самом направлении.
Наша компания абсолютно уникальна не только по величине, но и по своей роли в российской экономике, и преобразования в ней в значительной степени отражают все то, что будет происходить в стране. Не случайно мы разработали свою концепцию реструктуризации и представили ее в Кремле через день после успешных выборов президента. Мы рады тому, что нас поняли и поддержали. Не скрою, на это мы рассчитывали. Впереди у нас гигантская сложнейшая работа, которая потребует от трех до пяти лет, не меньше. Эффективность, результативность этой работы во многом будет отражать в себе политический климат, а выполнение ключевой задачи всей этой работы - массовое привлечение частных инвесторов, как российских, так и иностранных, - будет отражать, собственно, состояние инвестиционного климата в России в целом. Именно поэтому я бы очень рассчитывал на то, что эти ближайшие годы дадут очевидный позитивный результат и в виде успешно реструктурированной энергетики России, и в виде успешно развивающейся самой России.
Вопрос: Г-н Чубайс, Вы в своей речи коснулись некоторых компонентов разрабатываемой новой экономической стратегии. Стратегия представляется достаточно комплексной, радикальной, смелой. Если так оно и будет, то это хороший знак для инвесторов. Но хотелось бы знать, насколько реальна ее реализация, каковы препятствия для проведения ее в жизнь?
А. Чубайс: Я не являюсь человеком, ответственным за реализацию этой стратегии, поэтому могу только представить вам свой взгляд независимого эксперта, работающего в области энергетики. Мне кажется, что, без сомнения, есть стремление, желание, есть понимание того, что я должен делать, но есть и целый ряд крупных опасностей. В том числе, внешних опасностей. Среди наиболее актуальных из них и среди опасностей ближайшего времени я бы назвал две. Первая - это развитие ситуации вокруг договора по ОСВ и договора по ПРО. Мне представляется, что возможные политические сценарии развития событий включают в себя и очень рискованный сценарий, когда две стороны, не сумев найти взаимопонимание и выстроить политические компромиссы, увлекшись диалогом с собственным общественным мнением, зайдут в тупик, результатом которого будет радикальное обострение политической ситуации в мире в целом, следовательно, радикальное усиление внутри России антизападных, антирыночных, наиболее реакционных сил, представляющих позавчерашний день, что, в свою очередь, неизбежно скажется на текущей позиции российских властей, на их экономической политике внутри страны, и что, в свою очередь, подорвет возможность массового привлечения частных иностранных инвестиций в Россию. Такой сценарий, к сожалению, существует, и, с моей точки зрения, это одна из больших опасностей, стоящих перед нами.
Другая опасность - это развитие отношений России с международными финансовыми организациями. Мне кажется, что сегодня для России финансовая составляющая этих отношений гораздо менее важна и гораздо менее значима. Но институциональная, политическая сторона сейчас может быть более важна, чем когда бы то ни было. Именно в этих двух тезисах и содержится ловушка. Многие в России говорят о том, что мы можем обойтись без этих денег. И это во многом верно. Одновременно, многие на Западе говорят, что МВФ совершил массу ошибок по отношению к России и нужно прекратить какое бы то ни было сотрудничество с Россией. Соединение этих двух позиций легко может привести к тому, что прерванные на сегодня отношения не восстановятся в ближайшее время. Но дальше их будет еще труднее восстановить, а это означает, что Россия разорвет свои отношения с международными финансовыми организациями.
Подчеркну еще раз, я не считаю, что финансовый аспект здесь абсолютно решающий, но я убежден, что сам содержательный аспект взаимоотношений совершенно принципиальный. Сохранение этих отношений важно не для того, чтобы Россия получила еще один транш очередного кредита, а для того, чтобы мировое бизнес-сообщество ясно понимало, что Россия ведет прозрачную, внятную современную политику. Это вторая группа рисков и проблем, которые в ближайшее время во весь рост встанут перед страной. Причем обе проблемы - это проблемы ближайших трех-четырех месяцев. Они определят развилку, по которой дальше будет двигаться развитие событий.
Вопрос: Для нового поколения политиков и бизнесменов, которые могут стать локомотивом движения России в будущее, Вы являетесь фигурой значимой, можно сказать, эпической. Поэтому принципиально важно знать, как Вы сами себя идентифицируете и определяете - как "начинающий бизнесмен" или все же как политик? Какую стезю Вы для себя выберете в качестве основной на ближайшие три-четыре года?
А. Чубайс: Если можно, сначала одно личное замечание. Как хорошо известно, в течение последних десяти лет на мою долю пришлась определенная критика. Но я немножко боюсь того, что, как это часто бывает у нас в стране, из полного, стопроцентного, тотального, всеобщего, круглосуточного отрицания, неприятия и ненависти мы плавно и незаметно перейдем почти к обожествлению. Не надо крайностей, как в ту, так в другую сторону. Если по сути, то мои личные планы и мое личное видение будущего и моих задач - очень скромно. Есть одна очень интимная цель в жизни, она состоит в том, чтобы Россия превратилась в эффективное, современное, развивающееся, процветающее государство. То, что я делаю в РАО "ЕЭС", я делаю для этого, это мне интересно. Честно говоря, то, что я делаю в политике, я вынужден делать. Вот прошли президентские выборы. Успешно, с очень хорошим результатом, в первом туре победил нормальный, внятный, современный президент. И при этом коммунисты набрали 30%! Это полная фантастика! Каждый третий гражданин страны поддерживает безумное, полуфашистское, антинародное, маразматическое... не хочу дальше подбирать термины... учение. До тех пор, пока это будет так, я буду находиться в политике, как бы меня ни пытались оттуда вытеснить. Как только в политике все встанет на свои места, я с удовольствием бы переместился в бизнес, в задачи реструктуризации, после чего запросил бы заслуженную досрочную пенсию.
Вопрос: Вы заявили о том, что если бы в свое время не была проведена либерализация цен, то страна и население погибли бы. Это важно для инвесторов, потому что объемы рынка определяют объемы инвестиций, поступающих в экономику. Но мы знаем, что, например, в Санкт-Петербурге в ближайшие 15 лет население сократится на один миллион человек, потому что рождаемость снижается, а смертность, наоборот, повышается. Это не может не беспокоить инвесторов, которых интересуют объемы рынка. В какой степени Вы принимаете ответственность за вымирание населения, которое мы наблюдаем в России сегодня?
А. Чубайс: Что касается моей роли в сокращении численности населения России... Коль скоро задан такой персональный вопрос, я позволю себе еще одно персональное воспоминание. Наше правительство было назначено в ноябре 1991 г., а в апреле 1992 г. состоялся Съезд народных депутатов, на котором нас должны были свергать. Как, впрочем, и на всех остальных съездах тоже. И тогда одно из главных критических замечаний состояло в том, что, как сказал один из выступавших с трибуны депутатов, результатом антинародных преобразований явилось сокращение численности населения за год на полпроцента. Егор Гайдар тогда робко возразил, что правительство находится у власти всего пять месяцев, а это меньше, чем девять месяцев, и при всем желании повлиять на рождаемость, оно просто физически не могло этого сделать. А если всерьез посмотреть на динамику и прогнозы численности, то я Вас совсем огорчу, - демографы говорят нам о том, что в ближайшие двадцать лет России предстоит период последовательного сокращения численности населения. Если говорить совсем всерьез, то, безусловно, уровень жизни влияет на рождаемость, это чистая правда. Но реальное влияние очень сложно и многозначно. Хорошо известно, что самый низкий уровень рождаемости в Европе, а самый высокий - в Африке. В таком случае, ответственность за снижение численности населения вместе со мной должны разделить лидеры европейских государств, которых можно обвинить в этом же.
Вопрос: Каков исход Вашей борьбы с "Газпромом", и как эта борьба отразится на инвестиционном климате в России?
А. Чубайс: Я, в данном случае, против слова "борьба" или "война". Что в действительности есть? Есть тяжелая, острая, долгосрочная производственная проблема. Естественно, она выливается в каких-то человеческих эмоциях, все-таки руководят компаниями живые люди. Пока еще. Но я бы все-таки призвал Вас войти в содержание вопроса, а не в форму дискуссии. А содержание вопроса простое. У меня на столе лежит письмо, подписанное Вяхиревым Рэмом Ивановичем, в котором написано: "Уважаемый Анатолий Борисович, в связи с такими-то причинами мы вынуждены будем сократить объемы поставок газа Вашей компании в следующих пропорциях. В текущем году - на 11 млрд. кубометров, в будущем году - на 36 млрд. кубометров, в 2002 году - на 67 млрд. кубометров". Для справки скажу: мое годовое потребление газа составляет 137 млрд. кубов. А доля газа в топливном балансе России составляет 62%. Вот теперь на секунду представьте себе, что такое для нашей компании, в которой 730 тыс. работающих, сокращение поставок газа за полтора года в два раза, при том, что газ - это 62% от всего нашего топливного баланса.
Я не хотел бы детально анализировать причины, говорить, что в действиях "Газпрома" привело к этому, что было правильно, что неправильно. Это не мой бизнес. Я бизнес делал так, чтобы даже на фоне этого радикального и очень тяжелого для нас сокращения поставок я все равно обеспечивал рост генерации электроэнергии. В первом квартале этого года наш рост составил 4%, в текущем году он продолжится, потому что есть спрос на нашу продукцию. И моя задача - в этих вот ножницах, при падающем объеме поставок газа, обеспечить растущую генерацию электроэнергии и еще вместе с этим провести радикальную реструктуризацию всей компании. Поверьте, с точки зрения производственной, с точки зрения бизнеса, это очень тяжелая задача. И мне бы хотелось решать эту задачу не в режиме войны с "Газпромом", а в режиме совместной минимизации наиболее острых негативных последствий этого развития событий. Мне кажется, что после некоторого небольшого периода обмена любезностями мы перешли к нормальному рабочему режиму поиска решений этой проблемы.
Вопрос: Планирует ли РАО "ЕЭС" широкомасштабный экспорт своей продукции в Европу?
А. Чубайс: Это действительно является одним из наших приоритетов, хотя нас и критикуют слева с логикой о том, что в стране не хватает собственной электроэнергии, а вы ее берете и вывозите на Запад. Логика внешне понятная, но по сути совершенно абсурдная. Реалии таковы, что сегодня цена киловатт-часа на внешнем рынке как минимум втрое выше, чем цена киловатт-часа внутри России и, как правило, там, что характерно, не платят бартером, а платят живыми деньгами. Это нас устраивает, и реально это означает, что за один киловатт-час, проданный на европейском рынке, я смогу приобрести газ для того, чтобы на нем произвести еще пять киловатт-часов внутри России.
В практическом смысле у нас достаточно агрессивная стратегия. Мы недавно подписали крупное соглашение с двумя крупнейшими немецкими компаниями, с австрийской компанией и с Украиной о строительстве инфраструктуры для экспорта электроэнергии в Европу. Мы активно сотрудничаем с Финляндией и Швецией в увеличении объема экспорта. Мы прорабатываем варианты экспорта через Молдавию в Румынию. Мы наращиваем экспорт в Грузию и готовим контракт по продаже нашей электроэнергии из Грузии в Турцию. Мы активно работаем с Китаем - пока, к сожалению, только на уровне роста приграничной торговли, обсуждаем крупномасштабный контракт, на который Китай пока еще не дал согласия. Мы наращиваем экспорт электроэнергии в Монголию. Закончена разработка технико-экономического обоснования для крупнейшего уникального проекта по строительству энергомоста из России в Европу. Вместе с компанией "Марубени" прорабатываем финансовую схему, связанную со строительством новой крупной современной электростанции на Сахалине и со строительством подводного кабеля для экспорта электроэнергии на Хоккайдо и дальше в Японию. То есть, по всему нашему периметру границ мы активно это делаем. К сожалению, сложно продавать электроэнергию в Соединенные Штаты и другие страны за океаном, поэтому мы пока ограничиваемся только соседями.
Вопрос: Вы ставите в качестве стратегической задачи переход от снабжения энергией к опоре на спрос и на оплату "живыми" деньгами. Насколько этот переход будет длительным?
А. Чубайс: Я уже говорил, что год назад мы получали 18% "живых" денег, сегодня получаем 53%, в декабре этого года должны получать 75% "живых" денег. Я считаю, что в 2001 году мы должны выйти на нормальную 100% оплату "живыми" деньгами нашей продукции и, таким образом, стать нормальной компанией. Я не считаю, что эта задача абсолютно неразрешимая, как мне говорили год назад, когда меня убеждали, что для того, чтобы решить эту задачу, нужно развернуть боевые действия по всему фронту. Да, конечно, это проходит жестко, это связано с преодолением сопротивления и бизнеса, и политического, но на фоне оздоравливающейся в целом экономики страны, я считаю, что эта задача разрешима в полтора, максимум, два года.
Вопрос: Вы в течение своей речи говорили, что РАО "ЕЭС" сейчас переживает глобальную реструктуризацию. А входит ли реструктуризация управленческой системы, в частности, регионального менеджмента, частью в эту глобальную реструктуризацию? И если да, то что конкретно делается в этом направлении и что было уже сделано?
А. Чубайс: Да, конечно, входит и, конечно, в реструктуризацию мы вовлекаем не только московский офис, но и всю компанию, и менеджмент региональных АО "Энерго", которые сегодня находятся по всей стране. 73 АО "Энерго" в регионах сегодня снабжают энергией всю страну. Там действительно нужна крупная реструктуризация. А если говорить более обширно, то там нужна просто смена поколений. Средний возраст генеральных директоров региональных "Энерго" сегодня 57 лет. Как правило, большая часть из них в этом качестве работают 10-15 лет. Это люди очень профессиональные в сфере техники и технологии, но далеко не всегда отвечающие современным требованиям бизнеса. Именно поэтому нами принято решение, что 60 лет - предельный возраст для генеральных директоров. Именно поэтому мы за последний год заменили 15 директоров, резко снизив их средний возраст. Мы сейчас намерены привлекать в массовом масштабе фирмы хэд-хантеры для поиска новых управленческих команд. Буквально позавчера на заседании правления мы приняли уникальное для нас решение о найме внешней управляющей компании для руководства одной из наших региональных компаний в Мурманской области. Директору этой внешней компании 32 года. По этому пути мы будем идти и дальше.
Лондон
20.04.2000
http://www.chubais.ru/cgi-bin/cms/personal.cgi?news=00000000147
