Современный мир развивается под знаком глобализации, которая даже в интерпретации наиболее талантливых своих адептов и исследователей оставляет открытым вопрос, что она собой представляет - процесс, содержащий в себе альтернативы и варианты или же проблему однозначной, целенаправленной и императивной унификации; ведет ли этот процесс к созданию однородной мироцелостности или же содержит в себе возможности для дальнейшего существования и развития разных социальных идентичностей и для различных частей человечества; является ли, наконец, этот процесс порождением новейших сдвигов в производстве, информатике, культуре или же он имеет свои исторические корни или даже исторические прецеденты. Постановка вопроса о процессах глобализации как постоячнной, константной черте истории нередко прямо связывается с трактовкой этого феномена как `конца истории`, `выхода из истории`, `постистории` или же как начало принципиально новой эры в жизни человечества. `Социальный бульон, бурлящий на планете, - пишет, к примеру, в статье `Реквием ХХ веку` А. Неклесса, - явно готов породить на свет некий могучий организм - новое мироустройство, начав с чистого листа летопись всемирной истории. Пружина и сама логика траектории уходящего века - исчерпание исторического пространства эпохи Модернити (культуры, созданной эпохой Просвещения - М. М.), фатальный кризис ее цивилизационной модели` .
Концепции же `конца истории`, довольно нередкие гостьи на страницах научной печати, будучи в конечном счете эманацией идеи апокалипсиса, вместе с тем отражают в себе один или целых три исходным момента. Во-первых, речь идет о различных источниках неизбывного человеческого пессимизма, который может возникать:
а) из-за элементарного страха перед зыбким, неустойчивым, неуловимым образом будущего, подрывающего более или менее понятные и привычные условия и нормы сегодняшнего бытия. Один из известнейших постмодернистов Ж. Бодрийяр во время своего посещение Москвы в 1996 году назвал культуру современного нивелированного и унифицированного мира `постисторической помойкой`, на которой каждая вещь воспринимается исключительно в качестве мусора, пусть более или менее ценного, но все равно отброса ;
б) из-за обнаружившегося кризиса европоцентристского обществоведения, оказавшегося неспособным распознать вектор доминирующих в мире перемен и потому не сумевшего облегчить адаптацию в ним всех людей вместе и каждого человека в отдельности;
в) из-за бессилия прогрессистско-детерминистских подходов к интерпретации истории, продемонстрировавших недостаточную эвристичность для доступного и рационального объяснения современных общественных катаклизмов и трансформаций;
г) из-за сохраняющихся в исторической науке редукционистских концепций типа `экономика как судьба`, `география как судьба`, `рынок как судьба`, `демократия как судьба` и т. д., каждая из которых способна охватить и осознать лишь часть фактов и пластов той многообразной жизни человечества, которая вдохновляет творческий процесс Большой Истории.
Во-вторых, `конец истории связывается с постепенным переходом человечества в постиндустриальную фазу своего развития, в связи с чем исследователи охотно стали выдвигать концепции `постэкономики`, `посткультурного мира`, `постнационального общества`, желая тем самым подчеркнуть принципиально иную, чем прежде, структуру и сущность новой общечеловеческой цивилизации. В подобном контексте `постистория` должна была обозначить новый общественный процесс, связанный с проблемами коэволюции триады ``человек - общество - природа, обозначив таким образом конец истории, возвеличивавшей силу Человека, черпавшего ее за счет нещадной и нерациональной эксплуатации природы, самоподчинения обществу потребления. Предел истории, связываемый с преодолением всеразрушающего индустриализма, виделся, с одной стороны, как возврат к истокам, к более гармоничным отношениями человека и природы, и, с другой стороны, как переход к новым началам жизни, но не связанным причинными связями с концом индустриальной эпохи. Тот же Ж. Бодрийяр, например, писал о становлении в новой жизни феномена, который был им назван трансполитикой - о `зоне, все становится обратимым, где можно повернуть назад`, где `мы сталкиваемся с чем-то, что уже мертво и чему в то же время никак не удается умереть` .
В-третьих, проблематика `конца истории` предельно актуализировалась после публикации в 1989 г. первым секретарем госдепартамента США Ф. Фукуямой статьи под именно таким названием, но с вопросительным знаком. Он снимает им же сформулированный вопрос, безапелляционно утверждая, что победа либеральной демократии во всемирном масштабе (а именно так автор интерпретирует поражение СССР в `холодной войне`) ведет к историческому финалу, где смысл существования всех незападных культур и народов фактически сводится к их последовательной и как можно более полной вестернизации. Возникшая по этому поводу острая научная дискуссия выявила множество различных взглядов на поднятую Фукуямой проблематику, в том числе и принципиально не совпадавших с изложенной им точкой зрения. В частности, один из крупнейших современных американских социологов и политологов, С. Хантингтон предпочел быть предельно определенным. `Западная вера в универсальность западной культуры, - писал он, - страдает тремя недугами - она ошибочна, она аморальна, она опасна`. И хотя истину в данном случае способен не спор ученых, а дальнейшее развитие мира и человечества, тем не менее уже сейчас можно с достаточной долей уверенности можно утверждать: современный поворот истории связан отнюдь не с `концом истории` и даже не с `концом цивилизации`. Пока человечество будет продолжать создавать `вторую природу`, свой искусственный, культурный мир, пытаясь соизмерять темпы развития с эволюцией природы, то есть пока человечество живо, история и ее продукт в виду цивилизации не могут самоисчерпаться, не могут иметь конца в принципе. Не случайно грустна и уныла перспектива существования людей после `конца истории`, которую рисует сам Фукуяма: `Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной идеи, идеологическая борьба, требующая отваги - вместо всего этого - экономический рост, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворения изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии, есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории` .
Историческое знание, накопленное современной наукой, позволяет констатировать некорректность устоявшихся представлений об истории как о легендарной Лете, в водах которой омывается и таким образом очищается от всего прошлого, традиционного настоящее, которому, в свою очередь, предстоит пройти ту же процедуру, чтобы превратиться в будущее. История скорее всего - перманентная строительная площадка, своеобразный человеческий `долгострой`, где люди по мере исторического взросления надстраивают все новые этажи своей Вавилонской башни, не простоя устремленной к универсуму, но и поглощающей весь земной шар, превращая его в подлинный `человейник`. Глобальные этажи-цивилизации этой башни с их перегородками, отграничивающими локальные социокультурные и этнополитические общности, не просто подпирают друг друга, они связаны между собой не только исторической памятью и историческим познанием. Между ними существуют постоянно открытые переходы жизненного мира, в котором можно найти сосуществующими и социальные формы седой древности, и пустые `квартиры` исчезнувших культурных миров, и зарождающееся в недрах старых общественно-исторических систем новое, пока что скрытое, латентное развитие. Как представляется, история хранит бесценный опыт развития человеческого общества не столько для того, чтобы на своих уроках учить мудрости все новые поколения людей, сколько для того, чтобы в момент очередной бифуркации выставить в виде альтернатив развития, в том числе и те направления, мимо которых человек в свое время уже прошел. Полиформизм всемирной истории, таким образом, вряд ли готов или собирается уступить место сколько-нибудь униформизированному в культурно-цивилизационном отношении бытию человечества.
Вместе с тем современный поворот истории, связанный с переходом к постиндустриальному этапу развития человечества, свершается в точке пересечения, на перекрестии ряда факторов глобального порядка:
- исчерпания рационально и морально оправдываемых возможностей развития на базе потребительской индустриальной цивилизации;
- социальных последствий информационного этапа современной научно-технической революции, создавшей технологический способ производства новой цивилизации;
- проявления глобальных потенций и интенций постиндустриализма в форме информационного общества;
- разноскоростного приобщения к практике и ценностям постиндустриализма разных стран и народов, находящихся на разных стадиях исторического развития и ступенях социально-экономической развитости. Академик АН СССР, известный экономист Н. Н. Иноземцев писал в свое время, что миру известны два процесса, приводившие человеческие общности к большей целостности. Одним из них было возникновение национальных государств на этапе промышленной революции, что ознаменовало собой победу экономических принципов организации общества над политическими факторами и привело к возникновению мировой системы международных отношений. Другой столь же масштабный процесс, известный под названием интернационализации, создал в цивилизованном здании человечества новую сферу отношений и регулирующего их международного права, которые существовали вне государственных образований, в пространстве между государствами и как самостоятельное дополнение к международным связям (межгосударственные органы и организации, межгосударственная собственность и т. п.). К этим двум процессам мы можем добавить третий такого рода и масштаба процесс, творящий транснациональную, надгосударственную, наднациональную сферу отношений в рамках всего человечества, то есть процесс транснационализации его жизни на этапе постиндустриальной цивилизации.
В таком случае вывод, что возникающий транснациональный сектор жизни людей есть та мера, тот предел глобализации, которые возможны и допускаемы объективными условиями на настоящем этапе развития современного человечества, позволяет провести инвентаризацию областей общественной жизни, в которых наблюдаются соответствующие признаки, а также понять, почему глобализационные тенденции зачастую не имеют характера всеобщности. Можно, наконец, дать и вразумительный ответ на вопрос, глобализация чего происходит, раз уж мы так называем этот процесс? По-новому предстают в таком случае и те явления, которые безусловно относятся к смыслообразующим элементам понятия глобализация. К примеру, общеизвестно, что сама концеция глобализации была выдвинута в связи с феноменом образования глобальных рынков отдельных видов товаров, возникновением глобальной инвестиционно-финансовой сферы, усилением роли транснациональных корпораций и банков в мировой экономике. Но если финансово-инвестиционный сектор действительно и несомненно стал глобальным, если производство компьютерно-телекоммуникационной техники и проникновение информационных технологий на самом деле приобрели универсальный характер, если Интернет реально стал символом глобализации, то таким же однозначно определенным выглядит и отставание реальной экономики в виде производящих товары массового потребления отраслей или добывающей промышленности, из-за чего утверждения оптимистов о возникновении глобальной экономики непременно оспариваются более реалистично мыслящими учеными. В этой связи возникают и начинают широко использоваться в научной и публицистической литературе такие понятия, как `новая экономика`, `электронная экономика`, `технотроника`, `геоэкономика`, каждое из которых не имеет строго научного определения и сначала возникало как некий символ, а затем уже приобретало определенное содержание, во многом наполняемое пиаровскими соображениями.
Возникшее в современных теориях разделение мировой экономики на ее `старую` и `новую` части подразумевает или открыто декларирует вытеснение, преодоление индустриальных форм производства и методов его организации и полное торжество технотроники. Однако экономическая действительность многих развитых государств демонстрирует, что `новая экономика` стала основой для реструктурирования и модернизации старых ее отраслей, их своеобразного `реванша`. И, наоборот, ситуация в NАSDАQ, специальной торговой системе высокотехнологичных отраслей, напоминала в 2000 году `медовый месяц в морге` . Фактически только Интернет активно превращается в четвертую мировую стихию, в которой в ближайшее время объединятся более миллиарда пользователей компьютеров. Они станут, таким образом, действующими лицами всемирной виртуальной коммерческой сети, способной приносить огромную прибыль и серьезнейшим образом влиять на все экономическое здание современной человеческой цивилизации. Электронная торговля уже в 1999 году принесла доход свыше 110 млрд. долл. США и 19 млрд. долл. - Западной Европе. Создается впечатление, что утверждения многих ученых о возрастании значения экономических факторов в жизни человечества относятся прежде всего и даже в основном к торговле и такой ее форме, как электронная коммерция. Именно она становится идефиксом развития мировой торговли, и происходит это по следующим причинам:
- Интернет уже повсеместно стал нормой деловой жизни;
- в Интернете факторы времени и пространства теряют свое значение и коммерческая деятельность может распространяться на весь мир без больших издержек;
- в киберпространстве возникает возможность прямого контакта потребителя с производителем в интерактивном режима;
- масс-медиа электронного рынка - благоприятное пространство рекламы, позволяющее осуществлять сетевой интерактивный маркетинг среди аудитории Интернета, и т.д.
Глобализация как приоритетное направление мирового развития, таким образом, непосредственно связана не только с превращением мировой торговли в глобальный феномен, но и с тем, будет ли при этом происходить переход от культурного образа жизни человечества к технологическому, от человекоцентричного общества - к техногенному. Смена самих парадигм постиндустриальной жизнедеятельности и жизнеустройства людей чревата существенным ограничением их свободы, утратой гуманистических основ общественной жизни, если человечество не сумеет обуздать практики своеокрыстного использования `золотым миллиардом` возможностей, которые возникают в связи с новым, глобализационно-транснациональным этапом мирового развития.
Неклесса А. Реквием ХХ веку // МЭиМО. 2000, Nо 1. С. 3.
Независимая газета. 22.02.1996.
Там же.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка (отрывки из книги) // Рrо еt Соntrа. Весна 1997. Т. 2, Nо 2. С.145.
Фукуяма Ф. Конец истории? // Философия истории. Антология. Составитель, ответственный редактор и автор вступительной статьи Ю. А. Кимелев. М., 1994. С. 310.
Мясникова Л. А. `Новая экономика` в пространстве постмодерна // МЭиМО. 2001, Nо 12. С. 6.
viperson.ru http://nvolgatrade.ru/
