- Юрий Алексеевич, как Вы прокомментируете ситуацию с недавним решением Госкомрыболовства России о перераспределении квот между некоторыми предприятиями Мурманской области? Изменило ли оно расстановку сил в регионе?
- Распределение квот в Мурманской области в последнее время проходило по оптимальной схеме. Казалось бы, люди успокоились и согласились с существующей схемой их распределения, с объемами выделяемых лимитов, а предприятия начали планировать свою работу. И мы все были удивлены, когда Госкомрыболовство России поменяло свою позицию, вследствие чего началось изъятие уже доведенных до рыбопромышленников ресурсов и наделение квотами предприятий, которые даже не подавали заявки на их получение в рыбохозяйственный совет Мурманской области.
Почему организация, которая в Мурманске практически не обозначалась и не претендовала на получение квоты, вдруг ее начала получать? А тот, кто уже давно зарекомендовал себя, имеет собственные базы и социальные обязательства перед людьми, в одночасье этой квоты лишился?
Сейчас в Баренцевом море идет мойвенная путина, на подходе - путины сельди, путассу, трески. В этом году будем брать немного краба, но по научной, экспериментальной, а не промышленной квоте. Хотя это тоже странно: в Норвегии краба уже ввели в постоянный промысел, а мы все не можем решиться на этот логически обусловленный шаг.
У рыбаков нет никакой гарантии, что завтра опять не будут кардинально изменены правила игры. Между тем у нас есть предложение, разработанное на основании положения Госкомрыболовства и предусматривающее так называемый процентный ключ по распределению квот между пользователями. Поясню, о чем идет речь. Существует сложившийся уровень улова предприятиями биологических ресурсов - рыбы и морепродуктов.
Мы его берем за основу и договариваемся с рыбопромышленниками, что в ближайшие несколько лет, вне зависимости от того, сколько будет выделено квот и каким будет ОДУ, утвержденный российско-норвежской комиссией, ситуация будет стабильной. Рыбак должен твердо знать, что если всему добывающему флоту региона положены 60 процентов от общего объема квоты трески (и не важно, какой она будет: 120 или 80 тыс. т), то он эти 60 процентов обязательно получит. Точно также, если местный союз рыбопромышленников получает 20 процентов квоты, то эта фиксированная цифра дает ему возможность планировать расстановку на промысле флота в целом и каждого корабля в отдельности.
И вот положение, разработанное нами, отклоняется Госкомрыболовством России, а нас об этом даже не ставят в известность. Подобное, кстати, происходит уже не в первый раз. Всему есть, как вы понимаете, предел. Мне кажется, что мы вправе ввести в действие такое положение в качества регионального закона, коль скоро оно в Москве оказалось под сукном. Поверьте, я с сожалением говорю об отсутствии нормального взаимодействия с федеральным органом управления рыбным хозяйством. Более того, закона о рыболовстве до сих пор нет, а все наши попытки ускорить его принятие упираются в глухую стену непонимания. Поэтому скажу вам прямо: настроение от происходящего в нашем рыбопромышленном комплексе не самое лучшее. Совершенно не ясна перспектива. Как будем вести промысел в текущем году? Куда придется ставить корабли? Никто толком ответить на эти вопросы не может, потому что правила игры меняются, чуть ли не ежедневно.
- Что Вы можете сказать о градообразующих рыболовецких колхозах, которых немало в Мурманской области? Известно, что каждый рыбак создает восемь рабочих мест на берегу, и он должен всячески опекаться государством. Так ли это на самом деле, или в подобных заявлениях больше декларативности?
- Вы бьете в самую болевую точку. Я специально изучал этот опыт в Северной Норвегии. Четыре дня посвятил этому, чтобы проехать по ее островам и побережью. Познакомился с ситуацией на месте. Там квоты рыбакам выделяются бесплатно. Но при этом из бесплатной квоты, если ее взять за сто центов, только 40 процентов дается крупным фирмам, остальные 60 процентов выдаются фермерам, мелким рыбопромышленникам.
Норвежцами преследуется единственная цель - удержать людей на побережье, чтобы они не разбежались. Так они решают не только экономическую, но и социально-политическую задачу, закрепляя своих жителей на приграничных территориях. У нас же аналогичные поселки разваливаются, население оттуда уходит, а рыболовецким колхозам приходится тянуть гигантский воз социальных проблем. Колхоз и школу содержит, и бытовыми проблемами занимается, и продовольствием жителей обеспечивает.
Но самое неприятное, что там нет электроэнергии в полном смысле этого слова, особенно на юге Кольского полуострова. Линия электропередач еще не протянута, т.е. отсутствует, образно говоря - и советская власть, и электрификация. С великими трудами мы эту линию сейчас строим. Тем самым хотим заинтересовать рыболовецкие колхозы и дать им перспективу жизни. Мы даже готовы помочь им квотами, чтобы линия электропередач была закончена вовремя, что жизненно важно для побережья. Кстати, это не только рыбацкий вопрос. Вблизи поселков есть хорошие запасы алмазов, платины, там можно развивать камнеобрабатывающее производство, разворачивать серьезное дело и давать людям работу. А в это время у нас отнимают треску и пикшу. Чем же мы будем теперь поддерживать прибрежные поселки? Перспектива туманная. Мы в тех местах возводим новые школы, а кому они будут нужны? В Варзуге хотели построить образовательный центр: детский сад, совмещенный со школой, плавательным бассейном, тренажерным залом. Люди должны чувствовать, что они не забыты!
А теперь мы в полной растерянности, будем загружать рыболовецкий колхоз "Всходы коммунизма" другими функциями. Попытаемся дать ему зверобойное дело, которым он занимался только частично. И все это ради того, чтобы поддержать замечательный, мужественный коллектив и дать ему возможность позаботиться о собственной социальной сфере.
- Хотелось бы узнать ваше мнение о деятельности пограничников по охране водных биоресурсов в регионе. Слишком противоречивыми слухами она стала обрастать в последнее время: сами пограничники говорят о безусловной эффективности своей работы, а крупные промысловики порой утверждают обратное. Наверное, истина где-то посередине?
- Существуют две стороны медали. Я считаю, что не стоит бояться пограничников, раз уж им отдана серьезная функция охраны водных биоресурсов. Более того, в сложных условиях, когда в море идет мойвенная путина, и каждый промысловый час на счету, мы всегда имеем возможность договариваться с пограничниками по схеме упрощенного пропуска кораблей, идущих с рыбой в родной порт. Особых проблем здесь нет, Присутствие российского пограничного корабля в зоне массового промысла также является немаловажным фактором и остужает желание северных соседей зацепить какой-нибудь российский рыболовецкий траулер и оттащить его "за ноздрю" в норвежский порт, задержав за мнимое нарушение.
- Вы имеете в виду береговую охрану Норвегии?
- Да, я говорю о норвежской береговой охране, которая частенько практикует подобные вещи только потому, что российского рыбака защитить некому. Таким попыткам наши пограничники реально противостоят. Другое дело, что аукционная схема, которая сейчас выстроена, практикуется и кое-кем воспринимается "на ура", порой предопределяет возможность злоупотреблений. Купивший квоту в 600 тонн рыбак занимается промыслом в промышленной зоне целый сезон. И, поймав свои "шестьсот тонн", благополучно возвращается на базу. Но, наверное, он идет на промысел для того, чтобы взять рыбы, как минимум, в три-четыре раза больше. А это уже является незаконным ловом. Именно поэтому у такого "деятеля" появляется необходимость договариваться с рыбинспекциями и пограничниками о возможности вывезти улов в "нужное" место. Таким образом, потенциальная возможность для нелегальной работы с пограничниками, рыбводом и другими инспектирующими органами существует. Она создает возможность браконьерства с участием государственных служащих, занимающихся охраной биоресурсов. И противостоять этому явлению порой очень и очень трудно.
- Насколько болезненно рыбаки края восприняли аукционную систему распределения квот?
- Внедрение аукционов иначе как вредным для отрасли назвать нельзя. Но мало кто говорит о том, что не до конца учитываются их пагубные последствия. Сегодня рыбаки, даже приобретая квоту по 700 долларов США за тонну, потирают руки оттого, что им удалось получить доступ к рыбным ресурсам и мизерную рентабельность. Говорить о положительной рентабельности и возможности получать прибыль можно только в том случае, когда помимо покупной квоты рыбак располагает еще и бесплатной. Если здесь нет динамики, и результат получается несколько иным. Уже сегодня у Министерства экономического развития и торговли есть задумки со следующего года всю квоту распределять на аукционной основе.
Элементарный расчет показывает, что если это случится, то ни одному промысловому судну выходить в море будет просто не выгодно. Их придется ставить на прикол, а людей выбрасывать за ворота предприятий. На мой взгляд, наши зарубежные соседи, в первую очередь Норвегия, это очень хорошо просчитывают. Там высокими темпами сооружаются новые цеха по переработке всех пород рыбы, устанавливаются новые холодильники повышенной емкости. Раньше к таким видам рыбы как пелагические норвежцы относились с пренебрежением, а теперь они и в этой части просчитывают обстановку наперед. В Норвегии понимают, что если в России продажа квот будет доведена до 100 процентов, рыболовный флот прикажет долго жить. А затем они пойманную и переработанную ими рыбу будут продавать нам втридорога.
Худо ли бедно, мы со своей задачей пока справляемся. Даже при общем уменьшении улова по отношению к прошлому году, выпуск пищевой продукции в области увеличился. Это говорит о том, что береговая рыбопереработка не стоит на месте. Если в прошлом году для нее целевым назначением мы выделили 5 тысяч тонн только сельди, то в этом году планируем передать около 40 тысяч тонн различных видов водных биоресурсов. Мы стремимся насытить рынок отечественной рыбопродукцией, которая не хуже качеством, но гораздо дешевле.
- Наверное, любому здравомыслящему человеку покажется абсурдной идея привозить рыбу из-за рубежа - своей полно. И, тем не менее, это становится неотвратимой реальностью.
- Именно так. Чем больше рыбы мы привезем к родному берегу, тем она будет дешевле. В Мурманске существует социальная программа "Дешевая рыба". Но в период мойвенной путины в самых разных магазинах она продается даже дешевле, чем предусмотрено этой программой. Срабатывает закон рынка: если предложение превышает спрос, цена понижается.
Что касается иных наших забот. Я отчетливо понимаю, что общий вылов у рыбаков Мурмана уменьшился. При этом заметно возросла концентрация флотов из Архангельска, Карелии, Ненецкого автономного округа. Все чаще в Баренцевом море стали появляться корабли из Калининграда и Санкт-Петербурга. По этой причине давление на биоресурсы Баренцева моря чрезвычайно усилилось. Мы стоим на грани того, что подорвем их вообще. Вследствие этого перед нами встает ряд задач.
Необходимо убедить федеральный центр и разработать специальную программу, предусматривающую вывод рыболовного флота из российской исключительной экономической зоны. Пора уходить в двухсотмильные зоны иностранных государств и осуществлять экспедиционный лов в открытом море. Ранее эта задача достигалась выдачей льготных кредитов и, в результате, наличием достаточно серьезных оборотных средств. Русский рыбак получал промысловое снаряжение, продукты питания, воду, топливо и ходил в длительные рейсы. Существовал транспортный рефрижераторный флот, который доставлял рыбу к родному берегу, была отработана схема сменяемости экипажей для отдыха, их доставки самолетами "Аэрофлота" как к непосредственным местам базирования промысловых судов, так и к местам проживания рыбаков. А сейчас ничего этого нет. Но, тем не менее, заинтересовать рыбака можно, и наше предложение, изложенное в одном из обращений к Правительству РФ, заключается в следующем: нужно ввести дифференцированный налог на добавленную стоимость. Ловишь у родного берега - плати 20 процентов, как это и предусмотрено законодательством. А если промысел ведется в открытом море, за нашей экономической зоной, рыбак получает скидку со снижением ставки до 5 процентов.
Следует вернуться к практике наделения рыбопромысловых судов льготными кредитами. Это позволило бы снизить давление на Баренцево море. С каждым годом норвежцы заставляют снижать ОДУ, распределяемый в равных долях между российской и норвежской сторонами. Мы сейчас серьезно занимаемся проблемой прибрежного рыболовства. Здесь непочатый край работы, поскольку рыба и нетрадиционные гидробионты у берега есть. Разработана соответствующая программа. Нами привлечены норвежские капиталовложения для того, чтобы начать взаимовыгодный, капиталоемкий проект на длительную перспективу по искусственному выращиванию семги. Это сулит Мурманской области 25 тысяч новых рабочих мест. Заливов по побережью существует немало, и мы видим, что норвежцы активно практикуют эту экономическую и социальную модель. Они искусственно выращивают и "бросают" на рынок до 70 тыс. тонн семги в год, а мы на прилавках рыбы не видим. А если и видим, то по "заоблачным" ценам. Здесь есть над чем подумать.
Мне кажется, что управлять рыбной отраслью из федерального центра очень сложно. Оттуда не все видно. Необходимо здесь, "на месте" воссоздать региональное подразделение Госкомрыболовства России. Причем не в виде департамента из троих человек, которые дают статистику и готовят аналитические материалы. Речь идет именно о подразделении Госкомрыболовства, которое будет ему напрямую подчинено и наделено соответствующими полномочиями. Пусть оно распределяет квоты, организует прибрежное рыболовство, разведение рыбы во внутренних водоемах, лицензирует и регистрирует корабли. Рыбак должен иметь право решать свои проблемы на месте, а не ехать в Москву, как это часто бывает, с "презентом". Администрация области не претендует на управление этим органом, просто наша боль за отрасль непомерно остра. Более того, с этим предложением согласились губернаторы Архангельской области, и Ненецкого автономного округа А.Ефремов и В. Бутов, председатель Правительства Республики Карелия С. Катанандов.
У нас - не Дальний Восток с его океанскими просторами. Здесь в одном море одном "огороде" кормятся все, и потому подобный орган Северному бассейну жизненно необходим. В рыбной отрасли Мурманской области сегодня насчитывается более 200 хозяйствующих субъектов. И каждый ловит рыбу или добывает краба, перерабатывает водоросли или занимается береговой рыбопеработкой. Ими надо управлять. У нас были Евгений Иванович Наздратенко, Юрий Иванович Москальцов, Андрей Владимирович Тарасенко. Последний, вслед за Мурманском, посетил соседний норвежский порт Киркенес и был крайне удивлен, увидев там 47 российских бортов. Одни выгружают рыбу, другие загружаются промысловым вооружением, третьи стоят на ремонте. Спрашивается - почему не у нас? Мы, через "не могу" сохранили судоверфь, не дали ей обанкротиться, сейчас способна оказывать услуги по ремонту высокого качества. Но таможенное законодательство этому сильно мешает. Кораблик, который прошел ремонт за рубежом и приобрел там оборудование, может зайти в родной только при условии, что 26 процентов от затраченной суммы заплатит в казну. Глупость, но мы вынуждены с ней считаться. Так вот все наши уважаемые московские гости понимают ситуацию.
- Неужели нет никаких подвижек?
- Практически нет. Казалось бы, принимается много приказов. Когда их получаешь, появляется надежда, но через две недели этот приказ отменяется без видимых оснований и дополнительного уведомления. С нашей стороны есть понимание, что у государства сейчас худо с деньгами, ему не потянуть создание управленческой структуры и содержание такого департамента. По мы и просим всего 10 процентов в рамках средств, которые получает Госкомрыболовство. Львиную долю расходов на содержание (до 90 процентов) мы берем на себя. Нам хочется, чтобы существовал орган, который управлял бы на месте отраслью, имеющей для Мурманска, исключительно, важное значение.
Наличие у нас незамерзающего порта дает возможность базироваться здесь флотам прилегающих территорий. На Дальнем Востоке гоняют японцев и китайцев, входящих в российскую зону, а тут "гоняют" нас. Нам предписывают 65 процентов трески поймать в российской исключительной экономической зоне. Треска здесь отнерестилась, малек пошел по теплому течению, нагулял жирок и опять ушел на откорм в норвежскую зону. Мы вынуждены либо идти вслед за ним и ловить крупную треску, либо оставаться здесь и ловить мелочь. А за это следует наказание. Поэтому вводить стопроцентные аукционные квоты, не отдавая себе в этом отчет, нельзя. Российский рыбак сразу становится неконкурентоспособным. На минуту представьте, что такая схема будет введена в африканской зоне! Нас оттуда вытеснят моментально. Короче говоря, мы подаем дурной пример всему миру.
www.regnum.ru
