К выходу в свет сборника "Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.)"
В самом конце 2009 года увидела свет первая часть двухтомника "Распад СССР: документы и факты (1986-1992гг.)"[i], вышедшая под эгидой "неправительственного" Фонда современной истории, в малоизвестном (по крайней мере, для историков государства и права) издательстве Волтерс Клувер, относительно небольшим тиражом в 1000 экз. В первый том сборника, подготовленный С.М. Шахраем (общая редакция) и С.Н. Станских (составитель), включены нормативные акты и официальные сообщения, характеризующие те события и процессы, которые имели место в Советском Союзе в судьбоносный для страны период конца 80-х - начала 90-х годов ХХ столетия.
Само по себе появление этого внушительного по объему (70 усл. печ. л. - 1120 стр.) фолианта, на мой взгляд, не является чем-то из ряда вон выходящим - как известно, за последние почти двадцать лет сборники подобного рода выпускались неоднократно[ii]. Все эти издания были неофициальными и, как правило, имели своей целью исключительно документальное подкрепление той или иной позиции в нескончаемом споре о причинах и винов-никах развала Союза ССР, ведущемся между сторонниками и (вольными или невольными) противниками сохранения союзного государства.
Сейчас же ситуация принципиально иная. Читательской аудитории предлагается не просто впечатляющий массив систематизированной исторической информации (в этом большая и бесспорная заслуга составителя С.Н. Станских), а набросок претендующей на всеохватность и внутреннюю целостностьполитико-идеологической концепции[iii], которая нацелена не столько на "более широкое вовлечение в современный дискурс и сохранение некоторых документов и материалов, описывающих трансформацию Союза ССР и процесс его распада", как это отмечено в аннотации к первому тому, или на развенчание "мифов о распаде Союза ССР", как это вытекает из смысла части 1 вступительной статьи к сборнику, сколько на закрепление одной из существующих, далеко не бесспорных интерпретаций краха СССР в качестве главенствующей, почти официальной доктрины[iv].
К подобному выводу подталкивает и то обстоятельство, что впервые с момента прекращения существования Советского Союза в данный спор на научно-концептуальном уровне (сборник обозначен как "научное издание") вмешалась высшая федеральная власть - председателем Редакционной коллегии серии "История современной России", с одобрения которой увидел свет первый том сборника, является руководитель Администрации Президента Российской Федерации С.Е. Нарышкин. Это решительным образом меняет "правила игры", поскольку отныне любой аргумент не в пользу концептуального подхода, изложенного в сборнике, может рассматриваться как оппонирование действующей российской власти. А возра-зить есть чему, к тому же - по существу.
Так, сборник почему-то начинается не с серьезного, полноценного историко-правового раздела, посвященного специфике образования и развития Союза ССР как уникального многонационального государства (со всеми его плюсами и минусами), сложной, нетипичной федерации, сочетающей в себе не только федеративные и автономистские начала, но и черты, присущие унитарным государствам и конфедерациям[v], а с ничего, по сути, не доказывающих (кроме демократизма базовых принципов построения союзного государства) извлечений "из документов образования СССР и последующего конституционного оформления права союзной республики на выход из состава Союза ССР".
Между прочим, гипертрофированная тяга авторов к переоценке "деструктивности" соответствующей статьи Основного закона СССР заметна и в первой части вступительной статьи, где наличие конституционного положения "о праве свободного выхода" ("долго дремавшая мина замедленного действия") возводится в ранг одной из ключевых причин распада страны. Это - чистой воды лукавство, откровенная передержка, поскольку как самим авторам, так и большинству специалистов по данной теме прекрасно известно, что пресловутая статья советских конституций никогда не имела практического, тем более юридического, значения. Она всегда была сугубо "политической" статьей[vi] и может именоваться "миной" лишь в том смысле, что для приведения ее в действие требовалась целенаправленная "подрывная" деятельность организованных антисоюзных сил в руководстве самих союзных республик, в том числе РСФСР.
Таким же лукавством, на мой взгляд, является стремление авторов представить РСФСР в качестве "ординарного" субъекта Союза, некой "безвинной жертвы" козней зловредного союзного Центра, которая, мол, всего лишь сопротивлялась разнообразным попыткам центрального партийно-бюрократического аппарата "ослабить Россию и "демократического" Б.Н. Ельцина"[vii]. Кстати, здесь нет ничего нового - та же демократическая "байка" времен сплошной суверенизации, тот же формалистский подход к освещению сложнейших, крайне противоречивых и многоплановых явлений и процессов переломного этапа в жизни огромной страны (хотя в сборнике справедливо отмечено, что "анализ основных фактов и части документов свидетельствует о сложности, вариативности и неоднозначности вопросов, связанных с распадом СССР"[viii]).
Взять хотя бы историю с появлением Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 года. Авторы сборника (по крайней мере, во вступительной статье к первому тому) представляют дело так, будто ключевое значение в процессе подготовки и принятия этого важнейшего документа имело осознание Съездом народных депутатов РСФСР "опасности фактического распада РСФСР", который якобы мог наступить в результате возможной реализации т.н. плана автономизации и принятия Закона СССР от 26 апреля 1990 года "О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации" как "инструментальной" части данного плана.
Все это, конечно, не выдерживает никакой критики. Во-первых, невозможно понять истинные мотивы принятия российской Декларации о государственном суверенитете вне общего контекста того, что происходило в Союзе в целом и в РСФСР в частности, незадолго до и в первые месяцы после 12 июня 1990 года[ix]. А "до" было формальное восстановление государственной независимости Литвы (11 марта), Эстонии (30 марта) и Латвии (4 мая) и период острого политико-правового противостояния между новыми властями этих республик и союзным руководством. "До" был третий Съезд народных депутатов СССР с его историческими для страны и окружающего мира решениями (отмена 6-й статьи Конституции и введение президентства) и кампания по выборам народных депутатов РСФСР, которая нередко проходила под лозунгами типа ельцинского "Россия будет самостоятельной во всем, и решения ее должны быть выше союзных"[x]. Наконец, "до" было начало практической работы по подготовке проекта нового Союзного договора, в котором предстояло воплотить принципиально новую модель отношений между Союзом и республиками.
"После" же был "шквал суверенизации" абсолютного большинства советских республик - как союзных (включая две ключевые - Украину и Белоруссию), так и автономных, было начало практических действий нового российского руководства по целенаправленному подрыву экономической и финансовой основы существования союзного государства[xi], разрушению централизованных начал управления страной[xii], а также сколачивание широкого "антисоюзного фронта"[xiii]. "После" было "тихое торпедирование" уже начавшегося процесса подготовки проекта нового Союзного договора путем выдвижения (с непременной ссылкой на Декларацию о государственном суверенитете) заведомо неприемлемых предложений, фактически сводящих весь процесс реформирования Союза к десуверенизации (конфедерализации) СССР[xiv].
Во-вторых, истинный смысл Декларации о государственном суверенитете РСФСР, ее особые роль и значение в развале СССР нельзя понять вне той специфической взаимосвязи, которая существовала между Союзом и его важнейшим, главным субъектом, сравниться с которым по "весу" и влиянию (даже приблизительно!) не могла ни одна союзная республика. РСФСРвсегда была "становым хребтом" Союза, "стержнем" и "несущей конструкцией" советской федерации, от которых напрямую зависела судьба союзного государства. Именно на территории РСФСР находились все главные центры стратегического управления страной, именно россияне, как правило, замещали все ключевые должности в партийно-государственном аппарате союзного уровня, именно из Советской России в другие союзные республики шел основной кадровый поток, призванный обеспечить единство партийно-государственной политики по всему СССР.
Но и Союз играл уникальную роль в жизни РСФСР (собственно России, которая в то время представляла русскую государственность). Прежде всего тем, что надежно обеспечивал ее внешнюю безопасность[xv], по-своему гарантировал ее территориальную целостность[xvi], существенно дополнял ее ресурсы - природные, материальные, людские, интеллектуальные (научные), культурные и прочие. Наконец, только почти семидесятилетнее нахождение в составеСоюза позволило Российской Федерации обрести тот социально-экономический, военно-стратегический и международный потенциал, который впоследствии сделал ее единственной правопреемницей СССР со всеми вытекающими из данного факта (прежде всего статусными) последствиями.
В-третьих, Декларацию о государственном суверенитете РСФСР невозможно отделить от деструктивной (по отношению к Союзу) практической политики тогдашнего российского руководства. Это верно, что "вопреки расхожему мнению, в этой Декларации нет ни слова о выходе РСФСР из состава СССР"[xvii]. Но верно и то, что ни высшие государственные органы, ни официальные должностные лица РСФСР ни разу (по крайней мере, на памяти автора этих строк, лично прошедшего все основные этапы подготовки и согласования проекта нового Союзного договора), со ссылкой на Декларацию,публично не отмежевались от сепаратистских, антисоюзных позиций других союзных республик, одновременно заявив о своейбезусловной поддержкесохранения обновленного союзного государства. Напротив, Декларация, как правило, использовалась в качестве некоего "универсального инструмента", позволяющего в любой момент отвергнуть любое, пусть даже самое компромиссное предложение, исходящее от союзного Центра.
Теперь о некоторых других, но не менее принципиальных вопросах. Например, о роли ГКЧП в развале Союза. Авторы сборника утверждают, что "вопреки распространенному суждению[xviii], ГКЧП был не основной причиной, а последней каплей, перевесившей чашу в пользу распада СССР". Это отчасти верно - ГКЧП действительно не был, да и не мог быть (по определению!) "основной причиной распада", поскольку он, по сути своей, был фарсом, которым всего лишь ловко воспользовались более решительные и удачливые "победители". Прежде всего - в качестве удобного предлога для скорейшего достижения своих далеко идущих политических целей[xix], не связанных с сохранением Союза ССР.
Что касается "последней капли", давшей старт непосредственному демонтажу Союза, то таковой, скорее, следовало бы считать сепаратный сговор Президента СССР и глав девяти союзных республик, воплотившийся в наделавшее много шума "Заявление 9+1" от 23 апреля 1991 года. Как известно, именно это событие положило начало т.н. ново-огаревскому процессу, завершившемуся не подписанием нового Союзного договора, в чем, кстати, объективно не были заинтересованы ни сторонники, ни противники сохранения Союза[xx], а созданием ГКЧП. Вся же разница между "доавгустовским" и "послеавгустовским" этапами развала Союза заключается в том, что на первом этапе (23 апреля - 18 августа 1991 г.), под разговоры о необходимости обновить и сохранить Союз, происходило тихое, скрытое от широкой публики"концептуальное размывание" политических, экономических и правовых основ существования суверенного союзного государства[xxi], в то время как на очевидном для всех втором этапе (20 августа - 8 декабря 1991 г.) имел место прямой и грубый демонтаж союзной государственности, закончившийся крайне лицемерным ("...бы-ло ощущение огромной, невосполнимой утраты и тревоги..."[xxii]) и циничным беловежским объявлением "о кончине Союза Советских Социалистических Республик"[xxiii].
Далее, об "особой роли" Украины в развале СССР. Слов нет - роль эта существенна, хотя цитата из З. Бжезинского здесь совершенно не к месту (ссылаться на него в вопросе о причинах развала СССР - это все равно что просить В.И. Новодворскую дать оценку нынешней российской власти). Это действительно была "последняя точка" в той разрушительной работе, которую в течение семи месяцев вели "суверенизаторы" по всей стране и которая неизменно получала одобрение со стороны государственного руководства РСФСР (см. Приложение 1 в сборнике).
Однако, на мой взгляд, не существует прямой причинно-следственной связи между результатами украинского референдума от 1 декабря 1991 года и необходимостью спешно объявлять о прекращении существования СССР. В конце концов, российские власти были связаны волей украинских избирателей к независимости в той же степени, в какой украинские власти были связаны волей российских избирателей к сохранению Союза, выраженной ими на референдуме 17 марта 1991 года. Но почему-то воля украинцев в данном случае оказалась "весомее" воли россиян. Не потому ли, что российское руководство просто нуждалось в предлоге, чтобы обойти не только волеизъявление собственного народа, но и одно из важнейших положений собственной Декларации о государственном суверенитете?
Внятных, убедительных ответов на этот и ряд других запутанных вопросов ни сам сборник (точнее, его первый том), ни, тем более, вступительная статья к нему не дают. Между тем было бы очень интересно узнать, по какой такой причине Союз не мог продолжить свое существование, к примеру, без Западной и отчасти Центральной Украины (сохранение Союза в любом виде с неизбежностью привело бы к вполне естественному процессу образования двух - "просоюзного" и "антисоюзного" - украинских государств, к тому же безо всякой гражданской войны) - так сказать, в "усеченном" составе? Ведь только без РСФСР Союз превращался в фикцию. А был еще вполне "просоюзный", экономически сильный и политически достаточно влиятельный Казахстан, были "непризнаваемые" Абхазия, Южная Осетия и Приднестровская Молдавская ССР. Невзирая на объявленную независимость, в модифицированном Союзе, на тех или иных условиях, могли остаться отдельные республики Закавказья и Средней Азии. Да и Белоруссия, как показали дальнейшие события, проявляла официальную "антисоюзность" лишь до тех пор, пока в ней "правила бал" политически чужеродная этой стране, прозападная группировка С. Шушкевича.
Словом, ситуация была далеко не безысходной, существовало как минимум несколько вполнереальных вариантов решения (в том числе путем законного отстранения от власти явно "не справляющегося" руководства СССР). Но для их реализации требовалась прежде всего твердая политическая воля, готовность идти на жесткие, непопулярные меры ради спасения государства, созданного и сохраненного многими поколениями русских и людей других национальностей, населявших СССР, а до него - Российскую Империю. Это относится не только к союзному руководству, которое несло прямую конституционную ответственность за сохранение государственного единства и территориальной целостности Советского Союза (реформы, которые приводят к исчезновению объекта реформирования, не могут считаться реформами, это - либо крайне неумелая, либо откровенно подрывная деятельность самих "реформаторов"), но и к "демократическому" государственному руководству РСФСР, которое также должно нести свою долю политической и моральной ответственности за распад страны. Хотя бы потому, что не воспротивилось развалу союзного государства - ведь твердое русское "нет" практически означало бы конец "игры в независимость" для многих (естественно, не для всех!) национальных республик. К тому же речь тогда шла уже не о спасении советского, социалистического Союза, а о сохранении формировавшегося веками гигантского, неповторимого государства, которое вполне уместно именовать также исторической Россией.
Все это исключительно важно в контексте "обвинительно-оправдательного" уклона, который явно присутствует в сборнике - как во вступительной статье, так и в структуре тома, а также отчасти в подборе публикуемых документов и материалов. "Обвинительного" - конечно, в отношении Союза и его руководства ("слаболегитимный" Горбачев и его схожесть с Николаем II, планы "автономизации" и отказа от "права на сецессию", раскол КПСС, создание ГКЧП и т.д.), в отношении других республик (практически всех, кроме Казахстана) либо враждебных внешних сил (американское "сопровождение" украинской независимости). "Оправдательного" - естественно, в отношении самих себя, тогдашней РСФСР и ее руководителей[xxiv], их поведения и действий как во время "тайной вечери" в Вискулях (все произошло быстро и неожиданно - без "заготовок", спецслужбы все знали и докладывали "куда надо", пытались уговорить, но не уговорили Л. Кравчука, готовили документы "в соответствии с моделью Содружества", экспертов "отделили" от лидеров, "не добились" Н. Назарбаева и т.д.), так и после нее[xxv].
С какой целью это делается? На мой взгляд, есть только один правдоподобный ответ на этот ключевой вопрос: готовится новый "Краткий курс". Только на этот раз не истории ВКП(б), а распада СССР. Кстати, параллели здесь просто потрясающие. И тот, и другой учебник создается примерно спустя двадцать лет после переломных событий в жизни страны (Октябрьская революция 1917 года - завершающий этап "катастройки" (по А.А. Зиновьеву), 1990-1991 годы). И в том, и в другом случае уже сошли с политико-исторической сцены (или изгнаны с нее) главные действующие лица эпохи коренных перемен (В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, Ф.Э. Дзержинский, Л.Б. Троцкий и др. - Б.Н. Ельцин, Г.Э. Бурбулис, Е.Т. Гайдар, Р.И. Хасбулатов, А.В. Руцкой и др.). Правда, в отличие от Николая II, многих видных политических и государственных деятелей царского режима, живы-здоровы и даже не бедствуют М.С. Горбачев, А.И. Лукьянов, Н.И. Рыжков и другие вожди поверженного Советского Союза, но это не меняет сути дела.
Далее. Сегодня, как и семьдесят два года тому назад, правящая элита остро нуждается в собственной концепции исторического развития страны. Такой концепции, которая, с одной стороны, подтверждала бы объективный, даже исторически закономерный характер появления того государства, которым данная элита управляет, а с другой - позволила бы этому государству (и элите вместе с ним) самоидентифицироваться как по отношению к своему предшественнику (в данном случае - к СССР)[xxvi], так и по отношению к окружающему миру.
Авторы сталинского "Краткого курса" с задачей разработки подобной концепции справились более-менее успешно - благо, у большевиков не было проблем с "теоретическим багажом" (теории классовой борьбы, пролетарской революции и социалистического строительства). К тому же они никогда не скрывали своей враждебности по отношению к царскому режиму и имперской государственности, поэтому не претендовали ни на правопреемство со "старым государством", ни на роль его продолжателя (эти люди прекрасно понимали, что антипод, по определению,не может быть "продолжателем"). Исходя из этого, они упорно добивались и в конце концов добились своей, советской легитимации исторической России, вершиной которой, на мой взгляд, стала Победа Советского Союза во Второй мировой (Великой Отечественной) войне и решающее участие СССР в создании ООН.
У авторов современного "Краткого курса" задача гораздо сложнее - они вынуждены правдами-неправдами поддерживать в высшей мере сомнительный тезис о самораспаде Союза ССР, на котором, собственно, и держится вся политико-идеологическая "конструкция" современной Российской Федерации. Если этого не делать, то будет практически невозможно в благоприятном для себя свете представить многие ключевые события и факты отечественной истории последнего десятилетия ХХ века. Например, Беловежская встреча руководителей "государств-учредителей" Союза ССР - РСФСР, Украины и Белоруссии тут же превратится из встречи "благородных государственных мужей, озабоченных судьбой страны", в обыкновенную сходку заговорщиков, решивших избавиться от ненавистной им союзной власти путем ликвидации самого союзного государства.
Задача создателей нового "Краткого курса" усложняется и тем, что РСФСР, в отличие от всех остальных бывших союзных республик, официально так и не объявила о своей государственной независимости[xxvii]. С формально-юридической точки зрения Российская Федерация продолжала оставаться "республикой в составе" и после ликвидации Союза ССР, поскольку ее новая, постсоветская легитимность не была надлежащим образом подтверждена ни итогами прямого народного волеизъявления, ни соответствующим решением высшего органа государственной власти страны. Поэтому вся ее "легитимность" того периода (вплоть до 12 декабря 1993 года) была крайне шаткой (поскольку опиралась на потерявшие устойчивость советские "корни") и вытекала только и исключительно из принятого РФ на себя особого статуса "государства-правопреемника" СССР. И лишь после вступления в силу Конституции 1993 года появляются законные основания для того, чтобы начать рассматривать (и воспринимать!) Российскую Федерацию как сформировавшееся независимое государство с собственной постсоветской легитимностью.
Кстати, этот странный двухгодичный "разрыв", который (видимо, не желая нарушить стройность своего концептуального замысла) предпочитают не замечать авторы сборника, имеет не только "абстрактно-теоретическое" значение - ведь нельзя полностью исключить того, что на одном из следующих витков российской истории вновь всплывет тема "переходного периода" и правомерности принятых тогда государственных решений как во внутренней, так и во внешней политике...
Помимо прочего, данная проблема выводит также на такие принципиальные вопросы, как содержание понятий "распад", "развал", "крушение" и определение хронологических рамок соответствующих процессов. Так, если встать на позицию авторов сборника и считать все то, что случилось с Советским Союзом, распадом (т.е. объективным процессом естественного разложения), то насколько правомерно ограничивать этот процесс какими-либо конкретными сроками (21, 25 или 26 декабря 1991 года)[xxviii], тем более - увязывать его завершение с такими "экзотическими" событиями как вступление "некоторых союзных республик" в ООН или решение "вопросов союзного бюджета, собственности, долгов, обороны и т.д.", которое, мол, продолжалось вплоть до середины 1992 года?[xxix]
Совсем иное дело, если обозначить произошедшее со страной развалом или крушением. Прежде всего потому, что эти понятия, на мой взгляд, куда более адекватно передают суть процессов, имевших место в тот, переломный период нашей истории, снимают с них во многом искусственный налет стихийности, печать некоей исторической заданности, которой на самом деле не было. Ведь развал - это практически всегда результат сознательной деятельности людей, да и крушение, как правило, происходит лишь тогда, когда люди его допускают. Оперируя именно этими понятиями, появляется возможность не только точно определить хронологические рамки завершающего этапа существования советской союзной государственности (16 ноября 1988 года - 21 декабря 1991 года)[xxx], но и более взвешенно (а значит - правдоподобно) отразить реальное соотношение объективного и субъективного факторов в стимулировании процессов, приведших в конечном итоге к гибели сверхдержавы.
Всякий иной подход, я уверен в этом, ведет лишь к "консервации" немалого количества мифов и полуправд, которыми за последнее двадцатилетие успела обрасти по-прежнему актуальная и болезненная для миллионов людей тема крушения Советского Союза. И здесь ничего не сможет изменить ни официальная "борьба с фальсификациями", ни опубликование тысяч документов и материалов, ни попытки создания нового "Краткого курса". Необходим открытый, честный и профессиональный разговор "по существу" - как между специалистами разных взглядов и подходов, занимающимися данной темой, так и с обществом (особенно молодым поколением), в котором черное будет непременно названо черным, а белое - белым. Но, похоже, сегодня мы к такому разговору еще не готовы. Остается надеяться на будущее.
[i] Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.): В 2 т. Т. 1: Нормативные акты. Официальные сообщения / Под общ. ред. С.М. Шахрая; сост. С.Н. Станских; Фонд современной истории. М.: Волтерс Клувер, 2009. - 1120 с.: илл. (Серия "История современной России").
[ii] Перечень соответствующих источников, отмеченных С.М. Шахраем и С.Н. Станских, справедливости ради следовало бы дополнить подготовленным Центром политической и экономической истории России Российского независимого института социальных и национальных проблем сборником "Несостоявшийся юбилей. Почему СССР не отпраздновал своего 70-летия?" (ответственные редакторы - доктора наук М.К. Горшков, В.В. Журавлев и А.П. Ненароков, он же руководитель коллектива составителей) и авторским сборником известного ученого-правоведа В.Б. Исакова под названием "Расчлененка. Кто и как развалил Советский Союз: хроника, документы". Нельзя исключить, что существуют и другие, неизвестные автору этих строк публикации.
[iii] При попытке документального подтверждения данной концепции авторам не удалось избежать странных "огрешностей". Например, в подраздел, посвященный декларациям о суверенитете союзных республик в составе СССР (1988-1990 гг.), почему-то помещены декларация Учредительного съезда Компартии РСФСР, резолюция ХХVIIIсъезда Компартии Украины "О государственном суверенитете Украинской Советской Социалистической Республики" и резолюция ХХIсъезда Компартии Белоруссии "О государственно-правовой политике КПБ" (извлечение), в то время как близкий по тематической направленности документ, относящийся к решениям ХХ съезда Компартии Литвы, включен в подраздел, посвященный внутренней политике. Не для того ли это сделано, чтобы специально подкрепить один из важных (естественно, с точки зрения авторов) тезисов вступительной статьи, посвященных "большому вкладу" коммунистов, прежде всего - российских, "в развал КПСС и тем самым - в распад Союза ССР"?
[iv] Особое беспокойство и недоумение в этой связи вызывает тот факт, что "издание предназначено для... преподавателей и студентов гуманитарного профиля", то есть фактически представляет собой своеобразное вузовское учебное пособие.
[v] Кстати, одним из ярких подтверждений этому, на мой взгляд, выступает именно факт сохранения во всех Основных законах СССР ключевого положения Договора об образовании Союза ССР 1922 года, закрепленного в пункте 26 данного документа и "продублированного" в Декларации об образовании СССР.
[vi] Такой она осталась даже после принятия Верховным Советом СССР 3 апреля 1990 года Закона Союза ССР "О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР", поскольку ни одна союзная республикатак ине решилась воспользоваться предусмотренной данным законом процедурой. Возражение насчет ее "невыполнимости" не может быть принято, так как решение вопросов чрезвычайной государственной важности (аналогия - процедура отрешения от должности главы государства) не должно зависеть от стремительно меняющейся "коньюнктуры момента" или крайне переменчивых "настроений масс" (как это имело место, например, в случае с двумя украинскими референдумами 1991 года).
[vii] См.: Распад СССР: документы и факты (1986-1992). С. 62.
[viii] Там же. С. 69.
[ix] Нормативных актов и официальных сообщений, помещенных в первом томе сборника, на мой взгляд, вполне достаточно для того, чтобы составить свое собственное, не запрограммированное кем-либо представление о том, какую роль в развале СССР (объективно, вне зависимости от субъективных устремлений и пожеланий народных депутатов РСФСР) сыграла Декларация о государственном суверенитете РСФСР.
[x] "Советская Россия", 1990, 31 мая.
[xi] См., к примеру, закон РСФСР от 14 июля 1990 г. "О собственности на территории РСФСР" и постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 9 августа 1990 г. "О защите экономической основы суверенитета РСФСР (Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). С. 535-538).
[xii] См., к примеру, постановление Съезда народных депутатов РСФСР от 22 июня 1990 г. "О разграничении функций управления организациями на территории РСФСР (основы нового Союзного договора)" и принятое во исполнение этого акта постановление Верховного Совета РСФСР от 13 июля 1990 г. "О Государственном банке РСФСР и банках на территории республики" (Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). С. 757-759; 534-535).
[xiii] В самом широком диапазоне - от морально-политической поддержки т.н. демократических (читай: националистических и сепаратистских) сил в других союзных республиках, нацеленных на уход из Союза, до подготовки и заключения между РСФСР и рядом республик т.н. горизонтальных договоров, основной целью которых было "выведение из игры" союзного Центра.
[xiv] Подробнее о том, как это происходило, см.: Исаков В. Председатель Совета Республики. Парламентские дневники 1990-1991. М. : Изд-во "Палея", 1996. С. 128-129; Станкевич З. История крушения СССР: политико-правовые аспекты. М.: Изд-во МГУ, 2001. С. 128-138.
[xv] Наиболее ярко это, на мой взгляд, проявилось во время Великой Отечественной войны, когда только наличие "спасительной оболочки" в виде приграничных союзных республик позволило избежать оккупации немцами и их союзниками большей части территории РСФСР. Трудно даже представить себе, как бы развивались события военного времени, если бы первый удар фашисты нанесли не по белорусскому Бресту, а по славному русскому городу Смоленску.
[xvi] Полнейшим вымыслом является утверждение о том, будто при "живом" Советском Союзе существовала более или менеереальная угроза распада РСФСР. Зато вполне реальной эта угроза стала после ликвидации Союза ССР, что наглядно показал многолетний вооруженный конфликт на Северном Кавказе.
[xvii] Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). С. 63.
[xviii] Данное "суждение" в течение почти всех 90-х годов прошлого века упорно формировалось прежде всего ельцинской пропагандой.
[xix] В качестве доказательства, подтверждающего данное утверждение, достаточно ознакомиться с указами и распоряжениями Президента РСФСР, изданными в период с 20 августа по 31 августа 1991 г., основная часть которых, в сущности, не имела ничего общего ни с "нейтрализацией заговорщиков", ни с "восстановлением конституционного порядка".
[xx] Чтобы убедиться в этом, необходимо ознакомиться не только с широко известным заявлением Председателя Верховного Совета СССР А.И.Лукьянова от 16 августа 1991 г., но и с куда менее рекламируемым обращением к Президенту РСФСР координационного совета в тот период фактически контролирующего высшую российскую власть Движения "Демократическая Россия" (Российская газета, 1991, 16 августа). Странно, что этим официальным документам не нашлось места в соответствующем разделе сборника.
[xxi] Эффективным инструментом такого "размывания" служили сотни поправок и дополнений к проекту нового Союзного договора, которые направлялись в Аппарат Президента СССР из республик и, в случае принятия, могли изменить документ до неузнаваемости.
[xxii] Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). С. 68.
[xxiii] Совсем не "очевидно, что трое из четырех "отцов-основателей" имели право обсуждать (читай: решать, поскольку для "обсуждения" вовсе не требовалось организовывать тайную встречу в Беловежской Пуще. - З.С.) судьбу Союза", как на это указывают авторы сборника (с. 66). Такого права, они, естественно, не имели, так как СССР не был конфедерацией и никакие внутригосударственные отношения (Союз - республики; рес-публика - республика) в стране (по крайней мере, с момента принятия Основного Закона 1936 года) не регулировались нормами Договора об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 года. Они регулировались только и исключительно нормами Конституции СССР, и никакие ссылки на Договор не могли иметь юридической силы (именно поэтому и разрабатывался новый Союзный договор, чтобы вернуть этим отношениям договорную основу, которой давно уже не существовало). Но если даже абстрагироваться от этой, имеющей немало сторонников точки зрения, которой придерживается также автор этих строк, то и в этом случае легитимное завершение существования Союза никак не могло состояться "по упрощенной процедуре" - для того чтобы оставаться в правовом поле, требовалось фактически "наоборот" повторить процесс 1922 года (прямой мандат на обсуждение дальнейшей судьбы Союза, полномочная и представительная делегация от союзной республики для принятия совместного решения, последующее утверждение принятого решения высшим органом государственной власти союзной республики и т.д.).
[xxiv] Слова Ельцина "Союзу - быть!", которые авторы сборника приводят в качестве некоего доказательства приверженности российского руководства сохранению Союза (Распад СССР... С. 66), ломаного гроша не стоят по сравнению с тем разрушительным курсом в отношении Союза, который Ельцин и его ближайшее окружение проводили как до, так и после августа 1991 года. Что касается парафирования Ельциным уже согласованного большинством участников "ново-огаревского процесса" проекта нового Союзного договора, начало подписания которого планировалось на 19 августа, то оно произошло не 17 августа, как указывают авторы сборника, а во время ночной встречи М. Горбачева с Б. Ельциным и Н. Назарбаевым 29-30 июля 1991 г. 2 августа Президент СССР направил завизированный текст проекта в республики, а 15 августа документ был опубликован в печати.
[xxv] Оказывается, точку в существовании СССР поставили не "беловежские зубры", а Верховные Советы России, Украины и Белоруссии, которые, мол, "юридически оформили распад СССР", а также палаты Верховного Совета СССР (!), которые "подтвердили факт распада Союза ССР и проголосовали за прекращение полномочий союзных органов государственной власти".
[xxvi]Подробнеенаэтутемусм.: СтанкевичЗ.А.Небудитезверя! // Национальныеинтересы. 2009. N2. С. 36-37.
[xxvii] Авторы сборника, судя по таблице, посвященной независимости республик (Приложение 1), склонны приравнять к такому объявлению комплекс известных постановлений, принятых Верховным Советом РСФСР 12 декабря 1991 года. Это не может быть принято, поскольку одной лишь ратификации и денонсации неких "международных договоров" явно недостаточно, чтобы считать государство независимым. Тем более что, как известно, Советский Союз никогда не был конфедерацией, а Договор об образовании Союза ССР 1922 года носил сугубо учредительный характер и утратил свое практическое значение уже через 13 месяцев после его утверждения 1-м Съездом Советов Союза ССР, став органической составной частью Конституции СССР 1924 года.
[xxviii] Некоторые эксперты (в частности, известный политолог Николай Злобин) не без оснований полагают, и с ними можно отчасти согласиться, что распад СССР еще не закончился, что он продолжается и в будущем нас ждет не только новое российское позиционирование на бывшем советском (евразийском) пространстве, но и такие малоприятные вещи как "перекройка" границ между постсоветскими государствами (http://www.echo.msk.ru/blog/nzlobin/682536-echo.phtml).
[xxix] Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). С. 74.
[xxx] Эти даты, на мой взгляд, имеют ключевое значение для понимания всего комплекса проблем, связанных с крушением СССР, поскольку они фиксируют начальную и конечную точки процесса потери Советским Союзом своего государственного единства.
СТАНКЕВИЧ Зигмунд Антонович
доктор юридических наук, г. Москва
http://ni-journal.ru/archive/4ca2193e/ni-3-2010/115adf6c/10547897/
