Светлана Захарова осваивает роль нового символа Большого балета
Балетная общественность наконец-то наблюдает за событиями, которых с замиранием сердца ждала с начала сезона. Светлана Захарова- мариинская звезда, перешедшая в труппу Большого, - начала выступать на сцене театра в качестве его прима-балерины. Дебют состоялся в парадном спектакле "Жизель", который премьер-министр Михаил Касьянов демонстрировал своему французскому коллеге Жан-Пьеру Раффарену. Но кроме протокольной торжественности в спектакле были исполнительские открытия, подтвердившие, что если кто и способен предложить русскому балету новые эстетические направления, то это Захарова.
Последние лет десять наш хореографический театр существует в парадоксальной ситуации. Избавившись после перестройки от пропагандистского амплуа витрины советского государства, балет оказался вынужден зарабатывать. Возникло множество трупп, тиражирующих усредненные версии популярных спектаклей, наборы классических и авангардных номеров. В этой практике, повлиявшей и на крупные ведущие коллективы, подтачиваются основы балетной профессии. Теперь ставка часто делается не на мастерство, а просто на данные исполнителя: физическую выносливость, прыжки, растяжку или вовсе на красоту (или, напротив, гротесковую фактуру) как таковую. На сцене появились предприимчивые люди, которые, в сущности, не являясь представителями балета, успешно им пользуются в целях саморекламы. И складывается впечатление, что будущее балета зависит от того, сможет ли он оставаться высоким искусством или подчинится законам шоу-бизнеса
Тем временем русская хореографическая школа продолжает воспитывать великолепных артистов. Есть целое поколение исполнителей, развивающих новую танцевальную эстетику. Светлана Захарова -из лучших его представителей. Завораживая публику льющимися линиями танца, феноменальной виртуозностью и аристократизмом танцевальных манер, она исполняет ведущие роли в спектаклях разных эпох и стилистик и уже не первый год входит в число самых популярных мировых звезд, которых наперебой зазывают все престижные театры.
Оказавшись в Большом, Захарова с первых шагов ясно дает понять, что свои силы и возможности она намерена употребить на самую большую по нынешним временам роскошь -серьезное творчество. И прежде всего - соединить современные пластические открытия с главными традициями русского балета. В "Жизели" она предстала выразительной актрисой, мастерски вписав свои любимые пластические акценты в стилистику труппы. Ее героине свойственны и пронзительная беззащитность скромной крестьянской девушки, и решимость волевой личности. Захарова добилась захватывающего - до классического комка в горле - сопереживания публики в знаменитой сцене сумасшествия. А главное - заставила хрестоматийный балет звучать как актуальное произведение. В перерыве между репетициями в театре Светлана Захарова ответила на вопросы "Еженедельного Журнала".
- Почему вы начали учиться танцу?
- Это была идея моей мамы. В детстве она тоже танцевала, но ее мечта стать балериной не воплотилась. А я поначалу ходила в самые разные кружки в моем родном городе Луцке. Когда же очередь дошла до ансамбля народного танца и я начала делать успехи, мама решила, не попробовать ли мне поступить в Киевское хореографическое училище. Так все и началось. В Киеве я проучилась шесть лет.
На решающем этапе - у Валерии Ивановны Сулегиной, которая и поставила меня на правильный профессиональный путь. Она танцевала в Киеве, но стажировалась в Ленинграде, хорошо знала петербургскую методику, в соответствии с которой нас и учила. После победы на конкурсе имени Вагановой, в Петербурге, меня взяли в Академию русского балета сразу на выпускной курс Елены Евтеевой, знаменитой балерины Мариинского театра. У меня не было ощущения, что это другая школа и нужно переучиваться. Получилось, что я пропустила один год и училась не восемь лет, а семь. Поэтому когда о моих выступлениях начали писать, то поначалу всегда прибавляли один год, ориентируясь на дату выпуска. Вот, дескать, дебют молодой девятнадцатилетней артистки - а я переживала: как же так, ведь мне восемнадцать!
- Вы танцуете спектакли едва ли не всех эпох и стилистик, от драматических балетов Лавровского и Макмиллана до Баланчина и современных хореографов. Какой хореографический стиль вам ближе?
- Мне интересны и танцевальные роли, и партии в балетах Баланчина. В Америке их танцуют отстраненно, считая, что если постановка абстрактная, то и представлять ее нужно как набор движений. И это порой выглядит скучно. Мы же стараемся наполнить танец эмоциями, отношениями. Мне очень интересно размышлять об этом взаимодействии стилей, искать эту меру - сколько внести своего, чтобы не нарушить замысел постановщика.
- У вас есть возможность работать в любой балетной труппе мира, но вы предпочитаете оставаться здесь, а за рубеж выезжать на гастроли. Что вы цените в нашей театральной атмосфере и системе работы русского театра?
- Возможность проживать каждый спектакль, а не просто отрабатывать его. В Европе распространена система, когда спектакли идут "блоками". Вот 20-30 спектаклей "Лебединого озера" подряд. Для труппы это удобно. Но мне, если я вложила в спектакль все эмоции и выполнила все, что наметила, некоторое время не хочется обращаться к той же роли. Нужно вернуться к партии на новом этапе, с иными ощущениями. Тогда она будет звучать как открытие.
- Вы столько раз меняли место жительства - где у вас ощущение дома?
- Для меня дом там, где моя семья. Сейчас мы все вместе собрались в Москве - родители, брат, который не имеет отношения к балету, но за много лет научился в нем разбираться. И еще дом там, где я могу работать с людьми, которым доверяю и которые становятся дороги как родные. В Петербурге это мои любимые репетиторы Ольга Николаевна Моисеева, которой я обязана своим становлением балерины, и Юрий Валерьевич Фатеев. Он в основном работает с танцовщиками, но все балеты Баланчина я приготовила с ним.
А в Москве это, конечно, Людмила Ивановна Семеняка, с которой я работаю сейчас. Мы встретились еще в прошлом сезоне, когда я приезжала танцевать "Жизель", а потом картину "Тени" из "Баядерки" на юбилее Марины Тимофеевны Семеновой. Я попросила Людмилу Ивановну помочь мне подготовиться к этим выступлениям и поняла, что вот этот человек в Большом театре мне близок как педагог и наставник. Она большой профессионал, великолепная балерина - я недавно посмотрела записи ее танца, на которых она в том же возрасте, в каком сейчас я, и была совершенно поражена. Это снято лет тридцать назад, а смотрится абсолютно современно. Она и мыслит современно, а главное - чувствует то, что артист хочет, но не всегда сразу может выразить. Она не диктует трактовку, а помогает проявить то индивидуальное, что есть в исполнителе. Тем же качеством обладает и Ольга Николаевна Моисеева. Меня давно приглашали в Большой, но я боялась расстаться с таким репетитором.
Кроме того, мне было важно понять, смогу ли я вписаться в труппу. В этом году, прежде чем согласиться, я попросила: дайте мне несколько спектаклей, чтобы я могла почувствовать сцену и атмосферу в театре. И очень рада, что нашла здесь профессиональную рабочую обстановку. Я люблю, когда мало свободного времени и много работы.
- Значит, сейчас все ваши планы связаны только с Большим?
- Не только. Вот, например, меня пригласили в American Ballet Theatre танцевать "Баядерку" в версии Натальи Макаровой. С этим балетом у меня связано много личного. В "Баядерке" я впервые выступила в парижской "Гранд-опера", это был первый спектакль в училище - на выпуске я танцевала картину "Тени". Когда пришла в театр, Ольга Николаевна спросила: "Девочка, что ты хочешь танцевать?" Я не задумываясь ответила: "Баядерку". Она удивленно так на меня взглянула: "Да? Ну посмотрим". Ведь для исполнения трех актов этого балета, столь разных по эмоциональному состоянию, актерским задачам и танцевальному характеру требуется высшее мастерство балерины и артистическая зрелость.
У меня в "коллекции" почти все версии "Баядерки". А еще больше версий "Лебединого озера". От русских и европейских до чилийских, бразильских - наверное, пара десятков. Самая экстравагантная была в Лондоне, в "Альберт-холле" - зале на несколько тысяч зрителей. Публика сидит вокруг огромной сцены-арены, где танцуют не 32 лебедя, как в обычных театрах, а 64. Невероятно впечатляющее зрелище, когда сверху видишь эти ровные синхронно танцующие линии. А солисты вынуждены танцевать по кругу, стараясь ко всем зрителям попеременно поворачиваться лицом. Это редакция балетмейстера Дерека Дина. Даже фуэте там поставлено так, чтобы во время вращения постепенно поворачиваться на 360 градусов и обращаться ко всем лицом. Оркестр наверху, дирижер тебя видит по телевизору. А когда весь этот "стадион" аплодирует - ощущение очень сильное. Теперь у меня впереди московская версия Юрия Григоровича.
Выступлением в "Лебедином озере" Светлана Захарова должна открыть стратегически важные для Большого театра январские гастроли в Париже. А в эти дни наша публика, можно сказать, присутствует на их репетиции. Захарова в паре с Сергеем Филиным, одним из лучших принцев Большого, впервые танцует новую для себя партию царевны Аспиччии в балете французского хореографа Пьера Лакотта "Дочь фараона" по мотивам одноименной постановки Мариуса Петипа. Этот спектакль, не вывозившийся ранее на гастроли, будет главным сюрпризом программы. Но в первую очередь Большой театр постарается показать, что словосочетание "русский балет" по-прежнему означает "настоящий балет". И танец Светланы Захаровой будет одним из основных тому доказательств.
Еженедельный журнал, 27 октября 2003 года
