Нынешняя "юбилейная дата" - 15-летие подписания приснопамятных Беловежских соглашений - заметно отличается от предыдущих "дат" подобного рода (в 1996 и 2001 годах) тем, что она, возможно, впервые с момента ненасильственной ликвидации Советского Союза, открывает перед правящей элитой России, и вместе с ней - перед всем российским обществом вполне реальную возможность начать процесс глубокого и всестороннего переосмысления, а где это необходимо, и переоценки ключевых событий той переломной, судьбоносной эпохи в жизни страны. Понятно, что такое - спокойное и непредвзятое (неидеологизированное), но критическое переосмысление всего того, что произошло с союзным государством на завершающем этапе его недолгого (по историческим меркам) существования, было абсолютно невозможным в годы ельцинского правления и, по известным причинам, практически не осуществимым в первые годы президентства В.В. Путина.
Что касается ельцинской власти, то для нее допустить что-либо подобное означало бы подвергнуть разрушению одну из "несущих" политико-идеологических опор еще неокрепшего постсоветского российского режима со всеми вытекающими из данного факта последствиями. Не зря ведь и сам Ельцин, и вся его демолиберальная команда так болезненно реагировали на любую попытку тогдашних оппозиционеров актуализировать "острую" тематику 1991 года - будь то принятие Государственной Думой России двух нашумевших постановлений от 15 марта 1996 года ("Об углублении интеграции народов, объединявшихся в Союз ССР, и отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года "О денонсации Договора об образовании СССР" и "О юридической силе для Российской Федерации - России результатов референдума СССР 17 марта 1991 года по вопросу о сохранении Союза ССР")1, или кампания по подготовке к объявлению импичмента первому президенту России, в рамках которой одно из центральных мест отводилось обвинениям Ельцина в активном соучастии в развале союзного государства.
Сейчас ситуация, как мне представляется, стала существенным образом меняться, и начало процессу этих изменений положила известная фраза В.В. Путина из Послания Президента Федеральному Собранию Российской Федерации от 25 апреля 2005 года, посредством которой он достаточно четко сориентировал отечественную политическую элиту на признание того непреложного факта, "что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века"2. Тем самым, президент подал стране и миру несколько чрезвычайно важных сигналов, актуальность которых, невзирая на время, прошедшее после произнесения им этих слов, только возросла. Во-первых, он, по сути, дал понять гражданам России, что разделяет мнение абсолютного большинства ее населения (согласно разным социологическим исследованиям - от 66 до 75% опрошенных), в той или иной мере сожалеющего о распаде СССР. Более того, он фактически возвел это важнейшее мнение российского народа в ранг официальной (государственной) позиции России, чем, вне всяких сомнений, только укрепил доверие к себе и своей политике в глазах т.н. среднего россиянина.
Во-вторых, публично назвав крушение СССР "катастрофой" (т.е. большой бедой) и "настоящей драмой" российского народа, нынешний глава государства фактически размежевался по данному вопросу со своим предшественником и его единомышленниками, для которых гибель Союза никогда не была предметом для сожаления. Наоборот, они всегда гордились, да и сегодня продолжают гордиться своим участием в развале страны. Как это в ходе своей недавней поездки в Латвийскую Республику сделал, к примеру, бывший президент России, к тому же назвав Советский Союз "монстром"3. Правда, не все поступают столь примитивно. Иные предпочитают либо "не высовываться" вообще, либо, в лучшем случае, ограничиваются весьма странными попытками "объяснить, какие ошибки, допущенные Советским Союзом, не хотелось бы повторять"4.
В-третьих, принципиально оценивая недавнее прошлое страны, В.В. Путин, по сути, в той или иной степени увязал все основные беды и несчастья, выпавшие на долю россиян в 90-е годы минувшего века, именно с фактом крушения СССР. И это не только большая геополитика, в "жерновах" которой, как известно, были безжалостно "перемолоты" судьбы миллионов "наших сограждан и соотечественников", а по-иному - обычных советских людей. Тут и "эпидемия распада", которая, "к тому же, перекинулась на саму Россию", тут - нарушившая целостность страны "террористическая интервенция" и последовавшая за ней позорная "хасавьюртовская капитуляция", к которой, добавим уже от себя, "приложил руку" не один яркий персонаж 91-го года, тут - засилье "олигархических группировок", массовая бедность "как норма", тяжелейший экономический спад и паралич социальной сферы... Но если это так, то все, что после 2000 года было предпринято новым государственным руководством России для кардинального улучшения ситуации в стране, можно считать, в то же время, работой по преодолению наиболее тяжких внутригосударственных последствий крушения Союза ССР.
В-четвертых, затронув в столь важном выступлении тему крушения Советского Союза, Президент России фактически воспользовался удобным случаем, чтобы уточнить для собственных граждан и зарубежной общественности свою позицию в отношении проблемы преемственности российской государственности. А она заключается в том, что В.В. Путин, как следует из им сказанного, не склонен отождествлять крах системы и крушение государства. Не зря ведь он указал на "ошибку" тех "многих", кому тогда, в 90-ые, "казалось, что наша молодая демократия является не продолжением российской государственности, а ее окончательным крахом,.. затянувшейся агонией советской системы". Таким оригинальным образом президент, по сути, дистанцировался как от коммунистов и иных стойких советских патриотов, считающих реализованный в стране "красный проект" бесспорной вершиной русской цивилизации, после которой, естественно, может наступить только регресс и забвение, так и от "отпетых" либералов-западников и "правоверных" русских фундаменталистов, которые вообще отрицают естественность и самоценность советского периода российской истории, полагая его всего лишь роковым для страны "отклонением от нормы". Глава государства дал ясно понять, что, ничуть не сожалея о распаде коммунистической системы, он, тем не менее, уважительно относится к стране, в которой родился и вырос, что рассматривает современную Россию не только как формальную правопреемницу СССР, но и как продолжательницу всех славных традиций российской дореволюционной и советской государственности.
Наконец, в-пятых, обозначив свое отношение к политически и морально-психологически столь значимому для страны и народа факту крушения Союза ССР, глава российского государства, одновременно, сформулировал несколько базовых задач переходного периода, актуальность которых сохраняется по сей день, а в отдельных случаях - даже резко возрастает. К таковым он отнес: а) отстаивание государственного суверенитета России; б) выбор нового вектора развития страны, с учетом (особенностей и уроков. - З.С.) ее тысячелетней истории; в) поиск собственной дороги (своего пути. - З.С.) к строительству демократического, свободного и справедливого общества и государства (имея в виду, прежде всего, сохранение собственных ценностей, недопущение потери безусловных достижений и подтверждение жизнеспособности российской демократии).
Понятно, что практическое осуществление любой из этих задач немыслимо без своеобразного "сведения счетов" с прошлым, в данном конкретном случае - с исторической эпохой, когда на развалинах одного государства возникало другое - новое государство, являющееся, одновременно, и отрицанием, и продолжением старого. И с учетом того бесспорного факта, что свой государственный суверенитет в предельно жесткой борьбе с бывшим Союзом утверждала не какая-нибудь "бесправная колония", а его самая крупная, сильная и богатая составная часть, его "становой хребет", без доминирующего участия которого в сверхдержаве, как известно, не решался ни один существенный вопрос внутренней и внешней политики. В том числе, не могли быть успешно проведены крайне необходимые стране и всем ее народам глубокие системные преобразования, получившие громкое название "перестройка", бездарная, в целом, реализация которых, собственно, и привела к крушению Советского Союза5.
Впрочем, это та самая перестройка, о которой один из ее ведущих идеологов А.С. Черняев (долголетний помощник и соратник М.С. Горбачева.- прим. авт.) недавно написал совершенно определенным образом: "Перестройка предстает (...) как величайшая историческая трагедия. Трагедия в том, что страна, столь очевидно и давно нуждавшаяся в перемене образа жизни и направления развития, оказалась неспособной и бессильной совладать со своим прошлым. Не приняла и не могла принять единственно возможного при тех внутренних и внешних обстоятельствах - выхода на новый, спасительный путь"6.
В конечном итоге и вопреки всему страна все-таки вышла на "новый, спасительный путь". Правда, не та страна и спустя десятилетие после ликвидации СССР, но не в этом сегодня суть. Нынче, как, возможно, никогда ранее, важно обратиться к печальному, но весьма поучительному опыту последних лет существования Союза с тем, чтобы на новом витке исторического развития России не повторять прежних роковых ошибок. А такая потенциальная угроза существует, если учесть, что в самое ближайшее время Государству Российскому придется так или иначе решать три сложнейших комплекса проблем, доставшихся "в наследство" от периода крушения Советского Союза.
Первый комплекс составляют проблемы, вытекающие непосредственно из факта длительного существования на постсоветском пространстве т.н. "непризнанных республик" (Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия), которые являются ничем иным, как прямым воплощением противодействия населения ряда регионов бывшего СССР разрушению союзного государства. Сегодня эти самопровозглашенные государства имеют четкую пророссийскую ориентацию, которая, к тому же, подтверждена соответствующими народными волеизъявлениями и закреплена юридически. Как поступить в этой ситуации России - правопреемнице Советского Союза? Продолжать формально блюсти нормы международного права, которое давно уже применяется весьма выборочно (в зависимости от реального соотношения сил ведущих геополитических "игроков" и их коренных интересов в том или ином регионе земного шара), одновременно продолжая оказывать неофициальную поддержку "сепаратистам" с целью добиться таким способом изменения политического курса отдельных, прямо скажем, не самых дружественных России постсоветских режимов? Или все-таки решиться на государственное признание независимости этих территорий (с возможным последующим их включением в состав Российской Федерации), тем самым радикально изменив "беловежскую систему" обустройства постсоветского пространства и вновь вернув России присущую ей исторически интеграционную функцию (естественно, со всеми вытекающими из этого внутри- и внешнеполитическими последствиями)?
Второй комплекс проблем связан с поиском новых, более современных и соответствующих реалиям сегодняшнего дня форм межгосударственного взаимодействия, сотрудничества и интеграции на постсоветском пространстве. Ведь всем и давно известно, что решение этих задач не по силам Содружеству Независимых Государств, этому "дитю порока" времен крушения СССР, который и создан-то был не для того, чтобы совместно строить новую жизнь на территории бывшего Советского Союза, а всего лишь для того, чтобы "цивилизованно развестись". Понятно, что организация с такой подноготной по определению не может быть креативной, и рано или поздно придется ее заменить на что-то более плодотворное. Определенные надежды в этом плане порождает создание и успешное, в целом, функционирование такой межгосударственной организации как Евразийское экономическое сообщество, хотя и здесь, как представляется, интеграционные процессы пока не набрали нужных оборотов. Огромные резервы существуют также в области институционализации военно-стратегического и внешнеполитического взаимодействия постсоветских государств, где Россия просто обязана играть ведущую роль.
Наконец, третий комплекс проблем - это вопросы государственного воссоединения трех славянских республик бывшего СССР на принципиально новой экономической и политической основе (в более отдаленной исторической перспективе), и реальное создание эффективно функционирующего российско-белорусского Союзного государства как первый значимый шаг в этом направлении (в самое ближайшее время). Если Россия и Беларусь найдут в себе силы преодолеть существующие разногласия, выйдут на взаимоприемлемые решения по формам, методам и ожидаемым сторонами результатам предстоящего объединительного процесса, а главное - доведут этот процесс до логического завершения, то будет создан важнейший прецедент, способный в дальнейшем круто изменить парадигму развития всего постсоветского пространства. И только тогда мы сможем, наконец, начать вспоминать крушение СССР как сугубо исторический факт, без его конкретной привязки к реальной политике современности. Хотелось бы до этого момента дожить...
1 См.: К единому государству: о создании российско-белорусского Союзного государства /Под ред. Г.В. Осипова и С.Н. Бабурина. М.: РАДОН-ПРЕСС, 2001. С. 291-293.
2 Здесь и далее цит. по источнику: http://iaanu.duma.gov.ru/Intranet/Web/Poslanie/posl_05.html
3 См.: "ЧАС" (Латвия), 25.08.06.
4 Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. - 440 с.
5 Подробнее см.: Станкевич З.А. История крушения СССР: политико-правовые аспекты. М.: Изд-во МГУ, 2001. - 320 с.
6 См.: В Политбюро ЦК КПСС... По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985-1991) / Сост. А.Черняев (рук. проекта), А.Вебер, В.Медведев. М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. С. 9.
СТАНКЕВИЧ Зигмунд Антонович
д. юр. н., директор Института национальной стратегии реформ
www.ni-journal.ru
