Уважаемые коллеги, я думаю, что одним из самых спорных вопросов в нашем обществе является вопрос, причем давно уже, о том, есть у нас демократия или нет. Мы получаем, в зависимости от того, кто ставит этот вопрос, совершенно разные ответы. А, между тем, для того, чтобы на этот вопрос ответить более или менее определенно, мы должны хотя бы точно себе представлять, что такое демократия, что под ней обычно понимают. Как известно, демократия это власть народа. И с этой точки зрения, собственно, и Конституция наша действующая 93-го года рассматривает этот вопрос, да и конституции многих других стран.
Речь идет о том, что народ осуществляет свою власть двумя способами. Во-первых, непосредственным осуществлением, то есть с помощью референдума или плебисцита. И опосредствованно через своих представителей, которых он избирает для того, чтобы они выражали его интересы и действовали в его интересах. То есть речь идет о папрламе6нитапх, избранных президентах и любых других представителях народа. Следовательно, начинать ответ на вопрос о том, есть ли у нас с этой точки зрения демократия то есть власть народа, мы можем, рассмотрев вот эти две формы для начала.
Скажем, есть ли у нас референдум? Да, есть у нас референдум. Он предусмотрен Конституцией, он предусмотрен специальным законом. И возникает вопрос другой - может ли с помощью референдума народ каким-то образом решать каике-то проблемы? Я думаю, что в принципе может, хотя сегодня это довольно затруднительно. Если посмотреть последние 15 лет нашей истории, мы принимали несколько раз разного рода законы о референдуме, и каждый раз этот закон становился все более худшим, я бы сказал. Все более, даже так можно сказать, антинародным. Например, действующий закон о референдуме. Может ли его кто-нибудь серьезно использовать, если речь не идет о власти? Думаю, что нет.
Начнем с того, что, скажем, для того, чтобы проинициировать референдум, нами нужно иметь два миллиона подписей. В принципе собрать это можно. Но дело не только в двух миллионах, а дело в том, что в каждом субъекте Федерации может быть не больше 50 тысяч. Значит, уже требуется задействовать 40 субъектов Федерации.
Для того, чтобы провести референдум, надо создать инициативную группу в составе которой должно быть более 50 представителей субъектов Федерации. Еще более сложно. Наконец, когда вы все это выполнили, вам говорят, что вопрос о том, будет референдум или не будет референдум, нужно решать через Центральную избирательную комиссию, если говорить о референдуме общероссийском. Там проверяют, какие вопросы вы собираетесь поставить на этом референдуме. И надо сказать, что в законе содержится запрет для постановки некоторых вопросов. Например, вопрос об изменении бюджета не может быть поставлен на референдум. А, между тем, любой вопрос,
который вы хотите поставить на референдум, можно всегда связать с вопросом о бюджете, поскольку сразу возникает вопрос, что это требует расходов государства, эти расходы не предусмотрены бюджетом, а раз вы ставите вопрос о проведении, тем самым ставите вопрос об изменении бюджета.
Теперь относительно выборов. Конечно, у нас выборы есть, есть на всех уровнях. В принципе мы можем сказать, что эти выборы и свободные, и демократические. Но вопрос состоит в том, что мы понимаем под этими свободными демократическими выборами. То, что мы модем пойти на эти выборы, это бесспорно. То, что мы можем не пойти на эти выборы, это тоже допускает закон. Но дальше получается такая вещь, что есть целый ряд инструментов, с помощью которых можно исказить волю избирателей. Вы знаете прекрасно о том, что такое административный ресурс. Вы знаете прекрасно о том, что такое деньги и как можно купить на них депутатов. Существует масса других способов исказить волю народа при выборах в любой представительный орган государственной власти. Я уже не говорю о том, что трудно называть представительным органом орган, для избрания которого требуется явка всего 25% избирателей. Это же полный абсурд. Поэтому, имея демократический институт, имея свободные и демократические выборы, мы ими практически пользуемся таким образом, что в результате воля народа фактически искажается.
Но дело не только в этих двух институтах. Возьмем еще два фактора, которые необходимы для того, чтобы народу могла принадлежать действительно власть и он мог выражать каким-то образом свое мнение. Это, конечно, свобода слова. Это, конечно, свобода средств массовой информации. В наше время это очень важно.
Если говорить о свободе слова, то у нас она, конечно, есть. То, что я, например, выступаю перед вами, и говорю какие-то, может быть критические
вещи, и абсолютно уверен, что меня за это не посадят, это уже свидетельствует о том, что у нас есть свобода слова. Но проблема состоит в том, что когда мы боролись за свободу слова, мы боролись не за то, чтобы мы могли на кухне или даже в большой аудитории что-то сказать. Мы боролись всегда за то, чтобы мы имели возможность не только сказать, но и нас должны послушать. Мы же говорим не для себя. Мы говорим для кого-то, для того, чтобы кто-то что-то сделал. Следовательно, эффективность свободы слова может быть только в том случае, если она результативна.
Но здесь возникает второй вопрос. Между прочим, в наше время мы придумали хорошую вещь. Мы при коммунистах говорили, что свободы слова не было, и ее действительно не было. Была свобода в интересах социализма. Но я думаю, что они допустили тогда большую ошибку. Болтать на любую тему и решать какие-то вопросы - две разные вещи. Сейчас нам говорят: говорите, что хотите. Мы плевать хотели на то, что вы говорите. Мы будем делать то, что мы хотим. И это не имеет для нас никакого значения. Вот, собственно, главное, чего нам в этом смысле не хватает.
Или возьмите средства массовой информации. Свободны они у нас? А ведь без средств сегодня никого ни в чем нельзя убедить, ничего нельзя сообщить, нельзя провести выборы нормально. Свободны у нас средства массовой информации? Конечно, свободны. Но в каком смысле свободны? Можем ли мы воспользоваться этими средствами? Можем, если нам нужно провести идею, которую поддерживает власть. Или в другом случае - можем, если нам нужно провести какую-то идею, которую поддерживает олигарх. Во всех остальных случаях довольно сложно этими средствами массовой информации пользоваться.
Еще некоторые факторы. Что предполагает демократия? Демократия предполагает целый ряд гарантий тех институтов, которые действуют в рам
ках демократии. Например, разделение властей. Есть у нас разделение властей? Есть. Согласно Конституции у нас все три ветви власти независимы друг от друга. В чем смысл? Эти ветви должны выражать каждая свое мнение, соперничать между собой, даже вступать в какие-то противоречия, но в результате вот этих противоречий находится какой-то компромисс, который собственно действует в процессе развития страны.
Попробовали некоторые ветви власти проявить свою самостоятельность. Здесь Дмитрий Олегович уже вспоминал Верховный Совет, который в результате разных попыток выражать свое мнение, был расстрелян. Такая же судьба постигла и Конституционный суд, деятельность которого была приостановлена после того, как он оказался слишком прытким.
Вы заметьте, что все 15 лет мы критиковали представительные органы. Говорили, что они идиоты. Говорили о том, что они не туда идут, пока наконец мы не создали парламент, который никуда не собирается идти. И теперь мы вполне довольны. Теперь мы уже не претендуем на критику парламента, а претендуем на критику отдельных его членов, которые дерутся, которые еще что-то делают, и т.д. Но дело даже не в недостатках отдельных моментов, связанных с разделением властей, а дело в том, что у нас Конституция построена на том, что у нас независимые власти координируются президентом. Что это означает? Это означает, что самостоятельной эта власть быть не может. Это не зависит от действующего президента. Такова Конституция. Он должен, обязан по Конституции координировать деятельность этих властей. А когда есть координация, это есть зависимость власти от какой-то четвертой власти, которая как бы над ними стоит. То есть то, ради чего в свое время было придумано разделение властей, с помощью этой координации практически уничтожается.
Или возьмите другие институты, которые должны обеспечивать нашу демократию. Скажем, бывают ситуации в процессе деятельности президента,
когда требуется реализовать так называемый импичмант. Можем ли мы использовать этот институт? Практически нет, потому что он настолько сложен, что чтобы ни делал президент, его практически отстранить от власти невозможно.
В свое время коммунисты очень гордились правом отзыва депутатов. Новые власти, которые пришли, посчитали, что раз коммунисты гордились этим делом, значит это коммунистическая затея и нужно все это ликвидировать. На самом деле не коммунисты были авторами отзыва депутатов. Это в мире существовало давно. И, кстати, это очень активно используется даже в Соединенных Штатах.
И тем не менее только сейчас мы начинаем возрождать этот институт и то применительно к местному самоуправлению. Применительно к нашему парламенту всероссийскому даже в голову не приходит поставить этот вопрос. Между тем это довольно активный способ влияния на депутатов.
Я могу здесь приводить много других факторов, которые должны содействовать демократии, но совершенно ясно, хотя они у нас и существуют, но практически все в значительной мере ущербны.
Еще один вопрос. Что требуется для того, чтобы нормально функционировала в стране демократия? Требуется правовое государство. Правовое государство и демократия - вещи практически неразрывные. Можем ли мы считать, что у нас сейчас правовое государство? Я думаю, что нет. Я думаю, что мы никогда не были так далеки от правового государства, как сегодня. Дело в том, что если в стране действует Закон, он не может действовать по-разному применительно к олигарху и просто к человеку, применительно к представителю власти или к кому-то еще. Более того, у нас даже психология сейчас сложилась такая, что кто бы что бы ни делал, у нас это даже не вызывает возмущения и удивление. Возьмите, скажем, эти демонстрации в поддержку Ходорковского. Я не знаю, чем кончится дело Ходорковского, но, если власть признает, что он не платил налоги, какое же мировоззрение должно быть у людей, какое мировоззрение должно быть у средств массовой информации, которые постоянно говорят, а причем здесь налоги, главное здесь - политика, поэтому его нужно освободить. Возьмите, скажем, дело нашего атомного Министра. Это же черт знает что, в какой стране возможно, чтобы выпустили этого человека, дали ему заграничный паспорт и он уехал в Швейцарию заниматься своими делами. За это дело нужно же всех пересажать. Это говорит о том, что у нас полное беззаконие во всех отношениях. Никто не соблюдает наши законы, хотя видимость в этом есть.
Но волнует даже не это, а то, что иногда наши законы создаются таким образом, что они совершенно четко отражают не интересы народа, а интересы отдельных людей. Скажем, мы ликвидировали такой институт как конфискация имущества. Спрашивается, зачем? Что же получается, если человек украл, допустим, миллиард, отсидел в лучшем случае, а в худшем даже не отсидел, он может этот миллиард сохранить. У него никто этого не отберет, потому что конфискация, получается, дело очень не демократичное. Или возьмите, скажем, предложенный заново налог на наследство. Это, конечно, хорошая вещь, многим людям это понравится. Но, в общем-то, происхождение этой идеи направлено на сохранение имущества совсем не тех людей, о которых мы сейчас говорим. Я уж не говорю о смертной казни, неизвестно почему мы здесь так упорны, ссылаемся на запад. В общем, здесь очень много проблем. А самая главная проблема состоит в том, что в государстве человек должен быть защищен.
Мы ликвидировали все способы защиты человека и оставили только суд. В принципе россияне не привыкли иметь дело с судом, поскольку они считают, что в суд надо идти только если туда насильно ведут для того, чтобы посадить. Защищать свои права решаются очень немногие. Я уже не говорю о том, что это очень дорого. Кроме того, наверное, нет ни одной газеты, которая бы ни сообщала нам о том, что у нас судебная система коррумпирована. Поэтому все вместе это говорит о том, что защитить права в рамках правового государства у нас сегодня для человека очень сложно.
Какой вывод из всего этого следует? Я думаю так. У нас есть все необходимые для демократии институты. Но многие из этих институтов, если не все, практически деформированы. Значит ли это, что у нас нет демократии? Я думаю, что нет. Мы не являемся тоталитарным государством. Это значит только то, что мы находимся в самой начальной стадии развития демократии, которую нужно продолжать развивать и за нее нужно бороться. Причем, борясь, мы должны очень осторожно относиться к критике этой самой демократии. Скажем, что нам предлагают некоторые радикальные элементы слева? Вернуться к социалистической демократии. Социалистическая демократия была хорошей вещью в некоторых отношениях. Но, с другой стооны, она породила тоталитаризм. Можем ли мы туда возвращаться? Наверное, нет. Справа нам предлагают вернуться к ельцыновской демократии, то есть демократии олигархов. Хотим ли мы этой демократии? Конечно, нет. Следовательно, у нас остается единственный выход - постараться из того, что мы имеем сегодня, сделать что-то гораздо лучшее, чем мы действительно могли бы пользоваться.
Таким образом, я думаю, что мы никогда ничего не добьемся, во-первых, если у нас не будет активного населения. Пассивное население не может быть населением, которое пользуется демократией. Это абсурдно. Никто никогда в истории просто так власть не отдавал. Здесь не нужно революции, какие-то другие вещи. Но здесь нужна активность населения, которая отстаивала бы свои права. И второе обстоятельство. Нам нужно по-настоящему социальное государство, потому что нищие никогда не обладали демократией. Нет такой нищей страны в мире, в которой была бы демократия. Некоторые могут сказать, что у нас столько недостатков в нашей демократии, можно ли назвать наше государство демократическим? Я все-таки думаю, что можно. Почему? Обычно мы в качестве образца демократии называем Соединенные Штаты Америки. Причем, самое интересное, что они существуют много лет и всегда почему-то считаются очень демократической страной. А между тем в процессе этой демократии они пережили и апартеид, пережили маккартизм, который, в общем-то, ничем не отличался от того, в чем обвиняют наших руководителей советского периода. Наконец, концлагеря японцев, 300 тысяч, которые были интернированы в период Второй мировой войны, наконец, агрессия. Даже трудно перечислить все страны, которые пострадали от американской агрессии. Вы считаете, что такую страну можно в полной мере назвать демократической? Думаю, что нет. Думаю, что такого рода ущербы свидетельствуют о том, что, с одной стороны, у американцев, конечно, есть демократия. Но, с другой стороны, она очень ущербна. Так же как и у нас. Правда, в разной мере, в разных областях.
Почему, тем не менее, американцы считают себя демократами? Потому что у них средства массовой информации работают в этом направлении. Они убеждают каждого американца, что если посылают солдат в Иран, значит это нужно для сохранения демократии в Америке, для защиты этой демократии. Вообще надо сказать, что в западных странах очень принято говорить о том, что у нас демократия, но нужно прийти к власти для того, чтобы страну немножко развить. Мы же всегда говорим, что у нас нет демократии, какой бы режим у нас ни был и нужно прийти к власти, чтобы ее установить.
Я думаю, что в этих вопросах не должно быть экстремизма, потому что любые резкие всплески в этом деле, как показывает опыт, не всегда улучшают наше положение. Кстати говоря, я думаю, что и Президент видит эти недостатки, потому что в его Послании были критически оценены разные стороны нашей демократии. Я думаю, что отдавая себе отчет в существовании громадных изъянов в этой области, мы должны продолжать нашу борьбу за то, чтобы эти институты были постепенно восстановлены. И только тогда мы сможем говорить о демократии в полном смысле этого слова. Хотя я хотел бы обратить ваше внимание на то, что власти народа в прямом смысле еще нигде в мире не существует. Существует влияние народа на разные институты. Но этого было бы достаточно для того, чтобы построить нормальное демократическое государство. Спасибо.
Источник: Олег Кутафин / 13.05.2005
