Размышления об экономике знаний во времена утечки мозгов
1. Политическая аномалия в оранжерее экономической мысли 1
2. Нужен ли прогноз, когда поставлен диагноз 2
3. Капитализм или социализм? Или не в `измах дело`?... 4
4. Об упражнении `забивания гвоздей` в крышку гроба коммунизма 5
5. Трансформация военно-промышленной мощи в экономическую: упущенный шанс 7
6. Горе от ума в экономике без интеллекта 8
7. Блеск и нищета сырьевой экономики 10
8. Экономические амбиции нуждаются в интеллектуальной амуниции 12
9. `Невидимая рука рынка`, которая шарит в государственном кармане 13
10. Благополучие общества как показатель государственной мудрости 14
11. О наших недостатках, продолжающих наши нераскрытые достоинства 16
12. Продуктивно-творческая личность - условие и цель российских реформ 20
1. Политическая аномалия в оранжерее экономической мысли
27 сентября 2002 года премьер-министр России Михаил Касьянов явно не скупился на негативные эмоции по поводу экономических перспектив страны. `Уже через пару лет для страны вероятным мог бы стать финансово-экономический кризис`, - заявил он своим подчиненным на заседании правительства. Но сразу же подчеркнул, что речь пока идет о теоретической возможности. Источником `теоретически допускаемого` кризиса является российский экспорт, а, точнее, его структура. Так, за 8 месяцев 2002 года объем ВВП России вырос на 4 %, но 60 % прироста экономики было достигнуто именно за счет экспорта, две трети которого составляют продажи за рубеж сырьевой продукции.
Сохранение такой структуры экспортных поставок может привести нашу страну, по мнению премьер-министра, к тяжелым экономическим последствиям уже в течение двух ближайших лет. По этой причине России необходимо кардинально изменить структуру экспорта, `вывести экономику системными мерами на новый уровень` за 3 - 4 года и добиться по опыту развитых стран повышения доли промышленных товаров в экспорте. `Именно экспорт товаров глубокой переработки должен стать одним из важнейших факторов обеспечения устойчивого роста нашей экономики`, - подчеркнул Михаил Касьянов. Добавим к сказанному, что глубина переработки определяется высотой применяемых технологий и объемом вложенных в низ знаний.
Выступление премьер-министра оказалось не только неожиданным, но симптоматичным для политико-экономического бомонда. И не потому, что оно содержало какие-то откровения или доступные только для `посвященных` закрытые данные. Интрига в том, что произошло отклонение от разыгрываемого правительством политического спектакля `Все хорошо, прекрасная маркиза`. Ведь ни для кого не секрет, что государственная поддержка российского несырьевого экспорта - это не столько экономический, сколько политический вопрос. `Политический` не в смысле высоты государственных помыслов, а в смысле его жесткой связи с интересами заказчиков музыки для правительственного ансамбля.
Разгадать смысл посланного главой правительства `месседжа` мы не беремся в силу недоступности обычному пониманию всех хитросплетений отечественного византийства. До последнего времени любые разговоры о государственной поддержке предприятий, технологии которых отличались хотя бы на величину одного передела от процессов, протекающих в скважине и в трубе, почитались за нарушение правил приличия в благородном семействе хозяев этих скважин и труб. Поэтому разгадывать случившуюся политическую аномалию - занятие явно бесперспективное. И время на него лучше не тратить, так как все тайное поздно или рано все равно станет явным. Но исподволь затронутая главой правительства проблема конкурентоспособности российской экономики и государственной промышленной политики побуждает высказаться по жизненно важному для будущего страны вопросу.
Сегодня, пожалуй, каждый пенсионер знает цену барреля нефти на Лондонской бирже. А сюжеты о нефтяных, алюминиевых и лесных войнах вообще стали превосходить по частоте, длительности и быстроте смены эпизодов детективные сериалы. Но мало кто в стране серьезно задумывается о номенклатуре и объемах конкурентоспособных товаров и услуг, не входящих в категорию сырья и продуктов его первичной переработки. Поднятые же М. М. Касьяновым проблемы лежат как раз за пределами сырьевого сектора экономики. Проблемы эти оказываются гораздо более масштабными и более глубоко лежащими, чем это кажется при формальном макроэкономическом анализе ситуации.
2. Нужен ли прогноз, когда поставлен диагноз
Итак, прогноз главы правительства неутешителен. Но нужен ли прогноз, когда уже многими и в течение длительного времени ставится достаточно точный и оправдывающийся диагноз. Он содержится в публикациях серьезных российских и зарубежных экономистов с мировыми именами, в анализах, решениях конференций и обращениях в органы власти руководящих органов различных объединений высокотехнологичной и оборонной промышленности. Поиску путей решения проблемы наукоемкого производства и использования интеллектуального потенциала страны была посвящена и наша (Долголаптев А. В., Рубанов В. А.) статья `Самовыражение вместо подражания`, опубликованная в `Независимой газете` 1 сентября 1999 года.
В ней утверждалось, что переходу к инновационной стратегии научно-промышленного развития страны нет альтернативы. Этот вывод лежит на поверхности. Дело в том, что после дефолта 1998 года даже самым неискушенным в экономике гражданам стало очевидно, что финансово-спекулятивная активность (как основной способ ускоренного капиталистического строительства) может обогатить лишь незначительную часть `продвинутых реформаторов` за счет обнищания `неадаптированных к рынку граждан`, но никак не оздоровить экономику страны. Даже самые упертые апологеты `невидимой руки рынка` смогли убедиться в том, что приватизация национального богатства `назначенными олигархами` имеет только один материально зримый результат: увеличение паразитарной нагрузки на производительные силы по причине непомерности аппетитов претендентов на роль творцов обещанного экономического чуда. А чудо в России и на самом деле свершилось: страна с богатейшими в мире природными ресурсами, развитым научно-промышленным потенциалом и наиболее образованным населением оказалась в 1998 году банкротом.
Обнаружилось также, что и ставка на жадность как главный экономический стимул вдохновляет, прежде всего, `пирамидостроителей`, но не позволяет проявить себя тем созидательно-творческим силам, которые уже доказали своими технологическими достижениями интеллектуальную состоятельность и мировую конкурентоспособность в условиях прежнего (причем самого несовершенного, по утверждению `реформаторов`) общественного строя. Поэтому известные ученые и перспективные молодые специалисты вместо предложенной им ценностной альтернативы равнения на рыночный спрос все чаще выбирают альтернативную страну с гарантированной оплатой их творческого труда.
Наша позиция заключается в следующем: положенный в основу реформирования страны антикоммунизм не мог и не может служить ни идеологической основой общественных преобразований, ни методом технологической модернизации страны. Но ведь именно `профессиональные антикоммунисты` из числа бывших партийных пропагандистов и преподавателей по научному коммунизму составили организационно-управленческое ядро построения экономики новой России. Проблема, однако, не в нравственном облике кадров, составивших костяк нового политического режима. Следствием использования примитивного антикоммунизма в качестве средства карьерного роста и компенсатора позитивных программ явилась неадекватность понимания социально-экономических проблем страны и иррациональность государственной политики.
3. Капитализм или социализм? Или не в `измах дело`?...
Проблемы советской экономики в значительной мере обострились на рубеже 70-80-х годов, с которыми связано начало ухода с исторической сцены обществ, основывающихся на принципах индустриальной организации. В этой связи целесообразно особо отметить, что социалистическая система хозяйствования не только не противостояла теории и практике индустриализма промышленно развитых стран, но была одним из крайних выражений современной индустриальной идеологии. В своей родовой основе капитализм и социализм принадлежат к индустриальной цивилизации, в основе которой лежит `миф машин` и приспособление всей системы общественных отношений к потребностям промышленного производства. По мере перехода к постиндустриальному развитию западных экономик и знакомства россиян с реальным капитализмом, а не только с его витринами, становится все более очевидным, что проблемы современных обществ лежат за пределами дихотомии `капитализм - социализм`.
Противопоставление `капитализма` и ` социализма` как реально существующих социальных форм, сводится, на самом деле, к противопоставлению двух форм капитализма - частного и государственного, которые тождественны в своем индустриализме. Суть индустриализма заключается в том, что производственное предприятие с его необходимостями выступает формирующим принципом всего общественного бытия и центром индивидуальной человеческой жизни. Фундаментальной ошибкой индустриальной эпохи, по мнению Б. П. Вышеславцева, были попытки найти зло подавления личности массовой психологией и машинной организацией общества в капитализме. Это зло как раз увеличилось и обострилось в тех странах, которые уничтожили капиталистический режим и либеральную демократию, что дало философу основание для вывода: `Основное зло капитализма состоит в том, что он есть потенциальный коммунизм; напротив, в коммунизме дурно именно то, что он есть завершенный капитализм, управляемый единым трестом государственных капиталистов, бесконечно увеличивших свой капитал и свою власть`.
Национализация промышленности, реализованная в российской версии социализма, явилась распространением индустриализма на всю нацию в форме тоталитарного государственного хозяйства. Однако смешно было думать, что индустриализация может уничтожить зло индустриализма. Обе системы, по утверждению Б. Рассела, в главном оказались тождественными, а индустриализация в России проводилась с такой же жестокостью, как в свое время в Англии. Авторитарный социализм, по мнению Гильфердинга, не только не решил проблему капиталистической эксплуатации личности, но создал систему насильственного отчуждения в таких варварских формах, что не заслуживает даже имени `социализм`. Протест такого социализма против зла капитализма лишил его всякого смысла и значения из-за практики всецелого наследования промышленного капитала и его доведения до монопольного тоталитарного уровня.
Но столь же абсурдным представляется и нынешняя попытка лечения зла социалистического индустриализма капитализмом вчерашнего дня.
Идеологи российских реформ (из числа добросовестно заблуждающихся, естественно) некритично восприняли пафос конъюнктурных экономических теорий и распространили этот пафос на организацию жизни общества. Среди них, к сожалению, не нашлось объективных и честных ученых, которые довели бы до сознания политиков и активной части населения многочисленные предостережения влиятельных ученых мирового уровня о неправомерности принципиального противопоставления капитализма и социализма, а также о необходимости поиска корня зла и причин трудностей в начавшемся процессе отмирания индустриализма.
4. Об упражнении `забивания гвоздей` в крышку гроба коммунизма
По этим причинам и вопреки регулярным заклинаниям о `забивании последнего гвоздя в крышку гроба коммунизма` идеологам реформ не удалось на практике разрушить социализм как идею и создать устойчивую политическую и экономическую систему на либеральных основах. Ведь нынешняя правая социально-экономическая политика осуществляется под чужими левыми лозунгами, что делает всю конструкцию реформирования логически противоречивой и весьма неустойчивой.
С учетом сделанного замечания целесообразно обратить внимание на сложившиеся реалии. Истинный смысл новой экономики, как свидетельствует мировой опыт, заключается вовсе не в самоцельной приватизации и не во внедрении рыночных отношений в `тело` каждой производственной операции, а в смене технологического уклада, развитии наукоемкого производства и информатизации общества. Вопрос же о средствах и методах решения этой общенациональной задачи, безусловно, важный, но не определяющий. К тому же не учитывается, что Россия - не развивающаяся аграрная страна, что задачу индустриализации она уже решила (и достаточно успешно) еще в средине минувшего столетия. Но в последней четверти ХХ века страна не смогла найти достойного ответа на исторический вызов именно новой экономики - экономики знаний. Иерахически выстроенная и жестко организованная индустриальная модель социализма проиграла не классическому индустриальному капитализму, а набирающему силу интеллектуальному капиталу постиндустриальных обществ. Экономический обвал в России явился логическим следствием кризиса пределов экстенсивного роста. А неудачная попытка реформирования экономики и грубые ошибки государственной власти лишь усугубили действие объективных предпосылок, связанных с выходом на историческую арену постиндустриальных форм организации общества и доминирования экономик, основанных на знаниях.
По этой причине целями и смыслами социально-экономических преобразований в нашей стране может и должна быть технологическая модернизация России, а также осуществление перехода к постиндустриальным формам хозяйственной деятельности. Рыночным же механизмам должна быть отведена инструментальная роль в достижении этих содержательных целей, не связанных, как мы видим, ни с идеологией, ни с социально-политическими формами организации общества. Сказанное имеет особое значение в условиях нарастания в глобальном масштабе процессов деструкции традиционных капиталистических институтов собственности, стоимости и рыночной самоорганизации, на что настойчиво обращают внимание экономистов и политиков современные исследователи постиндустриального общества.
Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что индустриальное общество в либеральном варианте допускает политическую демократию (весьма управляемую при использовании современных информационных технологий и преобладании `массового человека`). Но она не оставляет места для демократии хозяйственной. Примером этого является нарастающее бесправие наемных работников, декоративная роль нынешних российских профсоюзов и судьба зародившегося `среднего класса`, безжалостно выбрасываемого за пределы экономической жизни при финансовых кризисах нарастании монополистических тенденций крупного капитала, экономически контролирующего политическую власть.
Основная угроза продуктивно-творческим силам российского общества исходит сегодня не от авторитарной или либеральной государственности, не от идей ренационализации и программ дальнейшей приватизации, а от соединения политической и экономической власти в руках единой олигархии, реализующей себя при любом общественном устройстве как диктатура. Что и проявляется сегодня как набирающая силу тенденция на фоне вроде бы либеральной экономической политики. Это процесс дошел до той черты, что мы стали свидетелями приватизации самой власть и избирательных механизмов. Подобное развитие событий вряд ли может вселить оптимизм относительно перспектив социально-экономического развития страны.
5. Трансформация военно-промышленной мощи в экономическую: упущенный шанс
В упомянутой выше статье нами был обозначен иной подход к определению целей и средств реформирования страны с выведением научно-промышленной основы экономической жизни на приоритетный уровень по отношению к механизмам перераспределения общественного богатства. Принципиально важно, что мы старались донести до читателей `Независимой газеты` консолидированную точку зрения значительной части оборонно-промышленного сообщества на происходящие в стране и мире социально-экономические процессы. Ведь позиция оборонщиков, по нашему глубокому убеждению, не ограничена рамками корпоративных интересов. И вот почему.
Так уж сложилась историческая судьба России, что ее самый качественный интеллектуально-кадровый потенциал сконцентрировался в оборонно-промышленном комплексе (ОПК). Характер чрезмерно милитаризированной советской экономики объективно выдвинул крупномасштабную конверсию на роль ведущего направления экономического реформирования страны. Однако идея талантливого отечественного экономиста Ю. Яременко о трансформации военно-промышленной мощи России в источник ее экономического развития не была реализована, что привело страну в структурную ловушку. Примитивное же `освобождение` от государственного контроля низкокачественного в технологическом и интеллектуально-кадровом отношении гражданского сектора с постановкой рыночных идей на службу корыстным интересам новых собственников, не отягощенных ни производственно-технологическим опытом, ни трудовой аскезой, ни веберовской этикой, привело к формированию примитивной и криминальной экономической среды. Но без ввода в действие качественных ресурсов ОПК другого результата трудно было ожидать.
Приватизация за бесценок значительной части государственных предприятий финансово-спекулятивным капиталом, не вложившим, да и не намеревавшимся, по большому счету, вкладывать деньги в развитие технологий, не способствовала повышению рыночного спроса на НИОКР и появлению альтернативных государству источников финансирования. Новая политическая и бизнес-элита не поддержала ни одного нового крупного научно-технического проекта, а старые пустила на самотек. Для извлечения новыми хозяевами экономики страны прибыли из оружейного экспорта оказалось достаточным простого паразитирования на созданном ранее технологическом заделе и государственных инвестициях.
Так был упущен исторический шанс по превращению накопленного в ОПК потенциала в источник технологической модернизации российской экономики.
6. Горе от ума в экономике без интеллекта
Что произошло в экономике страны за три года, прошедшие после написания статьи? Длительное время действовал эффект девальвации рубля, стимулировавший производственную активность отечественной промышленности. Благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура позволила решить тактические проблемы формирования и исполнения федерального бюджета, а также своевременной выплаты внешних долгов. Но объективный анализ складывающейся в России ситуации с позиций экономики знаний не позволяет воспринимать происходящие сегодня отдельные улучшения экономических показателей в качестве доказательства правильности научно-промышленной политики государства. Именно по этой причине весьма симптоматичны процитированные выше тревоги главы российского правительства.
Сезон пролившихся на Россию нефтедолларовых дождей в любой момент может перейти в сезон длительной засухи. А нерешенные стратегические проблемы заявляют о себе с нарастающей силой. Разрушается созданная прежними поколениями промышленная база, а также инфраструктура экономики страны и жизнедеятельности населения. Страна, по данным Мирового банка, скатилась на 58 место (из 75 оцененных стран) по показателю конкурентоспособности и имеет тенденцию к опусканию на 63 место к 2005 году. И это еще не все. Непосредственно связанные с высокотехнологичным оборонным производством специалисты видят основную проблему нынешнего ОПК не только и не столько в плачевном состоянии его производственных мощностей, сколько в резком ослаблении кадрового и интеллектуального потенциала. Ведь для строительства корпусов и приобретения новых технологий достаточно простого привлечения финансовых ресурсов, а для формирования корпуса квалифицированных кадров необходимы долгосрочные инвестиции в образование и десятилетия на их `выращивание`.
К сожалению, и новая бюрократия, пришедшая к управлению страной в 2000 году, продолжила линию на приоритетное обеспечение приближенных к власти финансовых групп экономическими и юридическими возможностями по извлечению прибыли из деградации научно-промышленного комплекса вместо его технологической модернизации. Появились и некоторые новые моменты. Слабо регламентированный институт интеллектуальной собственности стал использоваться в качестве дополнительного средства передела материальной собственности. Под лозунгом `исправления` допущенных ранее `несправедливостей` по отношению к простодушному государству начата компания по `инвентаризации результатов бюджетных НИОКР` и административному оцениванию конструкторско-технологической документации в качестве `нематериальных активов`. Реальные же проблемы ОПК и высокотехнологичных предприятий в результате навязчивого внимания административной бюрократии к возможностям отчуждения и коммерческой реализации ценных знаний не решаются. Зато в полной мере дискредитируется сам институт интеллектуальной собственности, являющийся важным инструментом обеспечения перехода страны на инновационный путь развития.
Многие государственные институты и конструкторские бюро влачат сегодня жалкое существование, и это прямое следствие неквалифицированного менеджмента при отсутствии внятной политики государства, являющегося их главным собственником. Единственным рациональным действием рачительного собственника в данной ситуации было бы не проведение инвентаризации результатов НИОКР с фискальной направленностью, а осуществление технологического аудита, предусматривающего комплексную оценку интеллектуальных ресурсов НИИ и КБ с капитализацией их коммерческого потенциала и оказанием содействия по рыночной реализации ценных знаний. Дело это, конечно же, сложное, долгое и не предполагающее быстрого перераспределения материальных ценностей, а потому для нынешнего чиновничества малоинтересное. Но другого пути эффективного участия государства в решении проблем активизации интеллектуального потенциала пока не просматривается.
Сегодня становится все более очевидным, что проводившийся ранее и продолжающийся поныне путь экономического развития за счет форсированного потребления массовых низкоуровневых ресурсов ведет страну в тупик с неизбежным финалом - углублением экономического, сырьевого, экологического и социального кризиса. Альтернативой является переход к инновационной стратегии развития. Роль научно-технического прогресса для современных экономик сегодня не вызывает сомнений у серьезных специалистов: его вклад в экономический рост наиболее развитых стран составляет до 90 %. Ставка на развитие высокотехнологичных производств может обеспечить продвижение экономики страны вперед за счет повышения национальной конкурентоспособности и стимулирования нового качества роста.
Но экономика, построенная на низком включении интеллекта в структуру добавленной стоимости, не только обладает большой инерцией, но выдавливает оставшиеся `мозги` из реального сектора национальной экономики.
7. Блеск и нищета сырьевой экономики
Есть и еще одно существенное соображение, порождающее сомнение в перспективности ставки на природные ресурсы. Сырьевая ориентация российской экономики, а также связанное с работой добывающей промышленности разрушение окружающей среды и истощение природных ресурсов порождает массу проблем. При этом обнаруживается неадекватность макроэкономических показателей для правильной ориентации страны в глобальном социально-экономическом и научно-технологическом пространстве. Так, при определении величины ВВП не учитывается истощение природных ресурсов по мере их использования. Это дало Т. Дейли, ведущему специалисту Всемирного банка по экономическим проблемам, основание для утверждения: `У макроэкономики и окружающей среды нет точек соприкосновения`. А К. Кларк (математик университета Британской Колумбии) следующим образом оценил неспособность макроэкономистов оценивать экологическую сторону производства: `Очевидный экономический рост во многом может оказаться иллюзией из-за неспособности учитывать сокращение природных богатств`.
Весьма жесткие оценки сложившейся системе макроэкономических показателей, `подгоняемых` под интересы технологически развитых стран дал вице-президент США А. Гор. Он, в бытность вице-президентом США, утверждал, что программы Всемирного банка и Международного валютного фонда нацелены на прирост ВВП, в который фактически включается быстрое и безрассудное уничтожение окружающей среды в качестве положительного момента. Подобные теории граничат, по его мнению, с интеллектуальным высокомерием, а классические экономисты не способны воспринять идею о необходимости учета расходования природных ресурсов и продолжают отстаивать абсурдные утверждения о природных ресурсах как о неограниченном `бесплатном товаре`.
Подобные модели технической эксплуатации окружающей среды обладают трудно преодолеваемой инерцией, так как господствующие ныне взгляды берут начало в теориях экономистов, заинтересованных в вывозе природных ресурсов из этих государств. Привычка использовать произвольное определение для исключения `неудобных` фактов при расчетах положительного и отрицательного сродни непорядочности, а нынешняя экономическая система преднамеренно замыкается на тех явлениях, которые решили отслеживать и измерять лидеры мировой экономики. При этом обнаруживается, что самое легкое - искусственно увеличить ценность того, что находится внутри круга, за счет недооценки всего, что осталось за его чертой.
Излагаемые соображения вскрывают еще одну грань неадекватности идеологии и практики используемой теории и практики макроэкономического регулирования для модернизации России. Применяемые подходы оказывают разрушительное воздействие именно на те элементы производительных сил и потенциала развития общества, которые приобретают в современном мире доминирующее значение.
Осознание пределов экономического роста и исчерпаемости природных ресурсов развилось в мировую тенденцию энергосбережения, снижение потребления энергоресурсов, уменьшению сырьевого сектора и доли сырья в промышленной продукции. В России же взят курс на приоритетное развитие сырьевых отраслей с закономерным крахом наукоемкого и высокотехнологичного производства. Наиболее ценный и дефицитный в современном мире интеллектуально-творческий ресурс оказался избыточным для `передовой` теории и практики монетарного регулирования экономики, оценен экспортно-сырьевой олигархией как `непроизводительный` в рамках общей стратегии уменьшения `издержек`.
8. Экономические амбиции нуждаются в интеллектуальной амуниции
Закономерным результатом такой стратегии является `утечка умов`, массовая переквалификация `инженеров в брокеров`, деинтеллектуализации производства и потеря перспектив научно-технического развития. Подобная `модернизация` промышленности приводит к лишению национальной экономики главной производительной силы современных обществ - профессиональных кадров и интеллектуального ядра. Они вынужденно превратились в социальных маргиналов и обслугу при классе `трудящихся финансовых и фондовых рынков`. А как тогда и с опорой на какие ресурсы решать задачу повышения конкурентоспособности национальной промышленности и улучшения структуры экспорта. Это для превращения специалиста в `челночника` и лоточника не требуется времени и мощных государственных усилий. Обратная задача не имеет такого легкого решения, если имеет решение вообще.
По мере ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры на сырьевых рынках политическим истеблишментом страны стала все острее осознаваться необходимость перехода к стратегии экономического роста, что нашло свое наиболее концентрированное выражение в призыве Президента России к Правительству страны ставить и решать более амбициозные экономические задачи. Глава правительства, однако, на это спокойно ответил в том духе, что `от добра добра не ищут`, а в результате ускорения можно и `постромки порвать`. На том, кажется, пока и остановились.
Кто-то усмотрел в этом политическом сюжете некоторый межличностный конфликт и нелогичность, однако, по моему разумению, все закономерно. Поскольку любое правительство является управляющим делами господствующего экономического класса, то позиция премьера представляется вполне логичной. Ведь интересы правящей в стране экспортно-сырьевой олигархии воспроизводятся нынешним социально-экономическим курсом наиболее адекватным и последовательным образом: доминирующие в экономике и политике сырьевые компании получают сегодня основную прибыль от форсированного потребления низкоуровневых (по технологической шкале) ресурсов России. По указанной причине сохранение политического и экономического статус-кво - в интересах именно этой господствующей в стране социальной силы.
Так что президентский импульс оказался погашен экономической властью в полном соответствии с преобладающими сегодня групповыми интересами. Ведь переход к активной научно-промышленной политике актуализирует необходимость поиска финансовых ресурсов для инвестирования в технологическую модернизацию национальной экономики. А это требует нарушения статус-кво, что чревато серьезным конфликтом государственного руководства с нынешними хозяевами жизни. Поскольку весьма слабые сегодня силы `новой экономики` могут оказать правительству только морально-политическую поддержку в вопросе создания механизма перетока финансовых ресурсов в развитие высокотехнологичных и наукоемких производств, то и его любовь к сфере высоких технологий носит пока платонический характер. Именно указанные обстоятельства и вызвали неподдельное удивление заявлениями М. Касьянова о государственной поддержке (за чей счет?) несырьевого (кто его произведет?) экспорта.
9. `Невидимая рука рынка`, которая шарит в государственном кармане
Справедливости ради необходимо отметить, что внимание общественности к вопросам промышленной политики в этом году проявлялось. И было даже модным месяца три, когда РСПП попытался разработать для Президента соответствующие концептуальные документы. Однако уже в процессе написание тестов проявилась двойственность позиции политического класса по отношению к данной проблеме. Проекты документов по промышленной политике еще только разрабатываются, а сомнения в ее необходимости и целесообразности государственной поддержки наукоемкого сектора экономики уже тиражируются в периодической печати. Вновь пускаются в ход аргументы о всемогуществе `невидимой руки` рынка и нецелесообразности нарушения естественного хода экономической жизни. При этом по лукавому умыслу или по причине экономического дальтонизма упускается из виду, что:
#61485; рыночная сила была, есть и будет концентрированно выраженным стремлением к богатству и его символам (не менее того, но и не более того!);
#61485; основным потребителем наукоемких технологий и техники является государство;
#61485; без поддержки государства невозможно продвижение на мировые рынки не только оборонной техники, но и наукоемкой продукции;
#61485; государство выступало и выступает самым крупным собственником наукоемкого производства.
Поскольку названные обстоятельства существуют как объективная реальность, постольку заключения рафинированных рыночников о том, что определение точек экономического роста лежат вне сферы интересов, прерогатив и профессионально-технологических возможностей государства, представляются серьезной ошибкой.
Позиция государства как главного предъявителя спроса на высокие технологии и единственного социального института, способного изменить положение дел с развитием научно-технической сферы страны, имеет особое значение в решении проблемы эффективного встраивания ОПК в нынешнюю социально-экономическую реальность. Но этого пока не происходит. После того, как произошло растранжиривание двух третей национального богатства, государство уподобилось королю Лиру, уповающему на `патриотическую сознательность` новых собственников.
Крупный национальный капитал, сформировавшийся на далеких от цивилизованных норм `залоговых аукционах` и технологически низкой сырьевой промышленности, скорее добавляет проблем российскому государству, чем помогает ему в их решении. А все разговоры о `невидимой руке` преследует цель недопущения какого-либо перераспределения национальных ресурсов в пользу высокотехнологичного сектора и превращения их в инвестиции. Мотив очевиден: капитализируемые таким образом финансовые потоки достаточно сложно увести из бюджета через оффшоры за пределы страны.
Становится все более очевидным, что эффективное использование российского научно-технического и интеллектуального потенциала путем перехода к инновационной стратегии развития при дальнейшей `неприкасаемости` политических и экономических элит практически невозможно.
10. Благополучие общества как показатель государственной мудрости
В связи с возобновившейся дискуссией о роли государства в социально-экономической жизни хотелось высказать более развернутые соображения. Сразу оговоримся, что под государством нами понимается не профсоюз `небожителей` с `мигалками` на машинах, а объединенный общими целями и национальными интересами политический союз граждан (как это определял И. Ильин).
Современный мир является свидетелем того, что экономическое процветание государств в значительной мере определяется системой правления. Объяснение причин и мотивов успешного роста или многолетней стагнации следует искать, прежде всего, в основах экономической политики, государственных и общественных институтах соответствующих стран. Практика опровергает представление о том, что разница в уровнях доходов и благосостояния тех или иных стран непосредственно определяется культурным, интеллектуальным, профессиональным и физическим капиталом наций. Наличие богатых природных ресурсов не является непременным условием процветания страны, а государства с самым высоким уровнем дохода на человека располагают, как правило, малыми природными ресурсами.
Не является причиной бедности страны и нехватка земли (в Аргентине на квадратный метр приходится 11 человек, в Германии - 246, а в Гонконге - 5000). Нет прямой связи уровня благосостояния страны и с уровнем образования населения, так как многие страны оказываются не в состоянии решить проблему занятости лиц с высшим образованием.
Мировая практика свидетельствует о том, что экономическое благополучие народов определяется эффективностью государственного управления, стабильностью законодательства и конкретной политической стратегией руководства страны.
Уже ни у кого в мире не вызывает сомнений то обстоятельство, что `невидимая рука рынка` не в состоянии обеспечить стабильное развитие национальной экономики. Она нуждается в корректировке и дополнении `видимой рукой` - государственным регулированием. Рыночная эффективность и социальная справедливость чаще всего не совпадают между собой, что требует включения в экономическую систему механизмов перераспределения создаваемого дохода и накопленного богатства в интересах решения социальных и общенациональных проблем, преодоления нарушений в процессе воспроизводства, создания инфраструктуры национальной экономики и обеспечения ее целостности.
Суть государственного регулирования экономики содержится в известной формуле Рузвельта: `Я имею в виду не всеобъемлющее регламентирование и планирование экономической жизни, а необходимость властного вмешательства государства в экономическую жизнь во имя истинной общности интересов не только различных регионов и групп населения, но и между различными отраслями ее народного хозяйства`.
Государственный сектор в экономике является необходимым дополнением к рыночному механизму. Причиной создания и функционирования этого сектора является принципиальная неспособность рыночного хозяйства в определенных обстоятельствах решать задачи развития инфраструктуры, реконструкции и модернизации некоторых отраслей наукоемкого производственного комплекса, обеспечения народного хозяйства дешевыми энергоресурсами и сырьем, финансирования общегосударственной организации научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ. Создание и функционирование экономических структур государственного сектора чаще всего основывается на принципах, нередко отличающихся от принципов деятельности частных компаний, так как направляется на решение общенациональных задач и обеспечение эффективности государственного регулирования экономики. Монопольная прибыль, а нередко и просто прибыль, не является первостепенной целью создания и использования государственной собственности в инфраструктуре, энергетике, сырьевых отраслях, в сфере научных исследований, подготовки и переподготовки кадров, охраны окружающей среды.
Государственный сектор экономики играет роль защиты национальных экономических и политических интересов от иностранной экономики, компенсирует слабость национального капитала, ограждая развивающиеся отрасли, жизненно важные отрасли и отдельные регионы от их захвата иностранным капиталом. Он дополняет частное хозяйство в обстоятельствах недостаточной мотивации для частного капитала, выступает инструментом перераспределения национального продукта в решении общественно необходимых задач. Громадное значение имеет государственный сектор в проведении НИОКР в США и других индустриально развитых странах, в развитии университетской науки и переподготовке кадров, обеспечивая бюджетное финансирование исследований и разработок с последующей поставкой их результатов во все сферы экономики.
11. О наших недостатках, продолжающих наши нераскрытые достоинства
Высказанные соображения хотя и представляются весьма важными для разработки и реализации государственной промышленной политики, но относятся, в большей мере к технологиям управления и политическому искусству. Однако не хлебом единым жив человек. Поэтому экономический подход к решению даже сугубо экономических проблем представляется весьма ущербным. И уж тем более контрпродуктивны любые попытки `экономизировать` жизнь общества, лежащую за пределами экономики.
Осуществляемое в России господствующими социальными силами тоталитарное насаждение идеологии и практики экономоцентризма с циничным игнорированием болезненных социальных процессов и прагматично-потребительским отношением к науке, образованию и культуре идет вразрез с тем непреложным фактом, что любая экономика сама является частью общей национальной культуры и может развиваться только на ее базе.
В этой связи вызывает сомнение верность основополагающего тезиса современных политических жрецов о такой же всеобщности законов экономики, как и законов физики. Философская мысль России давно и доказательно определилась в том, что скупость, стяжательство и инстинкт обогащения вовсе не являются объективными законами экономического развития, а выступают духовной установкой, реализацией моральных установок и психологической основой общения вполне определенных эпох и вполне конкретных обществ. Речь идет, естественно, о западных обществах.
Существо личности и нации определяется не только и не столько тем, как они добывают себе средства к существованию. Реально в экономическом процессе существуют взаимозависимости и взаимодействия различных функций труда и творчества, интегрально входящих в единую всеобъемлющую систему культуры. Культура - вовсе не `развлекаловка` при экономике, как это представляется ныне модным экономическим идеологам и исповедующим прагматизм политикам. На самом деле экономика входит в сферу цивилизации и национальной культуры. Поэтому никакой изолированной и культурно-нейтральной экономики с `непреложным действием объективных законов` (как в естественных науках) не существует. Таков ответ нынешним `властителям дум` уже цитировавшегося выше религиозного философа и социолога Б. П. Вышеславцева.
К этому следует добавить, что существует много доказательств зависимости технических открытий от культурных традиций и национальных особенностей. Наиболее наглядным примером этого может являться неслучайная взаимосвязь духовного феномена `русского космизма` с технологическим прорывом в космос, который осуществил русский народ. Именно по этим причинам мы полагаем, что отрицаемая идеологами либерального реформирования российская модель экономики имеет право на существование. Ведь экономический строй страны определяется комбинацией самых разнообразных факторов, формирующих ее своеобразный хозяйственный облик.
`Особость` России не является игрой ума `славянофилов`, а имеет целый набор объективных оснований: от географии и климата до истории и ментальности российского общества. В этой связи хотелось бы высказать соображения о соотношении универсальности и пределах применимости западных цивилизационных моделей в России. Со времен перестройки по нынешний день идет теоретический и политический спор о способности России стать `нормальной` (`европейской`) страной, а за критерии `нормальности` берутся усредненные характеристики западных стран. Углубленное же рассмотрение проблемы свидетельствует, однако, о том, что опыт Запада (даже с учетом их несомненных экономических и технологического успехов) скорее уникален, чем `нормален`.
Основой экономической организации западного общества является формальная рациональность хозяйства, определяемая мерой технически возможного и исчерпываемого количественной характеристикой стоимостного расчета. Формальная рациональность противостоит материальной рациональности, отражающей обеспечение определенных групп людей жизненными благами и ценностными ориентациями, не сводимыми к количественным измерениям. Для незападных стран, не прошедших через Ренесанс, Реформацию и Просвещение, и основывающихся на иных, нежели протестанская этика, духовных основах, формальная рациональность представляется, скорее, уникальным, чем `нормальным` образцом экономической организации общества.
Дискуссия о соотношении национальных особенностей и цивилизационных универсалий мирового развития имела бы чисто теоретическое значение, если бы не одно `но`. Жесткая ориентация на безальтернативную модель общественной организации составляет основу социально-экономической политики, в которую закладываются меры жесткого подавления любой оппозиции попыткам переделки `ненормального` российского общества под стандарты `цивилизованных стран. Это ведет к неизбежным деформациям морали, социальных и культурных механизмов общественного воспроизводства, бездушному отношению к реальным потребностям и нуждам людей.
Итогом реализации доморощенной версии западного либерального проекта стало не торжество классического капитализма в России, а приведение общества в анархическое состояние с беспрецендентной люмпенизацией населения, пауперизацией специалистов и антагонизацией общественных отношений. Произошло то, что и должно было произойти: вместо построения эффективной экономической машины по `западным чертежам` осуществилась `распродажа империи` с закономерным результатом в виде перманентного передела собственности и криминализации экономики.
Общинный архетип массового сознания россиян не терпит индивидуальной обособленности избранных. Он же требует от человека не меньшего напряжения и самоотвержения, чем протестанская аскеза западного капитализма, однако не во имя личного успеха, а ради общей коллективной цели. Столкновение распространяемого западного опыта и традиционной ментальности населения России порождает проблемный характер ее реформирования по чужим цивилизационным образцам. Неучет особенностей массового сознания лишает реформаторские силы широкой поддержки, влечет противостояние интеллигенции и народа, власти и общества.
Постоянное внимание к проблеме роли и места государства в социально-экономической жизни являются вовсе не следствием слабого знания отечественными экономистами (не путать с бухгалтерами!) и социологами (не путать с политтехнологами!) западных либеральных теорий. Наличие `государственнического комплекса` представляется как факт специфичного отношения большинства российского общества к государству, основным этическим измерением которого оно полагает не формально-юридическую законность, а социальную справедливость. Именно через справедливость соотносятся в российском общественном сознании права и обязанности, свобода и ответственность.
Многие характеризуют состояние политики и экономики в сегодняшней России как стагнацию. Но ведь причины сегодняшней экономической пассивности основной массы населения связаны с тем, что поддержанные обществом меры государства по устранению из экономической жизни обезличенности и уравнительности трансформировались в резкую социальную поляризацию, не воспринимаемую массовым сознанием. Произошла дискредитация элементарных правил пристойности в перераспределении собственности и организации предпринимательства, что вызвало массовое чувство состоявшейся несправедливости.
Следует заметить, что коллективистская этика `соборного действия` всегда противостояла и будет противостоять насаждению образцов крайнего индивидуализма в формировании национальной экономики. В контексте проводимой сегодня политики - это серьезная проблема. Однако эта же трудная для одного политического курса этика может стать и мощной силой при соединении `архаично-общинных` нравственных установок и традиционных форм социальной организации с идеей постиндустриального прорыва (по примеру Японии и ряда других традиционных обществ). Но для этого необходимо перейти к политике постиндустриального развития и инновационной стратегии экономического роста.
По названной причине можно и нужно говорить о назревшей корректировке идеологии и политики социально-экономических преобразований в направлении максимального учета национальной специфики российского общества, его традиций и ценностных ориентаций. Это требует осуществления перехода от институциональной модели реформ к культуроцентричной модели, основанной на превращении кажущихся `ненормальностей` в силу и ресурс развития России.
Вот только смогут ли справиться с постановкой и решением этих сложнейших социально-политических проблем исторического масштаба наши высококлассные счетоводы в правительстве, мыслящие масштабами одного квартала, а в лучшем случае - финансового года?...
12. Продуктивно-творческая личность - условие и цель российских реформ
У контролирующей власть экспортно-сырьевой олигархии до последнего времени не обнаруживалось склонностей даже к минимальным жертвам во имя чего-то, лежащего за пределами их личных и корпоративных интересов. Поэтому сигнал из правительства о возможностях перераспределения ресурсов сильных в пользу слабых симптоматичный, хотя и во многом непонятный. Он является молчаливым признанием того, что не борьба с коммунизмом и не следование западным образцам экономической организации общества, а современная научно-промышленная политика может и должна быть императивом прогрессивного развития российского общества. Даже несмотря на столь неблагоприятную для ее разработки и реализации социально-экономическую и политическую ситуацию в стране.
И последнее обстоятельство, на которое хотелось бы обратить внимание читателей. Переориентация экономического курса на стимулирование инноваций невозможна без соответствующей социальной политики, обеспечивающей формирование продуктивно-творческого человека как главный ресурс современной экономики. Но такая переориентация должна сопровождаться масштабными программами образования и государственными капиталовложениями в информационно-технологическую инфраструктуру.
В конечном же счете от экономических реформ не следует ждать чудес до тех пор, пока результаты преобразований не воплотятся в изменения социальной структуры российского общества, которые приведут к выведению на верхние ступени социальной иерархии созидательно-творческих сил. По моему глубокому убеждению, только эти силы в состоянии сформировать прогрессивный вектор развития страны и увлечь за собой своей активностью остальную часть российского общества. Без решения этой социально-политической и культурной задачи нам не помогут сами по себе ни законы, ни институты, ни механизмы, ни формы общественного устройства, ни Бог, ни царь и ни герой. В этом и состоит главная мысль моих прежних и данного выступления по проблеме научно-промышленной политики.
