«Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия»
Петр Столыпин
Россия и все мировое сообщество переживает сегодня глобальный геополитический кризис, обозначенный противостоянием Западной цивилизации во главе США, с одной стороны, и евразийским миром, с другой стороны, направляемым Китаем и Россией. Мирное разрешение этого кризиса предполагает разумное согласование интересов конфликтующих сторон, что требует от них ясного понимания собственных позиций в созидании будущего. В отношении США и Китая их внутренние интенции достаточно очевидны, представленные нравственными установками «радикального либерализма» и «партийного социализма». Но в отношении России все совершенно туманно, так как статья 13 Конституции от 1993 года запретила ей иметь государственную идеологию, рисующую желанное «завтра» и четко обозначающую направление исторического движения социума: от социализма мы отказались, а лидеры «мирового капитализма» от нас отвернулись. Возникает традиционный русский вопрос — куда податься? Ситуация нравственного выбора страной своей жизненной судьбы напоминает сегодня во многом обстоятельства 30-летней давности, когда советская Россия исчерпала ресурсы «партийного строительства» общества и искала новые пути в будущее.
Эти перспективы попытался определить в то время Александр Исаевич Солженицын, выдающийся русский писатель и общественный деятель, оставивший неизгладимый след в духовном и социальном развитии России 2-й половины ХХ столетия. Как и все великие русские писатели, Солженицын раскрыл свои представления о современной России не только в художественных творениях, но и в публицистических зарисовках. Общественно-политические контуры своего «видения» будущего России он обозначил в сжатом виде статьей «Как нам обустроить Россию?», опубликованной 18 сентября 1990 года одновременно в «Комсомольской правде» и «Литературной газете». Весь последующий ход событий в стране, произошедших в последнее десятилетие ХХ века, был осуществлен под немаловажным влиянием его соображений. Сегодня для нахождения выверенного курса развития страны будет полезным обратить пристальное внимание на его видение будущей России.
Прежде всего следует отметить главный недостаток его зарисовок советского времени в целом, состоящий в односторонней, сугубо негативной оценке результатов той исторической эпохи. «До революции народ наш в массе не имел политических представлений – а то, что затем пропагандно вбивали в нас 70 лет, вело лишь к одурению» (Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения / Подальше вперед / https://www.msk.kp.ru/daily/24141/359116). По его мнению, за годы советской власти россияне разучились выполнять свое тысячелетнее дело - обрабатывать землю и растить хлеб. «Мы лишились своего былого изобилия, уничтожили класс крестьянства и его селения, мы отшибли самый смысл выращивать хлеб, а землю отучили давать урожаи, да еще заливали ее морями-болотам https://www.msk.kp.ru/daily/24141/359116)и». (Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения / Мы - на последнем докате /. О каком изобилии в царской России повествует уважаемый писатель, когда начало века пронизано революционными настроениями большинства населения страны? В то же время Солженицын не признает достижений советской эпохи - значения коллективизации сельского хозяйства как способа ускоренного перехода страны к интенсивному возделыванию земли, не видит подвига советского народа в Великой Отечественной войне, разгромившего фашистов всей Европы и зафиксированного мировым сообществом вхождением СССР в Совет Безопасности ООН, не замечает существенного развития в послевоенные годы науки и образования, свидетельством чего стало освоение атомной энергии и выход в Космос.
Главное же достоинство его статьи состоит в том, что она во весь голос заявила о «русском народе» как жизненной субстанции союзного государства: пока жив русский народ, будет прирастать и телесная мощь всей Российской цивилизации. «А что же именно есть Россия? Сегодня. И – завтра (еще важней). Кто сегодня относит себя к будущей России? И где видят границы России сами русские?» (Там же: А что есть Россия?). Но курс на усиление жизненной мощи русского народа был выбран им совершенно неверный: он полагает, что достаточно избавить российскую федерацию от союзных связей с рядом советских республик, как тут же наступит благоденствие и в российской отдельной квартире. «И так я вижу: надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать – да! – непременно и бесповоротно будут отделены» (Там же: А что есть Россия?). Следует напомнить, что многоликий в этническом наполнении состав советского государства стал прямым наследием социального уклада Российской империи, получившего в советские годы национально-государственную реконструкцию, соответствующую требованиям современного общественного прогресса. Победа в ВОВ показала надежность данной государственной конструкции: поэтому выглядит крайне сомнительным предложение писателя, что для благоденствия общества надо «обрубить» его жизнеспособные члены как якобы мешающие оздоровлению центрального тела. Последующий исторический опыт 90-х годов показал всю вредоносность для общественного организма подобной хирургической операции, трагические последствия которой мы наблюдаем сегодня в событиях на Украине. Постсоветская Россия, отказавшись от имперского наследия царизма, ничего не приобрела в своем социальном развитии.
Сам писатель подчеркивает такую особенность русского населения, как «имперский характер» его самосознания. Но эта черта не есть продукт советской эпохи, а была унаследована русскими массами от царских времен: можно согласиться с мнением Солженицына, что имперская нагрузка истощает силы русского народа как духовно, так и физически. Но поскольку русский народ овладел в геополитическом плане такими гигантскими пространствами, то он не может просто отказаться от имперского самосознания как стремления к гражданскому величию, не уничтожив при этом собственной самости. Однако данное стремление к имперскому величию должно поддерживаться и питаться соответствующим идейным потенциалом. В царские времена такое величие духовно подпитывалось православием; в советские годы духовной основой претензий страны на глобальный размах стала наука. В глобальном социуме целостность, полнота научного мировоззрения должна определять перспективы исторического развития российского общества.
При такой глобальной проекции совершенно «безосновательным» выглядит утверждение Солженицына о «провинциях» как решающей силе российского общества. «Станет или не станет когда-нибудь наша страна цветущей, – заявляет он, – решительно зависит не от Москвы, Петрограда, Киева, Минска,– а от провинции» (Там же: Провинция). Однако, сила и физиологическая стойкость организма зависит не от функционирования его отдельных членов, а от жизнедеятельности центрального органа — сердца: так и здоровье страны определяется прежде всего разумным настроем столицы, а не многоликим характером провинций, требующих в своих различиях разумного центрального управления.
Освобождение провинций от разумной регуляции столичного центра ведет к разрушению целостности общественного организма, что и произошло с РФ в 90-е годы, когда Кавказ отшатнулся от Москвы. Вспомним безумный лозунг Ельцина, обращенный к регионам: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». Этот призыв стал радикальным выражением тезиса Солженицына о приоритете прав регионов над волей столицы. «Вся провинция, все просторы Российского Союза, - безосновательно заявляет он, - вдобавок к сильному (и все растущему по весу) самоуправлению должны получить полную свободу хозяйственного и культурного дыхания» (Там же: Провинция).
От вопроса взаимоотношения столицы и провинций Солженицын переходит к проблемам семьи и школы, то есть образования и воспитания. Вполне согласен с мнением писателя, что «болезнь семьи – это становая болезнь и для государства. Сегодня семья – основное звено спасения нашего будущего. Женщина – должна иметь возможность вернуться в семью для воспитания детей, таков должен быть мужской заработок» (Там же: Семья и школа). Следует также признать справедливой его оценку значимости школьного дела как не менее важного для будущего страны, чем производственно-экономического. «Поднятие школ должно произойти не только в лучших столичных, но – упорным движением от нижайшего уровня и на всех просторах родины. Эта задача – никак не отложнее всех наших экономических» (Там же: Семья и школа).
Недостатки семейного и школьного воспитания ведут нашу молодежь по пути разлагающего подражания западным образцам, когда российское общество теряет свою духовную самобытность, заполняясь отходами западной «поп-индустрии». «Упущенная и семьей и школой, наша молодежь растет если не в сторону преступности, то в сторону неосмысленного варварского подражания чему-то, заманчивому исчужа» (Там же: Семья и школа). К сожалению, сегодня, в условиях процветания «безыдейности», вызванной отсутствием государственной идеологии, российская молодежь все более поглощается преступными сообществами. В условиях глобализации мирового социума проблема сохранения и возрождения традиционной национальной культуры, идеология творческого развития наследия прежних веков становится наиболее актуальной задачей нашего времени, нацеленной на сохранение российской самобытности.
Оценивая конечные результаты исторического развития России в ХХ веке, писатель приходит к неутешительным выводам о непродуктивности нашей жизни в данную эпоху. «Приходится признать: весь XX век жестоко проигран нашей страной; достижения, о которых трубили, все – мнимые. Из цветущего состояния мы отброшены в полудикарство. Мы сидим на разорище» (См.: Там же: Все ли дело в государственном строе). В отношении советского времени такая оценка выглядит крайне предвзятой: что касается постсоветского периода, то она будет вполне реалистичной. Солженицын ставит вопрос о типе государства, в наибольшей мере соответствующем современным потребностям страны, и выступает за «сильную власть». «Государству, если мы не жаждем революции, неизбежно быть плавно-преемственным и устойчивым. И вот уже созданный статут потенциально сильной президентской власти нам еще на немалые годы окажется полезным» (Там же: Все ли дело в государственном строе). Он выступает за постепенный путь реформирования советского общества. «И ясно, что снизу, с мест. При сильной центральной власти терпеливо и настойчиво расширять права местной жизни.» (Там же: Все ли дело в государственном строе). По его убеждению, Россия должна искать свой путь в организации общественного устройства.
Солженицын кардинально меняет деятельные установки в организации современного российского социума, которые важны для нас и в современном мире. «Источник силы или бессилия общества – духовный уровень жизни, а уже потом – уровень промышленности» (См.: Там же: А сами-то мы каковы?). Поэтом распад «наших душ за три четверти столетия – вот что самое страшное» (См.: Там же: А сами-то мы каковы?). К сожалению, данное утверждение писателя не получило своего социального закрепления ни в годы правления Ельцина, ни в наше время. В плане реализации планов духовного пробуждения страны необходимым условием повышения продуктивности общественной практики должно стать нравственное «очищение» правящей элиты от грехов прежних лет и перестроение высшего образования на гуманистических началах. Немаловажную роль в духовном воскресении России, считает писатель, должна сыграть Русская Православная церковь. «Воскресительпые движения и тут, как во всей остальной жизни, ожидаются – и уже начались – снизу, от рядового священства, от сплоченных приходов, от самоотверженных прихожан» (См.: Там же: А сами-то мы каковы? ).
Определяющим духовным фактором процесса гуманистического обновления российского общества должно стать, по логике Солженицына, перестроение самосознания граждан на основе внутренней детерминации, когда насильственные аргументы юридического права опираются на доводы внутренних убеждений. «Общество необузданных прав не может устоять в испытаниях. Если мы не хотим над собой насильственной власти – каждый должен обуздывать и сам себя» (Там же: Самограничение). В этом плане определяющим условием достижения социального благоденствия должно стать разумное сочетание юридических законов и нравственной нормы. «Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений – но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости» (Там же: Самограничение). В данной проекции разумная организация общества на основе роста внутренней свободы предполагает решающую роль самоограничения по отношению к юридическим формам принуждения. «Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу» (Там же: Самограничение).
Признавая демократию за наиболее удобный для нашего времени способ преодоления государственной диктатуры, Солженицын предвидит близкие трудности с распространением демократии в российской действительности. «Хотя в наше время многие молодые страны, едва вводя демократию, тут же испытывали и крах – именно в наше время демократия из формы государственного устройства возвысилась как бы в универсальный принцип человеческого существования, почти в культ» (Там же: О государственной форме). Оценивая демократический эксперимент России в 1917 году, писатель констатирует неготовность и сегодняшней страны к новому опыту демократической революции. «После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись в то, что считали демократией, – наш видный кадетский лидер В.А. Маклаков признал и всем нам напомнил: “Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа”.А у нас ее и в Семнадцатом не было – и нынче как бы того не меньше» (Там же: Что есть демократия и что не есть). Русский писатель, апеллируя к Достоевскому, выступает с критическими замечаниями в отношении основной процедуры образования властных демократических структур путем их избрания на основе всеобщего-равного-прямого-тайного голосования как не учитывающего качественного различия граждан. «Достоевский считал всеобщее-равное голосование “самым нелепым изобретением XIX века”…. “Всеобщее и равное” – при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть – торжество бессодержательного количества над содержательным качеством» (Там же: Всеобщее – равное – прямое – тайное).
Писатель анализирует три существующие системы подсчета голосов избирателей в определении победителя — пропорциональную, мажоритарную и абсолютного большинства. Недостатком первой оказывается то, что властные полномочия получает не воля народа, а воля партийной номенклатуры. «Пропорциональные выборы по спискам чрезмерно усиливают власть партийных инстанций, составляющих списки кандидатов, и дают перевес большим и организованным партиям» (Там же: Способы голосования). В другом случае победители в избирательных округах становятся выразителями всего числа избирателей, в том числе и поддержавших их конкурентов. Главный порок такой системы состоит в том, что значительная часть выборщиков полностью отстраняется от определения контуров власти. «Зато при этой системе создается устойчивое правительство» (Там же: Способы голосования). При голосованию по абсолютному большинству конкурируют не отдельные личности, а партии как единое целое, подменяя волю народных масс своими установками: главная опасность такой системы заключается в отсутствии преемственности, когда партии возвышаются над волей народа, грозя расколом всего общества. «Не сразу, не всегда в одну избирательную кампанию, но при этой системе общественное недовольство находит выход, однако негативный: только бы сменить вот эту, правящую, партию – без гарантии, что сделают сменщики» (Там же: Способы голосования).
В конечном счете, формальный порок любой демократии, полагает наш соотечественник, состоит в отрыве государственной власти от воли народа, системы правовых законов от нравственных норм, подавление юридическими законами нравственных традиций, когда не воля народа, а сила закона становится генеральным фактором развития общества, ломая народные традиции произволом законодателей. «Тем более, что законов такое изобилие, их система и юридическая процедура так сложны, что рядовой человек становится не способен защитить себя перед законом и на каждом шагу нуждается в дорогостоящем покровительстве адвоката» (Там же: Народное представительство). А содержательный порок демократической системы организации власти состоит, по оценке Солженицына со ссылкой на А.Токвиля, в том, «что демократия – это господство посредственности» (Там же: Способы голосования). Следовательно, потребность утверждения справедливости высшим императивом общественной жизни диктует необходимость привлечения к управлению социумом «лучших граждан», вхождения в структуры власти духовных вождей народных масс, способных в максимальной степени сблизить и согласовать народные нравы с требованием закона.
Солженицын дает нравственную оценку наличной системе развитой демократии западных стран. «Сегодня и из самой старинной в мире демократии, швейцарской, раздается тревожное предупреждение (Ганс Штауб): что важные решения принимаются в анонимных и неконтролируемых местах, где-то за кулисами, под влиянием “групп давления”, “лоббистов”» (Там же: И чем может обернуться). Важнейшим дефектом демократически организованной социальной системы остается коренной раскол общества на «богатых» и «бедных», подвигнувший в 1917 году российские массы на революционный слом «эксплуататорского государства». «И при всеобщем юридическом равенстве остается фактическое неравенство богатых и бедных, а значит, более сильных и более слабых. ...Что же отрицать, что при демократии деньги обеспечивают реальную власть, неизбежна концентрация власти у людей с большими деньгами» (Там же: И чем может обернуться). Усиление в российском обществе нашего времени власти «денежного мешка» сопровождается распространением в «новой интеллектуальной элите» нигилизма, безнравственности и пошлости как массовом продукте наступления диктатуры капитала. «Изначальная европейская демократия была напоена чувством христианской ответственности, самодисциплины. Однако постепенно эти духовные основы выветриваются. Духовная независимость притесняется, пригибается диктатурой пошлости, моды и групповых интересов» (Там же: И чем может обернуться)
Центральным элементом современной демократической системы власти выступают партийные организации: Солженицын анализирует их значение в функционировании общества. «Интересы партий да и само существование их, – считает он, – вовсе не тождественны с интересами избирателей» (Там же: Партии). Важнейший недостаток партийных организаций состоит в том, что в них подавляется личность. «Соперничество партий искажает народную волю. Принцип партийности уже подавляет личность и роль ее, всякая партия есть упрощение и огрубление личности. У человека – взгляды, а у партии – идеология.» (Там же: Партии). Утверждением партийной идеологии в качестве руководства российским обществом, считает писатель, страна обрекает себя на гибель. «Никакое коренное решение государственных судеб не лежит на партийных путях и не может быть отдано партиям. При буйстве партий – кончена будет наша провинция и вконец заморочена наша деревня» (Там же: Партии). По мнению Солженицина, верная организация выборов предполагает, что «баллотируются не партии, а отдельные лица. Однако выбранный кандидат должен на весь срок своего избрания выбыть из своей партии, если он в таковой состоит, и действовать под личную ответственность передо всей массой избирателей. … Как следствие: во всех ступенях государственного представительства, снизу доверху, воспрещается образование партийных групп. И, само собой, перестает существовать понятие “правящей партии” » (Там же: Партии).
Высказанные Соженицыном замечания в отношении демократии служат обоснованием вывода о необходимости постепенного ее распространения в современной российской действительности, исключающего полномасштабное, революционное ее утверждение. Демократия должна рождаться на местах, в малых социальных пространствах и постепенно расширять свое влияние, двигаясь снизу вверх. «Без правильно поставленного местного самоуправления не может быть добропорядочной жизни, да само понятие “гражданской свободы” теряет смысл. Демократия малых пространств тем сильна, что она непосредственная. Демократия по-настоящему эффективна там, где применимы народные собрания, а не представительные» (Там же: Демократия малых пространств»). Другими словами, демократия продуктивна в организации нижних этажей социума, а не верхних; она удобна в управлении отдельными поселениями и небольшими районами, теряя свою эффективность при образовании крупных объединений и империй. Но для реализации такой выверенной политической линии в России был необходим очень осторожный, в то же время решительный и последовательный руководитель, которого, к сожалению, не оказалось в стране того времени с ее революционными настроениями получить демократию в полном объеме, «здесь и сейчас»: на рубеже 0-х такой политик появился в облике Путина.
Формой «местного самоуправления» издавна на Руси были земства, которые требуют, по мнению Солженицына, своего возрождения. «Я полагаю, – утверждает он, – что “советы депутатов” надо, шаг за шагом, снизу вверх, заменить земской системой» (Там же: Демократия малых пространств). При этом он надеется придать земской системе общероссийский характер, выделяя 4 ступени ее организации: 1/ местный, 2/ уездный, 3/ областной, 4/ всесоюзный. «Нам, совершенно отученным от действительного самоуправления, - подчеркивает писатель, - надо постепенно осваивать этот ход, с низших ступеней его» (Там же: Земство). По его мнению, возрастной ценз избирателям должен быть установлен не ниже 20 лет, а «быть избранным — лишь с 30 лет» (Там же: Земство). Ценз оседлости для избирателей должен быть не менее трех последних полных, без существенного перерыва, лет., а для «избираемых – не меньше пяти последних лет»(Там же: Земство).
Главным препятствием на пути реализации данного проекта Солженицына является многонациональный состав российского общества, демонстрирующего примерную однородность лишь на низших ступенях своей простейшей организации, но теряющую ее на более высоких этажах социальной организации. Поэтому мы еще раз должны подчеркнуть, что земства пригодны в российской действительности для организации самых нижних этажей социальной стратификации, утрачивая свою направляющую роль на более высоких уровнях государственного единения.
По мнению Солженицына, прямые выборы парламента при обширности российской территории и этнографической разнородности населения непродуктивны. «Только выборы трех-четырехстепенные могут провести кандидатов и уже оправдавших себя и укорененных в своих местностях» (Там же: Ступени передачи власти). По его мнению, лишь в конце одно-двух сроков успешной работы депутатов в местных или районных собраниях они получают право на свое выдвижение из состава местной власти в сферу областного руководства обществом. Аналогичным образом организуется и «союзное собрание» на основе выделения из состава областных инстанций своих «лучших представителей», образующих генеральный уровень законодательной власти российского социума в лице Палаты Союза Всеземского Собрания. Главная сложность организации высших уровней власти состоит в определении «лучших» избранников. Солженицын указывает в качестве критерия на самостоятельность, «автономность» носителей местной власти. «Чем авторитетнее будет областное земство – тем, соответственно, сильней самостоятельность и самопопечение автономных национальных республик и областей» (Там же: Ступени передачи власти). Такой подход грозит российскому обществу развалом и гибелью. «Палата Национальностей могла бы остаться во Всеземском Собрании вообще без изменений – только с тем простором для каждой нации, что отведенные ей места она сама решает, каким порядком замещать: общими выборами или полномочиями по достоинству, и на какие сроки» (Там же: Ступени передачи власти).
Солженицын стремится в своих зарисовках будущего России к гармоничному сочетанию местной и правительственной власти. «Имеется в виду разумное сочетание деятельности централизованной бюрократии и общественных сил» (Там же: Сочетанная система управления). По его мнению, расширение социальных пределов народного самоуправления является актуальной задачей современного российского общества. «Повсюду, где допустимо прямое действие народных сил – в форме ли местного самоуправления или деятельности еще каких-то отдельных общественных ассоциаций, союзов, – это прямое действие должно быть им открыто» (Там же: Сочетанная система управления). При этом он предвидит обострение противоречий в переходный период к государственно-земскому общественному строю между политической волей народных масс и старой бюрократии. «Пока общественные силы будут медленно нарастать снизу, набираться государственного опыта, растить свои кадры – существующая бюрократия, привыкшая к бесконтрольному всевластию, будет упираться и всячески не уступать своих прав». (Там же: Сочетанная система управления).
Важнейшую роль в утверждении новых сил должно сыграть учреждение президентской власти как эффективного способа решения социальных проблем. «Сегодня президентская власть – никак не лишняя при обширности нашей страны и обилии ее проблем» (Там же: Предположения о центральных властях). Для правовой корректности и обоснованности всенародного избрания Президента, считает Солженицын, достаточным будет, «если Всеземское Собрание выдвигает и тщательно обсуждает несколько кандидатур из числа урожденных граждан государства и постоянно живших в нем последние 7-10 лет» (Там же: Предположения о центральных властях). При неудовлетворительном исполнении своих обязанностей Президент может быть смещен со своей должности также на основе всенародного голосования. «Напротив, если по истечении срока президентства Всеземское Собрание двутретным большинством в каждой палате продолжает поддерживать этого президента – нет видимых причин не оставить его на следующий срок без нового народного голосования» (Там же: Предположения о центральных властях). С последним утверждением нельзя согласиться, так как между волей народа и мнением Всеземского Собрания могут возникать существенные расхождения.
В число обязанностей Президента входит назначение и роспуск совета министров. «Министры отчитываются как перед президентом, так и перед обеими палатами, но ими не могут быть сменены» (Там же: Предположения о центральных властях). Солженицын считает правомерным подумать о создании Академии для подготовки специалистов по работе в министерствах. В его понимании, «правительство отличается от администрации (бюрократии) тем, что решает новые задачи, а администрация — старые, установившиеся» (Там же: Предположения о центральных властях). Писатель допускает возможность законодательной инициативы масс, которая при достаточном наборе подписей граждан должна быть вынесена на рассмотрение государственной думы или даже на всенародный плебисцит.
Солженицын ставит вопрос о преодолении недостатков формирования законодательных органов по превосходству при голосовании воли большинства
над меньшинством. По его оценке, «надо искать форму государственных решений более высокую, чем простое механическое голосование» (Там же: Совещательная структура). По нашему мнению, таким преодолением недостатков голосования должна стать «идеократическая организация» высших властных структур. К подобному выводу склоняется и сам писатель. «Высокий уровень деятельности всех государственных властей недостижим без установления над ними этического контроля» (Там же: Совещательная структура). В социально разобщенном российском обществе, истощенном «классовой борьбой» советских времен и дикой ломкой советского наследия, такое нравственное пробуждение было бы очень полезным. «Нравственное начало должно стоять выше, чем юридическое. Справедливость – это соответствие с нравственным правом прежде, чем с юридическим» (Там же: Совещательная структура).
По оценке самого Солженицына, его зарисовка актуальных задач российского общества по перестройке советско-партийной политической системы на основе углубления духовно-нравственных оснований социального процесса не является завершенной системой и требует дальнейшей проработки общественно-исторического материала. «Непосильно трудно составлять какую-либо стройную разработку вперед: она скорее всего будет содержать больше ошибок, чем достоинств, и с трудом поспевать за реальным ходом вещей. Но и: нельзя вовсе не пытаться» (Там же: Давайте искать).
Что же можно сказать после прочтения рекомендаций Солженицына по разумному обустройству российского общества? Среди них есть советы приемлемые для страны и непригодные для ее будущего.
1/ Абсолютно верным надо признать понимание писателем «русского народа» как жизненной субстанции российского государства; но генеральный путь к росту его исторического величия был указан совершенно неверный.
2/ Нынешний разрыв Украины с Русским миром говорит о нарастающей угрозе гибели российского государства, о внутреннем угасании русской солидарности.
3/ Для того, чтобы остановить процесс разложения «русской самости» в народных массах, необходимо срочно предпринять экстраординарные меры: как говорится, русских нельзя победить извне, их можно взять лишь изнутри, убив «русский дух».
4/ Генеральным качеством «русского самосознания» является «имперскость»: поэтому призыв Солженицына к России отказаться от среднеазиатского подбрюшья противоречит всем рекомендациям русского народного опыта, в частности - «не плевать против ветра.
5/ Социальное величие современной России должно питаться в отношениях с внешним миром передовой научной мыслью, исследующей разнообразие окружающей действительности, а во внутреннем измерении религиозным самосознанием и прежде всего идеологией Русской православной церкви.
6/ Организационная структура российского общества требует ее многомерного уклада с относительной свободой провинций и абсолютной властью «столицы» как управленческого центра державного величия.
7/ В условиях глобализации мирового социума проблема сохранения и возрождения традиционной национальной культуры становится наиболее актуальной задачей нашего времени, нацеленной на сохранение российской самобытности.
8/ Государственный строй грядущей России вырисовывается на фоне власти «посредственности» как особенности всякой демократии в виде системы «идеократии», где власть принадлежит идеалу общества в лице его лучших сынов, наиболее точно представляющих национальную идею.
9/ В развитых странах западной демократии так и не устранен главный порок современного социума — раскол общества на богатых и бедных, грозящих ему социальным взрывом.
10/ Избегнуть «социальный взрыв» возможно только построением общества «социальной справедливости» на основе утверждения социалистического идеала при направляющей роли науки и религиозной веры.
11/ Существенным недостатком современной России является слабость «местного самоуправления» в лице земств, что свидетельствует о неразвитости и «закрепощенности» русского народа как этнической субстанции российского социума.
Теперь несколько слов относительно нарастающего ныне военно-политического напряжения в мире между военно-политическим блоком западных стран во главе США, с одной стороны, и евразийским союзом России и Китая, с другой? Если возможный кровавый конфликт с Западом все-таки разразится и завершится нашим поражением, то будущего у страны не будет. Если же прямое военное столкновение приведет к нашей победе, то мы окажемся в новом мире остаточными представителями духа либерализма, а Китай утвердит себя общественным гегемоном и историческим лидером. Если же глобальная разборка завершится мирным соглашением, то нам волей-неволей придется идти вслед за Китаем, так как Запад не хочет признавать нас за своих. Таким образом, наиболее разумным вектором нашего исторического курса оказывается «социалистический путь», представленный ныне Китаем.
Л.А.Гореликов – д.ф.н. РФ и Украины, профессор, академик Ноосферной общественной академии наук
