26 марта - 5 лет президентству Путина
"Новая" продолжает публиковать неправительственный доклад нашего обозревателя Павла ВОЩАНОВА "Зачем им столько власти?". Вы уже узнали о "маленьких радостях" правящей российской элиты: дачах, яхтах, курортах, спецсамолетах и спецмашинах. Мы рассказали о том, как крупнейшая собственность страны отошла в руки ограниченного круга приближенных лиц. Сегодня - продолжение: что позволяет руководящему нами клану удерживаться на плаву. Парадоксы кадровой политики, контроль за бизнесом, политика управляемого страха
Продолжение. Начало в NN 20, 21
Вместе весело делить
В самом первом послании Федеральному собранию президент Путин одной из своих главных задач назвал "создание правовых гарантий развития экономики как экономики свободного предпринимательства". С тех пор минуло без малого шесть лет. И что же? Ни правовых гарантий, ни свободного предпринимательства. Никто из российских бизнесменов не чувствует уверенности в завтрашнем дне. Каждый получил из Кремля свою "черную метку" и теперь свободен только в том, что касается формы выражения верноподданнических чувств. Кто-то приобретает "для России" оказавшиеся за границей исторические реликвии, кто-то инвестирует в строительство горно-лыжных курортов, кто-то берется за восстановление архитектурных памятников Санкт-Петербурга. Каждый ищет свою нишу для проявления "социальной ответственности". Хотя и понимает, что никакая это не гарантия. Если кому-то из тех, кто очень близок и дорог Кремлю, приглянется бизнес, они его, целиком или по частям, непременно заберут.
Сегодня россиян пытаются убедить в том, что все происходящее с "ЮКОСом" - это и есть долгожданное "наведение порядка", что только так можно заставить экономику работать на государство, а не на карман очумевших от переизбытка денег олигархов. На самом деле государство тут ни при чем, потому что все это - обычная игра "свояком". Иначе бы Кремль так равнодушно не взирал на то, что вытворяют с "куплей-перепродажей" того, что еще не так давно именовали не иначе как "достоянием народа России". Аукционы "времен Путина" мало чем отличаются от ельцинских залоговых аукционов - они придуманы и проводятся для того, чтобы близкие к власти люди получали по дешевке то, что на самом деле очень дорого стоит. Правда, при Ельцине аукционам не предшествовали "силовые упражнения" с собственностью, а сейчас они - обязательная прелюдия к основному действу.
История с "ЮКОСом" еще не закончилась, но можно спорить на что угодно - рано или поздно его нефтяные богатства окажутся в руках тех, кто пуповиной связан с нынешней властью. Будет ли это "Газпром" или "Роснефть", а может, "Газпром" вместе с "Роснефтью" - не все ли равно? Что меняется от перемены слагаемых номенклатурного интереса? Что бы ни случилось, все под контролем. В одной из упомянутых компаний совет директоров возглавляет бывший эксперт первого вице-мэра Санкт-Петербурга, в другой - бывший руководитель его приемной (ныне оба - главные президентские администраторы). Если вдруг (хотя в нынешней России такого рода "вдруг" заранее готовятся за Кремлевской стеной) появится какой-то третий претендент на "наследство Ходорковского", то и это не беда: во все крупные компании, где есть госпакет акций, уже внедрены люди Кремля, а это значит - свои люди. Промаха не будет. Навалятся скопом, всей питерской ватагой, - и делу конец!
В том, что касается отъема собственности, нынешняя власть действует методом "комплексного бригадного подряда": один отвечает за освещение дела в СМИ, второй организует соответствующую реакцию парламента, третий инициирует прокурорскую проверку, четвертый готовит правительственное заключение, пятый В общем, собственность новому владельцу сдается "под ключ".
Кто-то посчитал, что сейчас около 80 процентов руководящего состава питерской мэрии времен Собчака и более половины командного состава регионального управления ФСБ занимают ответственные посты в подразделениях администрации президента и федерального правительства. Тот, кто еще не пошел в рост, дожидается очереди в исполнительных структурах "Единой России".
Конечно, читателя убеждают примеры, а не голословные утверждения, но это как раз тот случай, когда примеры невозможно привести по техническим причинам - их столько, что одно перечисление имен, прежних и нынешних должностей путинских земляков может занять несколько газетных полос.
Первое время казалось, что все проистекает от подозрительности и неопытности: россияне избрали президентом человека, который московским чиновникам не доверяет (для него все они - приспешники олигархов!), а никого из немосковских не знает. Но потом оказалось, что такие же качества характерны для новых министров, их замов, руководителей всевозможных департаментов и государственных унитарных предприятий Истомившемуся в отсутствие твердой руки народу втолковывали, что таким образом президент избавляется от повязанного олигархическими связями чиновничества, а выходило, что он строил клановую пирамиду, в основании которой - собственность.
Произошло то, что большевики называли "завоеванием командных высот в экономике": свой человек ставился во главе министерства, тот из числа знакомых по Питеру подбирал себе замов, которые укомплектовывали земляками среднее управленческое звено. Думаете, на том все и заканчивалось? Ничуть. Питерские кадры внедрялись в коммерческие структуры, на которые у министерства имелись свои рычаги влияния (госпакет, гослицензия, госзаказ)
Спустя три недели после своего назначения премьером России Путин "выписывает" из Санкт-Петербурга Л. Реймана, заместителя гендиректора АО "Петербургская телефонная сеть", и ставит его во главе Госкомитета по телекоммуникациям. Феноменальный карьерный взлет!
Несколько месяцев спустя комитет преобразуется в Министерство связи и информации, и Рейман становится полноценным членом правительства. Одно из первых кадровых решений нового министра - назначение своим заместителем А. Киселева, до этого руководившего компанией "Нева-Пресс" (чуть позже тот стал первым его замом).
И вот после этого началась настоящая экспансия питерских кадров в подведомственную Рейману отрасль. Во главе самых крупных российских компаний, работающих в области связи и телекоммуникаций, - "Междугородный и международный телефон", "Ростелеком", "Московская сотовая связь", "Мегафон" - встают выходцы (причем не только из числа первых руководителей) сотовых компаний Санкт-Петербурга. Укрепление кадрами крупных коммерческих компаний обернулось контролем над их собственностью, причем несущей огромные деньги.
Но самые лакомые куски - это то, что пока еще под контролем государства, но в ближайшем будущем будет приватизировано. Один из таких - "Связьинвест". Его пытались продать еще при Ельцине, но по разным причинам так и не смогли этого сделать. С приходом в Кремль новых начальников вопрос стал еще более актуальным. Продажу госпакета намечали уже на нынешний год, но забыли исключить компанию из списка стратегически важных объектов, что требует подготовки соответствующего указа президента. Но похоже, что теперь уже сбоя не будет, потому что руководство компании "укрепили": сейчас во главе нее стоит бывший начальник Л. Реймана по работе в "Петербургской телефонной сети". Мы все рассуждаем об управляемой демократии, а тут куда более важный по своим последствиям процесс - "управляемая приватизация"!
Разве не ее мы года два назад наблюдали в МПС? Сначала во главе железнодорожного ведомства поставили питерского министра, затем появились питерские замы, потом произошла почти полная "питеризация" управленческого аппарата. А чем все закончилось? Преобразованием министерства в акционерное общество. Правда, пока еще с контрольным госпакетом, но который наверняка через какое-то время будет продан. А мы знаем, что в российских условиях руководство госкомпаний после их приватизации как минимум оказывается в числе миноритарных акционеров, то есть собственников.
Путин, сам того не желая, создал особую разновидность современного дворянства, беспринципную и бесстыдную в своих жизненных проявлениях. Первыми это почувствовали люди бизнеса, поспешившие приобщиться к "содружеству избранных". Но не каждому из них так свезло - быть земляком и давним знакомцем главы государства.
Как же в таком случае добиться доверительности в отношениях с новыми хозяевами кабинетов, где что-то выделяется и делится? Руководители крупных российских компаний бросились разбирать кадры Смольного и "Большого дома" ФСБ на Литейном. Конечно, не всем хватило, поэтому спрос возник на выходцев из любых городских структур, лишь бы имели какое-то пересечение с линией жизни президента или людей его ближнего круга. Питерские столоначальники и силовики пошли нарасхват.
Россия вступила в новую политическую эпоху - эпоху клановой псевдодемократии.
В стране, где большая часть населения живет в бедности, проще всего отбирать собственность способом "наведения порядка". Чем он хорош? Универсальностью. С одной стороны, попадающая под "раскулачивание" бизнес-элита лишается малейшей возможности апеллировать к обществу, живущему иллюзией, что экспроприация осуществляется исключительно в его интересах.
В свою очередь, само общество безропотно и с пониманием относится к ограничению его собственных прав и свобод, потому что возврат к полицейским порядкам кажется вполне оправданной мерой, без которой не одолеть сопротивления олигархов и не вернуть народу украденные у него богатства. В течение пяти с лишним лет Кремль имитировал "наведение порядка" для оправдания того, что все усилия нынешней власти тратятся на саму власть.
Управляемый страх
Казалось бы, ставка нового президента на земляков должна была сразу насторожить россиян, еще не забывших о всевластии прежней "семьи". Но они снисходительно, даже с некоторым одобрением взирали на явное повторение пройденного. Почему? Людей, разуверившихся в политиках всех мастей и оттенков, завораживало чекистское прошлое Путина. С ним олицетворялось то, о чем стосковались, - законопослушание и порядок в стране.
Согласно опросам 1999 года, из всех институтов власти граждане России более всего доверяли Лубянке. На этой вере, возникшей как отрыжка от "несварения" демократии, был построен кремлевский план престолонаследия. Его творцы отдавали себе отчет в том, что конкурентоспособным преемником Ельцина может стать только действующий глава правительства. Но понимали они и то, что россияне стосковались по "страху во имя порядка и безопасности". Поэтому на излете ельцинского правления все премьеры были связаны с Лубянкой: Примаков в прошлом был сотрудником КГБ и возглавлял внешнюю разведку, Степашин руководил питерским региональным управлением, а после - всей ФСБ России.
Послужной список Путина куда скромнее, нежели "выбракованных" кандидатов в преемники. Послеуниверситетская служба в органах при каком-то восточногерманском клубе не придавала романтических черт унылому образу чиновника городской мэрии, вдобавок служившего под началом бегающего от следствия Собчака. Однако, после того как тот некоторое время походил в главных чекистах России, этот недостаток был успешно преодолен - Путин пришел в премьеры уже "настоящим полковником". Почему Кремль остановился именно на нем - тема особая. Он или кто-то другой - не все ли равно? Важно, что задумка закулисных стратегов не дала сбоя и протеже Ельцина, чья популярность была близка к нулевой отметке, общество не отвергло. В Путине разглядели то, что хотелось видеть: "разведчика, который со спецзаданием был внедрен в отравленное коррупцией ельцинское окружение".
Общество жаждало очищения и не желало замечать того, что чекисты, которых Путин широким фронтом двинул наводить порядок в Кремле и вокруг него, - это "силовая составляющая" все той же питерской бюрократии. Утверждения, что Лубянка якобы взяла власть в стране, справедливы только отчасти. Прежде чем это произошло, она сама пала под напором питерских выдвиженцев. Начало этому было положено в пору, когда во главе ФСБ встал нынешний президент, а завершилось уже при его сменщике, тоже, понятное дело, питерских кровей.
Поток "проверенных и преданных делу" из Санкт-Петербурга достиг таких масштабов, что здание на Лубянке, где расположены кабинеты руководства, в чекистских кругах окрестили "Ленинградским вокзалом".
А потом, вслед за ФСБ, такому же нашествию питерских подверглись все без исключения силовые ведомства - Федеральная служба охраны, МВД со всеми его дочерними подразделениями вроде ГИБДД и ОВИРа, Таможенный комитет, налоговые органы, финансовая разведка, служба Госнаркоконтроля, миграционная служба.
Пожалуй, единственное исключение - Генпрокуратура, которую все еще возглавляет человек, не живший, не учившийся и не служивший в Санкт-Петербурге. Конечно, удивительная лояльность В. Устинова играет в этом не последнюю роль, однако главная причина того, что на его месте еще не сидит питерский выдвиженец: Кремлю для выполнения грязной работы нужен именно чужак, услужливыми руками которого можно "закрутить гайки", а после списать на него ответственность за якобы допущенные перегибы.
При Путине в повседневность вернулся один из главных атрибутов былой несвободы - право спецслужб контролировать государство. Их представители уже внедрены во все без исключения правительственные учреждения и занимают там самые ответственные посты. Примеров тому - великое множество.
Так, весной 2002 года заместителем министра транспорта России был назначен кадровик пивоваренной компании "Балтика", прежде работавший заместителем начальника УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области и курировавший в числе прочего транспортную проблематику контрразведки. В министерстве его задействовали "по специальности" - поручили вопросы координации работы транспортных систем.
Когда губернатором Санкт-Петербурга стала В. Матвиенко, не имеющая прямого отношения к чиновничеству питерской мэрии, к ней в качестве вице-губернатора приставили бывшего работника УКГБ по Ленинградской области, дослужившегося до замдиректора Федеральной службы охраны. Круг его обязанностей тоже вполне соответствует характеру прежней трудовой деятельности - вопросы законности, внешних связей и развития туризма в Северной столице.
Теперь дело за немногим - официально восстановить в штатном расписании госучреждений должности, замещаемые только кадровыми или отставными сотрудниками госбезопасности. Пример, как и положено политическому авангарду, уже подала "Единая Россия": ее исполнительный аппарат возглавляют офицеры с Лубянки, а председатель исполкома имеет даже двойной "знак качества" - он не только из питерского КГБ, но еще и из мэрии Санкт-Петербурга.
Никто уже не скрывает, что спецслужбы контролируют все выборы, потому что, как заявляют их идеологи, нет иного способа не допустить во власть "антиобщественный элемент". Они отслеживают деятельность многих предпринимательских структур - иначе не обеспечить экономическую безопасность государства и не перекрыть каналы финансирования бандформирований. А еще пристально следят - тут уж сам бог велел! - "за антиконституционными проявлениями в российской прессе".
Поговаривают, что на Лубянку под флагом общественного противодействия терроризму стекается обширная информация о "политически неблагонадежных" гражданах, то есть о тех, что позволяют себе нелицеприятные высказывания в адрес власти.
Дело еще не дошло до преследований за инакомыслие, но инакомыслие уже стало причиной преследований по другим формальным поводам. Любой бизнесмен знает, чем может закончиться несанкционированная свыше поддержка оппозиционных сил, - замучат проверками. Вдруг всплывет факт неуплаты какого-нибудь налога. Или вскроются нарушения всеми забытой инструкции. Или кредиторы откажутся от ранее достигнутой договоренности и потребуют вернуть долг. Или вдруг повысится арендная плата. А может, и того хуже - глава компании станет фигурантом уголовного дела. Всякое может случиться. Главное - не у кого будет искать защиты. Конечно, нынешняя безысходность в конфликте с властью ни в какое сравнение не идет с былым ужасом от ее верноподданнического созерцания, но зиждется она на той же основе - управляемом правосудии.
В России судов великое множество, и, конечно, к каждому своего человека не приставишь. Хотя, похоже, и от этого Кремль отказываться не намерен. За последние два года президент ввел в Конституционный суд двух питерских юристов (а ведь страна велика!) - доцента юрфака Санкт-Петербургского госуниверситета С. Казанцева и замдекана того же факультета С. Маврина. А во главе Высшего арбитражного суда России поставил еще одного однокашника - доцента кафедры гражданского права Антона Иванова.
И все же нет лучше способа сделать суды зависимыми, чем затеять реформу судебной системы. Четыре года ею руководил бывший питерский юрист Д. Козак, покуда не передал бразды другому питерскому юристу - Д. Медведеву. И что же они вместе наработали? Недавно глава кремлевской администрации сделал поразительной силы вывод: "Нами был законстатирован (!) очевидный политический факт: судебная реформа состоялась". Стало быть, цель достигнута - российские суды стали наконец независимыми. Ах, кабы так
Из разговоров с рядовыми судьями выясняется, что теперь они с готовностью исполнят любое пожелание свыше, лишь бы их наконец перестали "реформировать". И так уже, по новым правилам, почти все высшие должности в российских судах, а также в Высшей квалификационной коллегии судей замещаются не в результате выборов, как было прежде, а по представлению главы государства. А в регионах кадровый состав судов определяется главой местной администрации, который отныне зависит всего от одного избирателя - от президента России.
Что же касается вопросов жизнеобеспечения (охрана судей, их рабочие помещения, служебный транспорт, жилье, медицинское и санаторно-курортное обслуживание, дачи и иные блага), оно, как и прежде, обеспечивается хозяйственными службами исполнительной власти (в Москве - Управлением делами президента). Хочешь не хочешь, приходится дружить. Но во всем остальном судьи абсолютно независимы.
Еще пару лет назад немало россиян полагали вполне оправданной опору Путина на питерских чекистов: мол, с кем же еще наводить порядок в стране, как не с проверенными товарищами по оружию? Сегодня подобных оптимистов чуть ли не вдвое меньше. Зато тех, кто видит в раздаче землякам "силовых" портфелей признаки надвигающегося самовластия, теперь во столько же раз больше. Вера в "команду, способную навести порядок в стране", пошла на убыль. И не без оснований.
Загадочная многозначительность путинских выдвиженцев сродни бурной радости голого короля. Когда осенью 2001 года президент поставил во главе Комитета по финансовому мониторингу (иными словами, финансовой разведки) В. Зубкова, своего бывшего зама по питерской мэрии, только ленивый не сказал и не написал, что "в разведку с чужаками не ходят". А чего добился президентский "одномэрчанин"? В год, когда тот приступил к работе в Москве, из страны было вывезено 2,3 миллиарда долларов. В нынешнем году, по самым скромным подсчетам, "утечет" более 12 миллиардов.
Конечно, бегство частного капитала из России можно списывать на банковский кризис, но в конфиденциальных беседах российские предприниматели называют другую причину: нет уверенности, что на твою собственность не положит глаз кто-то из приближенных к нынешней власти.
Что же касается граждан, которым решительно нечего терять, то и они не чувствуют уверенности в завтрашнем дне. Число желающих переселиться в другие страны за последние пять лет выросло чуть ли не вчетверо. А в качестве главной причины называется вовсе не чеченский терроризм и не житейская неустроенность.
Неопределенность политической ситуации в стране и страх перед набирающими силу спецслужбами, живущими исключительно клановыми интересами, - вот что гонит россиян за моря-океаны. Можно верить социологии или почитать ее "продажной девкой" - кто заплатил, тому и отдалась, - но в том, что эти выводы верны, легко убедиться, задав знакомым незамысловатый вопрос: "Почему почти на всех должностях в госаппарате работают питерские сослуживцы нынешнего президента?". Если хоть один скажет что-то про "наведение порядка в стране" - считайте, Кремлю повезло.
Все начиналось с "управляемого страха". На первых выборах россиян напугали чеченскими террористами - и власть в стране оказалась у человека, о котором почти ничего не знали, но который привлек к себе внимание парой эффектных фраз, вселявших уверенность, что завтра не будет так страшно.
На вторых выборах их напугали уже международными террористами, а заодно недобитыми олигархами, которые, если не поддержать Путина, придут к власти и заставят Россию жить "по понятиям". Политический выбор российского общества определяется страхами, которые мешают взглянуть правде в глаза. А она, надо сказать, неутешительная: вот уже в течение пяти с лишним лет спецслужбы добросовестно обеспечивают силовое прикрытие многочисленных акций правящей бюрократии, стремящейся распространить свой контроль на всю российскую собственность. Именно контроль, потому что это самая эффективная форма номенклатурного самообогащения, сохраняющая видимость "приверженности принципам демократии и конкурентной рыночной экономики". Все пришло к новой, еще более изощренной олигархии, которая куда больше, нежели прежняя, ельцинская, заинтересована в гражданской покорности.
С 1995 года - ровно десять лет! - россияне не слышали эту оригинальную фразу из уст первого лица государства. Казалось, она потеряла актуальность. И вот несколько недель назад, в Братиславе, видимо, находясь в раздражении от деликатных упреков американского коллеги, президент Путин напомнил то, о чем у него дома начали забывать: "Демократия - это не вседозволенность!".
Окончание следует. Читайте в следующем номере:
- Что такое "управляемая любовь" и насколько она крепка?
- Почему по-прежнему доверяют президенту?
- Рождение нового вождя и отца нации.
Павел ВОЩАНОВ, обозреватель "Новой"
28.03.2005
www.novayagazeta.ru
