Я хотел бы встретить в России человека, который в разгар дружеского пира поднимется и, распахнув руки, как для объятий, произнесет в честь единственного грузинского гостя стихи, ну, скажем, Бараташвили:
"Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с юных лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал..." - потому что знает и любит грузинскую поэзию (пусть в переводах Пастернака) и чтобы сделать приятное гостю, раз он приехал в Москву и сам же, по обыкновению, накрыл стол.
Вот русских поэтов за грузинскими столами я слышал часто.
Холод, голод, темнота. Стол в доме актера и писателя Гоги Харабадзе собран из того, что хранится без холодильника: фасоль, сыр, вино. Мы втроем - Гоги, я и блистательный переводчик, поэт, собиратель грузинского фольклора и безусловный тамада Вахушти Котетешвили.
- Если бы грузины, которые враждуют друг с другом, прикоснулись к твоим переводам Рильке или Хайяма, они стали бы лучше.
Вахушти, чей дом под святой горой Мтацминда сожгли во время очередной грузинской революции, отрицательно качает головой, берет бокал и говорит:
- Это тоже моя судьба, что улетела птица мечты.
Это тоже моя судьба, что уже ни во что не верю.
Мудрость свою, радость свою, женщин своих я утопил в этой чаше.
У меня остался последний тост:
Беда пусть будет здесь, а радость - там!
И он поднял руки к бесполезной без электричества лампе под потолком.
- За это пьем?
- Пьем за всех ненормальных, то есть за всех нормальных. Недавно зазвонил телефон, и кто-то спросил: "Это бочка Диогена?". Я ответил, что сегодня каждый интеллигентный дом в Грузии - это бочка Диогена. Я хочу выпить за наши бочки и за Диогенов, оставшихся и без бочек, и без свечей.
- Это тост?
- Нет, за это мы выпьем, а тост я вам скажу словами Цветаевой, выразившей безграничность любви.
Вахушти поднялся из-за стола и хриплым мощным шепотом (горло у него больное) произнес:
"Я - страница твоему перу,
Все приму. Я белая страница.
Я - хранитель твоему добру:
Возвращу, и возвращу сторицей.
Я - деревня, черная земля.
Ты мне луч и дождевая влага.
Ты - Господь и Господин, а я -
Чернозем и белая бумага!".
Пусть будут счастливы все, кто хочет любить! Пусть будут счастливы все, кто хочет быть любимым! Пусть они найдут друг друга!
- Это тост?
- Это тост!
- А знаешь, Вахушти, что рассказывал мне Тонино Гуэрра? К умирающему Феллини пришел друг-журналист и спросил его: "Ты о чем-нибудь мечтаешь, Федерико?". И тот ответил: "Еще хотя бы раз влюбиться!".
- Это тоже тост, Юра! За светлую мечту Феллини! Гаумарджос!
P.S. Редакция "Новой газеты" присоединяется к тосту Вахушти Котетешвили. Найдите, что ищете, в Новом году.
http://novgaz.2u.ru:3000/data/2005/97/23.html
26.12.2005
