Угроза глобальной ядерной войны отодвинулась,
но возрос риск ядерного нападения[1]
Оценка стратегической обстановки в Стратегии
использования ядерного оружия США
Переоценка способов и средств ведения вооруженной борьбы является естественным и непрекращающимся процессом во всех странах. Ситуация начала XXI века, когда стратегическая обстановка в мире существенно изменилась, неизбежно диктует очередную переоценку. Для США, в частности, это означает, что они уже не заинтересованы в применении ядерного оружия в традиционных войнах и вооруженных конфликтах, оставляя за ним роль "гаранта" эффективного применения иных способов и средств вооруженной борьбы. Как отмечается в документах США, в указаниях президента перечислены принципы, которые определяют роль ядерных сил США. Такими принципами, в частности, являются:
- Основным предназначением ядерного оружия США остается сдерживание ядерного нападения на Соединенные Штаты, их союзников и партнеров;
- Соединенные Штаты будут рассматривать применение ядерного оружия только в чрезвычайных обстоятельствах для защиты жизненно важных интересов Соединенных Штатов, их союзников и партнеров;
- Соединенные Штаты будут поддерживать надежные средства ядерного устрашения, способные убедить любого потенциального противника, что неблагоприятные для него последствия нападения на Соединенные Штаты или их союзников и партнеров значительно превысят любые потенциальные выгоды, которые противник может попытаться получить от такого нападения;
- политика США заключается в обладании заслуживающим доверия потенциалом устрашения (сдерживания) с минимально возможным количеством ядерного оружия, соответствующим сегодняшним и будущим потребностям безопасности США, их союзников и партнеров.
Этот пример ведущей в военном отношении страны очень характерен. Он свидетельствует о том, что существующие военно-политические цели правящие круги США будут добиваться другими способами и средствами. В этой связи ключевыми становится уже не вопрос о военно-политических целях, а именно о новых способах и средствах, с помощью которого они будут стремиться добиться по существу тех же целей.
Особое значение в этой связи приобретают те национальные приоритеты и ценности, которые доминируют в правящей элите того или иного государства. Во многом именно они определяют сегодня военно-политические цели и способы и средства будущей войны для каждого субъекта ВПО. Так, на рисунке, расположенном ниже, важны не столько абсолютные суммы военных расходов, а их соотношение между отдельными государствами, которые демонстрируют именно приоритеты тех или иных правительств и правящих элит.
[2]
В список включены визиты заместителя председателя Центрального военного совета Китая, министра обороны, начальника Генерального штаба, заместителя начальника Генерального штаба, командующего ВВС НОА и командующего ВМС НОА.
В частности, руководство Индии и Германии, чьи ВВП не только выше, чем у Франции и Великобритании, но и растут существенно быстрее, тратит на реализацию своих военно-политических целей существенно меньше.
На мой взгляд, это свидетельствует не о "миролюбии" Германии и Индии и отсутствии у них военно-политических целей, а об их стремлении использовать для их достижения иные способы и средства, оставляя за военными способами и средствами роль гаранта эффективного применения новых подходов.
В этой связи не может не обратить внимание, например, стремительное расширение форм военного сотрудничества между странами, которое стало общепризнанной нормой современных МО, подтверждающей стремление к предсказуемости использования военной силы.
Список государств, которые руководители НОА Китая
посетили в течение 2005-2009 гг.[3]
Другая, невоенная, политическая сторона характера будущей войны определяется переносом акцентов противоборства с государством на нацию и ее систему ценностей. Надо отчетливо понимать, что переход противоборства из сферы межгосударственных в межнациональную, межцивилизационную форму ставит совершенно по-другому и проблему роли собственно военной силы, сокращая объемы и способы ее прямого использования в пользу невоенных силовых методов. Победить государство с помощью военных средств можно, но нацию - нет. Это можно отобразить на следующем рисунке.
Как видно из рисунка, невоенные силовые методы начинают очевидно превалировать с появлением ОМУ, а тем более военно-стратегического паритета. После ликвидации СССР и ОВД стремление использовать силовые методы вновь усилилось, однако даже на этом фоне невоенные силовые методы становились доминирующими. Так, в сирийском конфликте США и их союзникам удалось привлечь от 40 тыс. до 120 тыс. наемников[4], но избежать самостоятельного участия непосредственно.
В зависимости от скорости процесса, его масштабов и последствий будут находиться способности государства к силовой политике, в том числе выборе силовых средств. Так, если признать, что конечной политической целью войны становится навязывание своей системы ценностей (а не захват территории, как прежде), то очевидна эволюция развития силовых средств, в пользу невоенных средств насилия, т.е. "мягкой силы":
- информационных;
- психологических;
- общественных и т.д., о чем уже всерьез говорится на совещаниях ОДКБ.
Их приблизительный перечень очень большой, но он требует тщательного анализа и мониторинга с точки зрения развития возможностей их использования. Так, некоторые российские исследователи приводят, например, следующий набор таких мер:
Требует особого внимания и появление "полувоенных", военно-политических силовых средств, имеющих промежуточное значение. Их пока еще нельзя назвать военными, но уже нельзя назвать только невоенными силовыми средствами. Речь идет, например, о средствах специальных идеологических и киберопераций, способности нарушать систему государственного и общественного управления, воздействовать на сетевые сообщества, коммуникации, нарушать системы общественных связей.
Происходит таким образом "вытеснение" традиционных военно-силовых средств вооруженной борьбы новыми, "контрценностными", имеющими силовое, в т.ч. военное значение, но не относящихся сегодня к средствам вооруженной борьбы. Речь идет о навязывании чужих представлений, образов, штампов, норм поведения (в том числе в области безопасности), концепций, не отвечающих национальным интересам России и т.п.
Другими словами, традиционный подход к оценке и эволюции военных угроз, тем более в его упрощенном "танково-сухопутном" варианте, требует серьезного пересмотра. Будущие угрозы вероятнее всего будут соответствовать новым парадигмам развития человечества и военного дела. В этой связи анализ взаимосвязи системы национальных ценностей и военного строительства имеет ключевое значение для понимания способности России нейтрализовать внешние угрозы. Разделение деятельности воск (сил) против отдельных государств и даже на отдельных ТВД уже фактически произошло. Схематично это можно представить на следующем рисунке[5].
При этом возникает принципиальный вопрос о том, кто в стране, какая структура ее военной организации должны заниматься нейтрализацией этих угроз?
Но это, как показывает практика последних лет, отнюдь не является очевидным для лиц, принимающих ключевые военно-политические решения. Так, эффективное военное строительство (включая ГОЗ) возможно только на основе сохранения и опережающего развития национальной системы ценностей, в т.ч. - научных и технологических школ, на базе которых нужно развивать военное строительство и иметь в виду при формировании ГОЗ. Тем более на долгосрочную перспективу в 30-50 лет. Этот вывод также справедлив ко всей национальной политике "модернизации и инноваций". В частности, сказанное означает, что:
- нельзя опираться в промышленной, а тем более инновационной политике на "внешних технологических заимствованиях". Ставка на опережающее технологическое развитие и новые виды и системы ВиВТ возможна только при условии опережающего развития национальной фундаментальной науки, НИОКР, образования и технологий[6].
Кроме того, важно понимать необходимость опережающего развития гражданских технологических отраслей и технологий двойного назначения, которые создают фундамент для будущих систем ВиВТ:
- необходимо созидательное формирование национальных институтов развития и бережное отношение к уже существующим. В том числе в военной организации страны, где требуются сознательные и серьезные усилия по воссозданию научных школ в НИИ, академиях и на предприятиях. Причем делать это надо в тесной кооперации с гражданскими ведомствами. Создание институтов развития требует десятков, иногда сотен лет, поэтому приоритетное значение имеет их сохранение и развитие. Так, РАН, Инженерное общество, Палестинское общество и т.п. создавались, увеличивали свой культурно-информационный и материальный потенциал десятилетиями (и даже столетиями). Их уничтожение или неумное реформирование имеет колоссальное негативное значение для НЧК России, в т.ч. для военного потенциала России.
Это видно в том числе и из того, что в последние десятилетия сместился акцент между двумя видами деятельности ВС - боевым и небоевым - в пользу последнего И. Попов и М. Хамзатов образно показали это на следующем рисунке.
На другом рисунке может быть отображена взаимозависимость эффективности ВС страны и основных факторов, определяющих будущие национальные силовые возможности России: Как видно из этой (заведомо упрощенной схемы), эффективность ВС России будет зависеть в долгосрочной перспективе от 3-х групп ключевых факторов:
Во-первых, качества личного состава, которое определяется прежде всего его профессиональной подготовкой и личным человеческим капиталом (уровнем культуры, образования, нравственности, творческими способностями и т.д.), которое поддается в т.ч. и количественному измерению и должно быть значительно выше, чем ныне существующий не только в отдельных подразделениях, но и в целом, во всех родах и видах ВС.
Во-вторых, эффективностью ВиВТ, которая в первую очередь определяется уровнем развития:
- науки;
- технологий;
- промышленной базы;
- модернизационным ресурсом;
- уровнем развития национального ОПК и ВС.
В-третьих, эффективностью институтов государства и управления ВС, в частности, уровнем военного искусства, способностью быстрее, чем в других странах развивать управленческие навыки. При этом особо следует сказать о новом качестве воинских коллективов, их способности творчески решать поставленные задачи, максимально использовать существующий человеческий потенциал.
По-прежнему огромное значение имеет профессионализм и нравственные качества военно-политического руководства, МО и Генштаба, видов и родов ВС, соединений и частей. Не секрет - и события на Украине в 2014 году это ясно показали, - что даже боеспособное соединение, оснащенное достаточно современными ВиВТ, оказывается недееспособным если его руководство и л/с деморализованы и не способны принимать самостоятельные решения.
_________________
[1] Доклад о Стратегии использования ядерного оружия Соединенными Штатами Америки. 2013. 12 июня. С. 3.
[2] Официальный сайт SIPRI / URL: http://www.sipri.org/
[3] Военный потенциал Китая, вопросы глобальной и региональной безопасности. Доклад конгрессу в соответствии с законом о финансировании на оборону на 2010 финансовый год, стр. 104 / URL: http://www.iss-atom.ru/articl_iss/report_usa_china.pdf
[4] Тьерри Мейсан: США развязали в Сирии войну четвертого поколения / "Евразийская оборона". 2014. 17 января / URL: http://eurasian-defence.ru/
[5] См. подробнее: Попов И.,
[6] Подберезкин А.И. Из заочников в руководители // Независимая газета. 2013. 23. Декабря. С. 7.
