Через два с половиной года после свержения режима М. Каддафи Ливия, страна с огромными запасами энергоносителей и финансовыми ресурсами, по многим показателям, в том числе по уровню добычи нефти, критериям безопасности как для граждан, так и для иностранцев, откатилась далеко назад. Так, по данным министра нефти и газа Ливии А. Аль-Аруси, объем добычи нефти в начале 2014 г. составил 650 тыс. баррелей в день, т.е. 40% от дореволюционного уровня в 1,5 млн баррелей .
По данным французского исследователя, бывшего дипломата Франции в Триполи П. Хаимзаде, за время существования новой Ливии число жертв вооруженного насилия превысило 4000 человек. Все это - следствие коллапса системы безопасности после демонтажа прежних государственных институтов, армии и полиции. Возникший вакуум власти заполнили вооруженные милиции, возникшие по регионально-племенному признаку и вышедшие на политическую арену со смутными представлениями о будущем страны и ее устройстве. По оценке Организации ветеранов Ливии, в стране сегодня насчитывается более 1 тыс. вооруженных группировок, часть которых создана "по племенному принципу".
Согласно статистике, 85% населения Ливии имеют племенные корни. В стране насчитывается более 140 племен, 40 из которых отличаются наибольшей значимостью и весом. Вместе с тем за последние несколько десятков лет узы кровного родства, родовой иерархии, дух "асабии" (племенной корпоративности и исключительности) подверглись размыванию под напором модернизации, урбанизации, социального расслоения и т.п.
Роль племенного фактора в создании армии и сил безопасности
В условиях незавершенности процесса консолидации ливийского населения в единую нацию вертикаль авторитарной власти снизу доверху служила главным стержнем государственности и стабильности . Горизонтальные связи официально отдавались на откуп сети революционных комитетов, но во многом поддерживались благодаря традициям взаимной солидарности соплеменников на бытовом уровне и моральному авторитету старейшин.
После слома этой вертикали племенной партикуляризм и противоречия, которые ранее сдерживались жестким идеологическим прессом и силой авторитарного режима, вырвались на свободу. Ливия оказалась ввергнута в смуту, на которую наслоилось сведение счетов между соперничающими группами при наличии массы никому не принадлежащего оружия (не менее 4 млн единиц).
С конца 2011 г. не прекращаются межплеменные конфликты в разных концах Ливии, в том числе в горной области Нефуса к юго-западу от Триполи. В марте 2013 г. в результате боев между двумя племенами Аль-Кантрара и Аль-Машшашия в городе Мезда, в 170 км к юго-западу от столицы, было сожжено и разграблено более 100 домов, 1500 семей покинули места своего проживания . В августе 2013 г. и январе 2014 г. произошли столкновения между племенами Варшафана и Завия в Гадамесе и в городе Захра, неподалеку от Триполи.
По сообщениям СМИ, за вспышками насилия кроются застарелые племенные споры из-за господства над территорией и транспортными путями.
Наиболее "горячие точки" расположены на юге страны: Себха (в центре Сахары) и Куфра (на границе с Чадом и Суданом), где роль играет этно-расовый фактор. На обширных пространствах юга Ливии обитают племена берберского, негроидного и арабского происхождения. К первым относятся туареги (или, как они сейчас себя называют, Амазиг - свободные люди), сосредоточенные в юго-западной части и кочующие от Гата (Ливия) до Тимбукту (Мали). Вторые - племя Тубу, которое издавна живет в южных районах ливийской Сахары на границе с Чадом и Нигером. Тубу составляет значительную часть населения городов Куфра, Себха, Абари и др.
К арабским относятся племена Авляд Сулейман, Завай, Аль-Каддадфа и др. Генеалогия Авляд Сулейман уходит корнями в эпоху мусульманских завоеваний Африки бедуинами с Аравийского полуострова. Но в период правления М. Каддафи его оттеснили другие племена, в частности Аль-Каддадфа. Выходцы из Тубу и туарегов не были в числе фаворитов полковника и занимали скорее второстепенное положение в иерархии власти. М. Каддафи предоставлял ливийское гражданство тем группам кочевников-туарегов, которые верно служили в бригадах, подчинявшихся его сыновьям .
В феврале 2012 г. в городе аль-Куфра вспыхнул конфликт между племенами Тубу и Завай. Хотя его удалось притушить, рецидивы повторились в марте (150 погибших) и в июне того же года.
В марте 2012 г. в городе Себха в столкновениях Тубу и Авляд Сулейман погибли 70 человек с обеих сторон. В январе 2014 г. две недели распрей между ними унесли жизни 88 человек, 130 были ранены .
Некоторые эксперты усматривают подоплеку стычек в проявлениях расизма со стороны Завай и Авляд Сулейман к Тубу и в соперничестве из-за экономических преимуществ. Как пишет ливийский исследователь Иса Багни, в прежнюю эпоху юг был коридором для контрабанды товаров, как извне в Джамахирию, так и из страны за границу. Вывозились, главным образом, те вещи, которые субсидировались правительством. Возникавшие на этой почве ссоры усиливались расовым предубеждением .
По утверждению вождя Тубу Иссы Аль-Маджида, власти толкают милиции арабского племени на "этнические зачистки" под предлогом того, что в Себхе якобы сражаются чадские войска и зреет очаг сепаратизма при поддержке из-за рубежа. Он считает Тубу частью народа Ливии .
Новые ливийские руководители неохотно признают межплеменные эксцессы, возлагая вину за них на "окопавшихся сторонников или агентуру" свергнутого М. Каддафи либо объясняя их бытовыми мотивами. В настоящее время они крайне заинтересованы в поддержании хороших отношений с верхушкой племен. По словам премьер-министра Али Зейдана, племена являются "гарантом единства страны" . Официально власти провозгласили и педалируют лозунг национального примирения. Прошедший в декабре 2011 г. в Триполи первый Съезд национального примирения, организованный Национальным переходным советом, призвал власти вовлечь в процесс примирения весь спектр сил общества и граждан "независимо от региона проживания, племенной или иной принадлежности". В верхах нет недостатка в декларациях, побуждающих к решению всех проблем путем диалога и компромиссов под сенью "Революции 17 февраля" .
С ноября 2011 г. ливийскими властями был провозглашен курс на демилитаризацию, умиротворение страны и интеграцию суваров (революционеров) в новую армию и полицейские силы. Однако процесс вовлечения суваров в новые структуры, несмотря на щедрые пособии и вознаграждения от правительства, до сих пор фактически буксует. Так, по данным комитета парламента по делам ветеранов, из зарегистрированных им 170 тыс. суваров в полицию вступило всего 12 тыс. человек .
Численность реально функционирующих боевых групп неизвестна. Эксперты отмечают значительное количество так называемых псевдореволюционеров. Речь идет о тех, кто взял оружие в руки и выставил себя борцами против режима после того, как власть полковника уже была свергнута. Многие исследователи называют их приспособленцами, готовыми служить любым хозяевам. У некоторых отрядов есть свои частные тюрьмы, в которых они держат заложников, часто невинных граждан, несмотря на протесты правозащитных организаций, как местных, так и международных.
Еще один вызов стабильности Ливии исходит от сторонников федеративного устройства государства. В марте 2012 г. в Бенгази представители племенной знати, политической элиты и милиций с востока страны провозгласили свой регион Киренаику автономным, связанным с западом узами федерации. В их планах - создание парламента и прочих атрибутов автономии региона, занимающего почти половину территории Ливии со столицей в Бенгази. Следует отметить, что этот односторонний демарш не был признан центральными властями.
С лета 2013 г. ситуация значительно обострилась из-за действий И. Аль-Джадрана, амбициозного выходца из местного племени Аль-Магариба, бывшего боевика, возглавившего Службу охраны нефтяных объектов страны. Он поддержал самопровозглашенное правительство области, которое находится в городе Аджабия. Опираясь на корпус охранников (17 тыс. человек), Аль-Джадран ввел блокаду нефтяных терминалов на востоке страны, где добывается примерно две трети всего объема нефти. В числе его требований - перераспределение нефтяных доходов между провинциями Триполитанией, Киренаикой и Феццаном в "интересах внутреннего развития и прогресса населения обездоленных районов", борьба с коррупцией в нефтяном бизнесе, смена руководителей министерства нефти и Национальной нефтяной компании и т.д.
Самовольные акции уже привели к падению экспорта нефти и к потерям ливийской казны, которые, по данным министра нефти и газа А. Аль-Аруси, составили 9 млрд долл. . Власти Триполи ведут переговоры и оказывают давление на Аль-Джадрана (вплоть до угроз применить силу для снятия блокады), но пока безрезультатно.
По оценке СМИ и социальных сетей, большинство представителей политического и экспертного сообщества на востоке Ливии все же не поддерживают идею федерации, хотя и используют ее для самоутверждения. Выход они видят в большей децентрализации власти и передаче широких полномочий местным властям.
Центр - регионы - племена: перетягивание каната
Как отмечают многие ливийские эксперты, в последние три года племенной фактор заметно оживился и вышел на политическую арену в тесной связи с регионным и земляческим факторами.
В настоящее время в милициях, как ранее в антиправительственных отрядах, преобладает смешанный состав выходцев из разных племен. Лишь часть формирований из провинциальных городов и селений относительно однородна с точки зрения племенного происхождения. Ведь большинство ливийцев (86%) ныне живут в городах и являются горожанами в двух-трех поколениях . При этом подавляющая часть из них сосредоточена в четырех крупнейших агломерациях: Триполи, Бенгази, Мисурате и Тобруке. Их населяют выходцы из разных племен. Так, в Мисурате насчитывается 43 племени, в Зинтане - 8. В городах произошло смешение населения в силу введения всеобщей системы образования, совместной работы и общения на предприятиях, учреждениях, службы в армии и т.д. Об интенсивности процессов урбанизации в Ливии свидетельствует факт значительного снижения фертильности замужних женщин. Так, в 1980 г. на одну ливийскую женщину приходилось в среднем 7,5 ребенка, а в 2011 г. - 2,5 ребенка. Снижение темпов роста рождаемости в стране влияет на демографическую мощь и амбиции племен.
Сегодня в Ливии еще только закладываются основы новой государственности. До сих пор не решен вопрос о ее форме: будет ли это федерация либо президентская или парламентская республика. Строительство новой властной вертикали осложняется глубоким послевоенным размежеванием в обществе по линии "победившие - побежденные".
С середины 2012 г. в Ливии появились внешние, заимствованные со стороны демократические компоненты политической надстройки (временный парламент, десятки политических партий, независимые от государства СМИ и т.д.), однако они не опираются на зрелый и прочный фундамент местного общества. Поставленные перед общенациональным конгрессом задачи - принятие конституции, проведение через 18 месяцев выборов в постоянный парламент Ливии - не выполнены.
У власти нет харизматического лидера, способного сплотить народ вокруг единого видения будущего страны и реализовать идею эффективного государства.
Временный парламент представляет срез традиционного общества. Некоторые депутаты попали в него благодаря своим заслугам в революционных событиях или по племенной принадлежности. Хотя часть из них объявила о своем членстве в той или иной партии, между ними мало согласия по фундаментальным вопросам. В этих условиях парламенту трудно консолидироваться и выступить в роли арбитра для своих соплеменников. Он неоднократно подвергался обструкциям и даже нападениям со стороны боевиков.
В конгломерате правящих сил можно выделить два крупных течения.
Первое течение представлено ливийцами, которые в прошлом не входили во властные структуры, подвергались репрессиям или боролись против М. Каддафи из-за рубежа. Они отвергают то, что было создано в период правления М. Каддафи, и хотят все "до основания разрушить". Ко второму течению относятся те, кто служил режиму, в том числе на самых высоких позициях, но затем перешел на сторону революции. Приверженцы этого течения считают, что радикалам, особенно эмигрантам, далеким от понимания ливийских реалий, нельзя доверять управление страной.
Недоверие, существующее между двумя течениями, мешает их сторонникам сплотиться вокруг единого видения будущего страны и действовать сообща.
Центр, не имеющий полноценного единого силового блока для наведения порядка, зависит от регионально-племенных вооруженных формирований. По признанию Али Зейдана, некоторые из них по оснащенности оружием, включая тяжелое (танки, вертолеты), превосходят создаваемую армию. Отсюда - противоречивое отношение руководства к этим силам и группам. Даже с помощью финансовых вливаний поставить эти формирования под полный контроль и создать четкую структуру управления властям не удается. Милиции, зачастую не знающие, от кого исходят приказы, вносят в ситуацию больше хаоса, чем порядка .
Претворение в жизнь решений властей об эвакуации из городов вооруженных фракций и ликвидации любых отрядов, кроме армии и полиции, наталкивается на сопротивление. В ноябре 2013 г. в столице произошло побоище "протестантов", требовавших вывода бригады милиции из г. Мисураты, которая доминировала здесь после прихода новой власти. Было убито почти полсотни человек. Бригада мисуратцев покинула город со своим оружием, пообещав вернуться. Этот резонансный инцидент выявил разлад в коалиции вчерашних повстанцев, единственным связующим звеном которых была ненависть к лидеру прежнего режима.
По словам бывшего министра первого правительства послевоенной Ливии Махмуда Шаммама, милиции города Триполи взяли курс на вытеснение боевиков - выходцев из Мисураты, а затем, вероятно, и из Зинтана. Их стремление к установлению единоличного господства чревато настоящей войной в Ливии "по горизонтали".
В нынешние перипетии вплетаются и субъективные факторы. При слабости государства и культе оружия люди зачастую хватаются за племенную "палочку-выручалочку", чтобы самоорганизоваться и пережить смутные времена. Налицо и желание обособленных групп выступать под флагом племени во имя получения политических дивидендов. Нередко вместо голоса племен звучат голоса политиканствующих активистов, пытающихся использовать племя как трамплин для реализации собственных интересов.
Некоторые ливийские эксперты открыто выступают за ограничение влияния духа "асабии". По мнению профессора социологии А. Бен Тахира, племенные предрассудки противоречат строительству современного государства. В родовой солидарности тех, кто занят в общенациональных институтах, он видит опасность коррупции, способной разложить государство . Разделяя это мнение, политолог Садык Ар-Ракья предлагает принять программу мер по укреплению у ливийцев чувства национальной принадлежности и общегражданского сознания. В числе предлагаемых мер - запрет на создание политических партий на племенной или земляческой основе, отказ от идеализации племенных ценностей, разработка специальной хартии, направленной против проявлений племенного шовинизма и нетерпимости в сфере политики, поощрение людей к добровольному отказу от упоминания в своей фамилии племенной принадлежности и т.п.
В целом ситуация в Ливии отражает процесс переформатирования элиты, начавшийся после свержения М. Каддафи. Вовлеченные в борьбу за "кусок пирога" разные сегменты элиты стремятся получить свою долю от доходов энергетического сектора государства-рантье через сложную сеть влиятельных посредников. Эта сеть кристаллизируется в борьбе групп "победителей в войне". Они часто завязаны на племена, кланы или землячества, религиозные течения и хотят конвертировать свою военную мощь и "революционную легитимность" в реальный экономический и политический капитал.
Нынешнее ливийское руководство не может игнорировать исходящие от самостийных фракций и групп деструктивные тенденции, хотя объективно противостоящие силы в целом должны быть заинтересованы в существовании и доминировании единого государства как рычага распределения ренты и гаранта от возможного хаоса. Если властям не удастся обуздать эти тенденции, Ливия будет обречена дрейфовать в сторону несостоятельного государства.
Ю.Н. Зинин,
ведущий научный сотрудник
Центра партнерства цивилизаций ИМИ
