Республика Узбекистан является авторитетным участником международного сотрудничества на постсоветском пространстве. Однако ее роль в этом сотрудничестве не всегда оценивается однозначно. В политических и научных кругах нередко высказываются критические суждения в адрес узбекского руководства, которое периодически "замораживает" участие страны в многосторонних инициативах по линии ЕврАзЭс и ОДКБ, занимает жесткие позиции по вопросам модернизации водохозяйственного комплекса Центральной Азии, налаживания приграничного сотрудничества с Таджикистаном и Киргизией, развития интеграционных экономических проектов. Неоднозначность представлений о роли Узбекистана в системе современных международных отношений усиливается также в связи с нынешним витком американо-узбекского сближения, которое было прервано в 2005 году после событий в Андижане и закрытия американской авиабазы в Ханабаде. Другими словами, узбекский формат многовекторной внешней политики, воспринимается многими как стремление режима президента И.Каримова добиться региональной гегемонии в ущерб интересам своих соседей, задачам укрепления коллективной безопасности перед лицом терроризма, религиозного экстремизма, сепаратизма, наркотрафика и других рисков, которым в Центральной Азии противостоит деятельность таких организаций как ОДКБ и ШОС.
Вместе с тем, если отвлечься от рассмотрения узбекской внешней политики через призму локальных шагов, то общая стратегическая картина региональных процессов обретает более глубокий смысл. Не преуменьшая вклад других государств Центральной Азии в отражении атак международного терроризма и религиозного экстремизма с территории Афганистана, необходимо признать, что в течение последних десятилетий именно Узбекистан выступает форпостом в системе обеспечения стабильности юговосточного периметра СНГ. Более того, блокирование перспектив распространения подрывных операций с афганского театра военных действий в северном направлении, с которым столкнулись различные силы, пытавшиеся проникнуть в Узбекистан, повышает возможности достижения политических компромиссов, необходимых для функционирования нынешнего режима в Кабуле.
Роль Узбекистана как передового бастиона на границе между зоной стабильности, пусть не абсолютной, но все же предсказуемой, и "кризисной воронкой" мирового развития, которой остается Афганистан, предполагает два возможных варианта развития ситуации.
Один из них, заключается, вероятно, в максимизации сотрудничества со странами СНГ, особенно с Россией, чей вклад в оборону и экономическую жизнеспособность Узбекистана остается главным условием продолжения успешной консолидации узбекской государственности. Однако, учитывая сложное переплетение формальных и неформальных моментов, характерных для политической организации узбекского общества, этот путь чреват рисками радикальных колебаний в выборе приоритетов международного партнерства, сползанием к практике лавирования между различными иностранными спонсорами.
Второй сценарий предполагает, что при сохранении высокого уровня взаимодействия с другими постсоветскими государствами, узбекская сторона будет проводить курс на все более активное участие в процессах международного партнерства к югу от ее границ. Помимо конструктивного опыта, уже накопленного, например, на узбекско-индийском и узбекско-пакистанском направлениях, значительные потенциальные возможности существуют также для расширения узбекско-афганского сотрудничества. Положительное значение инициативного характера узбекской внешней политики на южном направлении будет тем более ощутимым, чем более последовательно будет проводиться линия на превращение Узбекистана в площадку для многостороннего диалога по проблемам продвижения афганского урегулирования.
Думается, что в среднесрочной перспективе именно второй сценарий в большей степени отвечает потребностям современной мировой политики и национальным узбекским интересам. Он позволит укрепить единство правящих кругов Узбекистана, нацелив их внимание на долгосрочные проблемы нового внешнеполитического курса. Одновременно он объективно будет стимулировать большую гибкость узбекского руководства в решении тактических вопросов взаимодействия с другими центральноазиатскими странами.
Скептики могут возразить, что большие региональные горизонты таят риск и большого регионального эгоизма со стороны крупнейшего по демографическому и военному потенциалу государства Центральной Азии. Но, хотя вероятность такого разворота событий нельзя полностью исключить, скорее всего, он не получит развития в силу особенностей базовых социальных структур узбекского общества и стремления его лидеров избежать состояния осажденной крепости.
17.09.2009
www.mgimo.ru
