Главным геополитическим событием конца века стал развал Советского Союза – его последствия продолжают влиять на мир и постсоветское пространство. Об этом не принято говорить, но «беловежский сюрприз», скрытная бескровная ликвидация сверхдержавы и отказ подписантов Беловежских соглашений от мировой роли и политического и цивилизационного наследия Союза, и сегодня служит историческим фоном для текущих и будущих войн, госпереворотов, мятежей, мирных и силовых «цветных революций», распадов государств и международных провокаций, где бы и как бы они не происходили: раз возможно то, что случилось с Советским Союзом, возможно и многое другое. Фраза преамбулы Беловежского соглашения «Союз ССР, как геополитическая реальность, прекращает свое существование» и политически (о геополитике тогда говорили мало, и в основном это делали американцы), и с точки зрения русского языка выглядела странновато, но смысл был понятен: подписанты, чувствовавшие себя победителями СССР, заявляли: если в связи с ликвидацией Союза произойдут глобальные сдвиги, это будет всем только на пользу. Собравшись в Беловежье, лидеры трех тогда еще братских славянских республик вряд ли задумывались над смыслом формулировок о геополитических реальностях и символическом значении того, что первый после подписания документов телефонный звонок был сделан из Вискулей именно президенту США, а не президенту СССР. Они ставили перед собой внутренние цели – сместить М.С.Горбачева, взять полноту власти и скорее объявить в своих частях бывшего Советского Союза демократические и рыночные реформы – путь в новое светлое будущее. Они были неспособны предвидеть, что произойдет на их землях и в мире.
В постсоветской «новой демократической России» стали кардинально меняться идеология, экономика и государственность. Пересматривались отношения России с миром, внешнеполитическая доктрина и практика, а также концепция места России в мире – согласно установкам, демократическая Россия, отказавшись от политического наследия Союза, входит в сообщество цивилизованных государств, которые руководствуются общечеловеческими ценностями, международным правом, уважают суверенитет и интересы государств, права и свободы человека, а у России, наконец, нет внешних противников, ее безопасности ничто не угрожает и для ее развития создаются благоприятные внешние условия («Запад поможет кредитами и техпомощью в управлении»). Россия не обостряла отношений с США и не реагировала даже тогда, когда в ходе инициированных американцами региональных конфликтов наносился ущерб российским экономическим и иным интересам (яркое исключение – «петля Примакова»). Хотя в последние годы своего существования Советский Союз и тем более его последователь, «новая демократическая Россия», не претендовали на роль активного игрока в мировых делах, в Вашингтоне проявляли осторожность – лишь убедившись, что Россия поглощена внутренними проблемами, ее финансы и экономика крепко привязаны к системе Вашингтонского консенсуса, общий потенциал страны резко упал и восстанавливать «прекратившую существование геополитическую реальность» никто в России не собирается, США вышли на оперативный геополитический простор.
Конец СССР надо рассматривать не просто как отказ политиков «хартленда» от неудавшегося коммунистического проекта и новый курс на сближение с Западом. Он означал гораздо большее – исчезновение альтернативы глобальной политике Запада и, в более широком плане, исчезновение альтернативы западной картине мира и Новому мировому порядку(НМП), о котором в начале 90-х начали все чаще говорить в Америке. Сдержки и противовесы в международных делах если не исчезли, то ослабли, наступили времена однополярного мира, когда, казалось, уже ничто не должно было ограничивать свободу действий США – ради чего, собственно, все и затевалось.
Постбеловежская однополярность открыто заработала против России уже к середине 90-х, когда началось расширение НАТО на восток и на российский вопрос «Зачем вы это делаете?»,- неизменно звучал традиционный ответ: «Это не против вас», и все продолжалось. Другие примеры немыслимых ранее последствий Беловежья для России: авантюра М.Саакашвили в Южной Осетии – нападение в августе 2008 года грузинской(!) армии, натренированной американскими(!) советниками, на южно-осетинские войска, артиллерийские обстрелы мирного Цхинвала и, что особенно примечательно, российских(!) миротворцев – до распада Союза представить себе такое было просто невозможно! А состояние нынешних отношений Украины с Россией и реалии украинского кризиса, который, не говоря уже о санкциях Запада против России, может привести к локальной, а то и Третьей мировой войне – еще недавно и в России, и на Украине это было бы воспринято как страшный сон и крайне вредная безответственная фантазия! Неурегулированными – а значит, могущими полыхнуть вновь – остаются карабахский и приднестровский конфликты, и не исключено, что если вспышки произойдут, гасить их в сегодняшней обстановке будет гораздо сложнее, чем в сумбурные девяностые. А выход США из договора по противоракетной обороне, нарушавший интересы безопасности России и стратегическую стабильность! Это – не говоря о делах в мире: югославской, ливийской и сирийской войнах, событиях 11 сентября 2001 года, вторжениях в Афганистан и Ирак, готовившейся, но так и не начавшейся войне США против Ирана в конце «нулевых», сегодняшней войне создателей Исламского государства против этого же самого ИГ, воюющего в Ираке и Сирии, состоявшихся и зреющих конфликтах в Южной Америке, а также майданах, тахрирах и т.п. в расширяющейся зоне войн в Африке и Азии.
Исчезновение конкурента сказалось не только на поведении США и ЕС в межгосударственных отношениях. Почувствовав свободу рук, финансово-административные элиты Запада активизировались в продвижении наработок НМП в своих собственных странах и понесли «достижения прогресса» во внутреннее жизнеустройство стран мира. Результат – примерно такой же, что и во внешней сфере: организация жизни в ареале Запада теряет свою былую привлекательность (многотысячные потоки беженцев из Северной Африки и Ближнего Востока в страны ЕС – совсем другой отдельный вопрос). Если сравнительно недавно Запад мог гордиться многим в своем жизнеустройстве, то в годы однополярности и, казалось бы, беспредельного господства финансового капитала, начались процессы разложения: регулярно организуемые ведущими игроками фондовых рынков в своих явно корыстных целях глобальные финансовые кризисы (и якобы неспособность, на самом деле нежелание изменить ситуацию); нарушения основных прав и свобод человека, манипулирование сознанием граждан, всепроникающая электронная слежка и электронизация; деградация политики и политиков, управления в целом, кризис образования, культуры, морали и мутация норм общественной и частной жизни – разрушение семьи, религий (последний эпизод – открытие монумента Бафомету в Детройте), ювенальная юстиция, прикладной секспросвет в школах, легализация однополых браков и пр.. Все это считается на Западе прогрессом, внедряется далеко недемократическими методами и навязчиво преподносится в других частях света как единственно возможный и правильный путь развития. Эта «мягкая сила» проводит работу и на территории России.
Демонстрация силы и хаос, привнесенный в разные части света самоназначенным директоратом однополярного мира,ожиданий не оправдали – наоборот, у многих стран возникло желание отстраниться от этой группы «начальников», которая не только ведет себя угрожающе, но и требует от всех согласиться, что однополярность – единственный путь к всемирному будущему. Новации «империи добра» начинают вызывать естественную обратную реакцию и в сфере внутреннего жизнеустройства. Интересная деталь: по информации, в Россию стали возвращаться семьи, уехавшие несколько лет назад жить в Европу – ни родители, ни дети не хотят больше жить в странах, где демократия все больше становится вывеской, а порядки диктуются тоталитарной толерантностью и группами ЛГБТ.
«Лихие однополярные» закончились по историческим меркам быстро: за короткую эру своего доминирования США и их европейские союзники сумели во всех возможных сферах наворотить столько всего, что, глядя на это, лидеры БРИКС на очередном саммите в Уфе 8-10 июля 2015 года спокойно, без конфронтационности дали понять, что Paх Americana 21-го века и надвигающийся НМП им во многом не подходит и что они намерены формировать несиловыми (главным образом – финансовыми) методами мироустройство альтернативное западному.
Стоит особо отметить, что заявившие об этом уфимские саммиты БРИКС и ШОС состоялись не где-то, а в России – той самой стране, которая четверть века назад развалила Советский Союз и открыла США дорогу к верховенству. С тех времен Россия многое переосмыслила, возрождает свой потенциал, вернулась к активному участию в глобальной политике и работает над восстановлением равновесия в мире. К 2012-2013 годам Россия сумела так выстроить свои отношения с миром, что роль активиста-модератора группы БРИКС естественным образом досталась ей. Неоднократно приезжавшая в Россию еще в советские времена ветеран американской народной дипломатии Ш.Теннисон в своих впечатлениях о поездке по стране в июле 2015 года отметила: россияне понимают, что их страна возвращается в ряды влиятельных держав, но у них нет жажды господства, они хотят жить в развивающемся многополярном мире и никакого желания возвращать ушедшие земли, о чем так много говорят на Западе, Ш.Теннисон у них не увидела: по ее словам, и россияне, и руководство в Кремле сознают, что ничто не принесет стране большего вреда, чем оказаться в едином государстве с озлобленными эстонцами,латышами и украинцами(1).
Путь России от Беловежья до Уфы поучителен.
Если сегодня в российских финансах и экономике установки и правила вашингтонского консенсуса по известным причинам все еще продолжают действовать, то в сфере российской политики, внутренней и особенно внешней, по сравнению с 90-ми годами в стране многое изменилось. Причем этому способствовали сами США. Иллюзии насчет «сообщества демократических государств» развеялись. Поведение Америки в отношении России достаточно ясно показало – по большому счету, реальной общности ценностей и интересов с Россией у директоров однополярья не было, нет и быть не может, поскольку Россия в их глазах была и остается проигравшей в «холодной войне» страной, чьи национальные интересы никого не волнуют. Им нужна такая Россия, которая без вопросов принимала бы то, что делает Вашингтон (например, выход США из Договора по ПРО), а если ее что-то не устраивает, возражать или обращаться к международному праву бесполезно – оно как бы и существует, но на дворе – времена однополярного мира, подчиняться надо его правилам, несогласие или сопротивление – наказываются. Понятно, какое отношение вызывает в России такой подход «партнеров».
Говоря о пройденном Россией пути, нельзя не вспомнить, что в феврале 2007 года состоялось неожиданное для многих рубежное событие – на Мюнхенской конференции по безопасности российский лидер впервые со времен распада СССР выступил против доминирования США, их вмешательства во внутренние дела государств и высказал озабоченность продвижением к границам России военной машины США и НАТО в Европе. Слова В.В.Путина услышаны не были, поставить себя на место России никто не смог, да и не захотел – судя по лицам присутствовавших на конференции западных дигнитариев, выступление российского президента стало для них сюрпризом весьма неприятным и непонятным (мы, дескать, так старались, так России помогали, а она опять за свое). Особое неудовольствие вызвал тезис о том, что однополярный мир не состоялся, поэтому пора серьезно задуматься над архитектурой глобальной безопасности. И мюнхенская речь, и реакция на нее показали – противоречия серьезны, зашли далеко, ни одна из сторон отступать от своих позиций не намерена. Конкретный ответ Запада на эту речь и, в целом, на развитие постлиберальной внешней политики России и изменения во внутренней политике страны последовал в 2008 году и идет по нарастающей до сих пор – это упомянутая цхинвальская авантюра Грузии и возобновление в 2015 году поставок Тбилиси американских вооружений вкупе с недавним новым туром грузинских претензий на Абхазию и Южную Осетию; попытки устроить в России в 2011-2012 годах цветную революцию; действия США в ливийском и сирийском конфликтах; активизация антироссийской деятельности в странах СНГ; долго готовившиеся и начавшиеся в 2013 году события на Украине; тотальная демонизация России и ее президента, американские и европейские санкции, провокация с малайзийским Боингом, истерики прибалтов насчет «угрозы российского вторжения»; размещение американской ПРО в Европе, новое продвижение НАТО на восток и де-факто начавшийся подрыв Основополагающего Акта об отношениях Россия-НАТО; принятие в 2015 году доктрин национальной безопасности и обороны США с акцентами на экзистенциальные угрозы со стороны Москвы и, наконец, открытая подготовка к смене режима в России. Противостояние с директоратом самопровозглашенного однополярного мира не снижается и после Уфы.
Не менее поучительны моменты истории БРИКС.
Ни в коей мере не отрицая авторских прав аналитика Голдмэн энд Сакс М.О’Нила на первоначальную концепцию и название БРИК, полагаю необходимым не забывать, что у идеи БРИК была своего рода предтеча – инициатива не дожившего 10 дней до Уфимских саммитов БРИКС и ШОС Е.М.Примакова: еще в декабре 1998 года и марте 1999-го при встречах в Дели с индийскими руководителями он предлагал в неформальном плане обсудить идею создания треугольника Москва-Дели-Пекин. При всех сложностях тогдашних индийско-китайских отношений, идея могла бы получить развитие, но, очевидно, сработал фактор «большого брата» – в принципе, формула треугольника трех держав заинтересовала индийскую и китайскую стороны, но не понравилась Вашингтону, а в те времена входить в какие-то противоречия или просто быть неполиткорректными к США не хотел никто – ни Россия, ни Индия, ни Китай, только начинавший свой путь в сегодняшнюю сверхдержавность. Идея Е.М.Примакова казалась слишком смелой и не была реализована, но ставшая частью истории и политического дискурса она сыграла роль в формировании не только БРИКС, но и, ранее, ШОС.
В плане ретроспективы полезно вернуться к реальностям другого рода – мыслям некоторых российских экспертов, чиновников и ученых, отраженных в опубликованных выступлениях и статьях о БРИК в 2010-ом, год спустя после ее создания в 2009 году (БРИК превратился в БРИКС в 2011 году после присоединения к нему Южной Африки, South Africa). Вот что говорили они тогда: нет смысла придавать БРИК слишком большое значение, дела этого непонятного объединения могут отвлекать МИД от более важных вопросов; страны БРИК ничто между собой не связывает – у них нет ни общей истории, ни цивилизационной общности, ни потребностей в области обороны, ни долговременных экономических целей и приоритетов; БРИК – объединение стран-маргиналов, стран догоняющего развития с кризисом идентичности; БРИК в обозримой перспективе будет лишь диалоговым форумом, ни о какой формализации и институционализации ее деятельности вопрос не стоит; сотрудничество стран БРИК может создать риски для российской дипломатии; у России нет оснований ожидать поддержки стран БРИК в конфликтных ситуациях, а вот страны БРИК могут вовлечь Россию в ненужные противостояния с США и их союзниками; если страны БРИК смогут использовать свои ресурсы для собственного развития, где гарантия, что США – и возможно, другие центры «старого» капитализма – не перейдут к политике сдерживания растущих конкурентов (т.е., сидите тихо и не думайте использовать свои собственные ресурсы для своего собственного развития, а то будет плохо – Авт.). Наконец, подлинный перл: «Вызывает сомнение целесообразность участия президента РФ в мероприятиях по линии БРИК»(3). Интересно, что говорят и пишут эти эксперты сегодня.
Преуменьшать или, наоборот, преувеличивать значения Уфимских саммитов 2015 года не стоит. Некоторые расценили их как тектонический сдвиг в мировых делах, утверждение многополярного и конец однополярного мира и сигнал о скором завершении периода геополитической турбулентности. Увы, это не так – при всех впечатляющих итогах встреч в Уфе и принятых документах, тектонического сдвига пока не произошло, путь к достойному безопасному миру не будет ни коротким, ни легким. Но нельзя не отметить, что за год после прошлогоднего саммита в Форталезе БРИКС сделало заметный шаг вперед – в Уфе объединение выступило с более четкими политическими оценками мировых проблем и заявило о своих общих интересах в мировой политике и праве участвовать в строительстве будущего мироустройства. Конечно, это – заявления о намерениях, и все будет зависеть от того, как они будут реализоваться. Однако не замечать согласованные существенные положения о политических ориентирах государств БРИКС неправильно – на основе этих положений должны последовать действия.
Формулировки политической части Уфимской декларации БРИКС позволяют видеть, что в мире нравится участникам объединения, что не нравится и чего они хотят. Документ начинается с констатации того, что страны достигли договоренности наращивать совместные усилия по обеспечению мира и безопасности и намерены добиваться повышения своей роли в мировых делах и содействовать утверждению справедливого и равноправного международного порядка на основе целей и принципов ООН. Названа основная причина мировой напряженности и конфликтов – нарушения международного права: практика «двойных стандартов», неуважение равноправия суверенных государств, стремление одних государств подчинить себе интересы других, односторонние военные интервенции и экономические санкции, стремление укрепить безопасность одного государства за счет других. Все это оборачивается угрозами международному миру и безопасности, и если принципы и нормы международного права не будут добросовестно и последовательно соблюдаться всеми субъектами международных отношений, мирное сосуществование государств будет невозможным(!).
В Декларации не указано, кто нарушает международное право, занимается вооруженными интервенциями и т.д., но вполне понятно, о ком идет речь. Стоит также обратить внимание на возвращение в политический обиход термина о «мирном сосуществовании государств» (п.6, стр.3) из лексикона эпохи двухполюсного мира – давно не употреблялся и, казалось бы, стал частью истории. Появление термина в декларации уфимского саммита БРИКС вряд ли случайно – перед лицом никак не желающего угомониться гегемона теперь уже бывшего однополярного мира тезис о мирном сосуществовании государств становится для лидеров стран БРИКС и многих других стран стратегической альтернативой и основой их политики. Провозгласив себя «глобальной силой добра» (Доктрина национальной безопасности США, февраль 2015 года), Америка заявила, что весь мир – сфера интересов ее национальной безопасности и в этом мире она всегда будет лидировать, сдержит и разобьет любого противника и даже с Китаем будет вести конкуренцию с позиции силы, не говоря уже об авторитарных недемократических режимах, которые объявлены вызовами американской безопасности. В любой стране должны знать: Америка защищает права тех, кого считает(!) угнетенными, и если что-то с ее точки зрения пойдет в этой стране не так, она придет наводить порядок. На деле, однако, все выглядит иначе – долгие годы США упорно занимаются реализацией нескольких силовых геополитических проектов, проводят операции «жесткой» и «мягкой» силы, результат – политический и экономический ущерб самим себе и хаос, и разрушения в странах и регионах, затронутых «защитниками свободы». В стане директората неспособны понять, что однополярный мир не состоялся, но верят, что сил у США достаточно и непокорное человечество все же удастся втиснуть в матрицы Pax Americana 21-го века и Нового мирового порядка – чего бы это не стоило человечеству. Ожидать, что такой «партнер» будет добросовестно взаимодействовать на основе международного права, наивно. А вот мирное сосуществование государств, не присоединившихся к «глобальной силе добра», является оптимальным и опробованным на исторической практике принципом отношений с этой самой «доброй силой» – страны БРИКС, составляющие свыше 40 процентов населения Земли, контролирующие 25 процентов земной суши и производящие около трети мирового ВВП, не говоря уже о военном потенциале некоторых из них, фактически представляют собой силу, с которой нельзя не считаться, и именно это обстоятельство позволяет рассчитывать на нормальное функционирование и развитие действующего мироустройства на основе преемственности, а не отрицания сложившегося миропорядка и цивилизации (Китай, кстати, никогда не исключал мирное сосуществование из основ своей внешней политики). В прошлом государства мирно сосуществовали и развивались не только благодаря международному праву и взаимозависимости стран мира, но и потому, что сдерживающую роль играли стратегические паритеты двух систем. Однополярье многое изменило – в условиях идейного, правового и культурного вакуума, образовавшегося после крушения одной из систем, победители занялись геополитическим переделом мира и внедряли свои нормы и порядки не только в постсоветских, но и в других странах. Сегодня это не получается – страны БРИКС мягко, но внушительно заявляют о своем несогласии с политикой и картиной мира Запада. Конфликтовать с Западом в странах БРИКС никто не хочет. Вместе с тем, у казалось бы, столь непохожих друг на друга стран БРИКС с такой разной историей, разными жизнеустройствами и практическими интересами оказалось общим главное – приверженность традиционным человеческим ценностям, понятия о добре и зле, стремление идти своим путем и нежелание становиться частью дегуманизированной антицивилизации, которая создается трансансатлантической элитой. Этой общности, а также материальных и нематериальных параметров БРИКС достаточно, чтобы там, где это нужно, защищать права и интересы своих народов.
В недавнем интервью Дж.Керри назвал участников БРИКС неприсоединившимися странами, у которых есть свой большой блок, и этот блок «не сидит и не ждет, чтобы США сказали, что делать»(2). Дж.Керри недалек от истины. В отношении БРИКС госсекретарь применил термин «неприсоединившиеся страны» – он, как и «мирное сосуществование», был в ходу в двухполюсные времена и обозначал участвовавших в Движении неприсоединения нескольких десятков государств, которые не хотели примыкать к кому-либо в противостоянии двух политических систем, но были явно ближе Советскому Союзу, а тот отвечал им взаимностью. Стоит поблагодарить Дж.Керри за возвращение термина в политический лексикон и в контекст 21-го века и привести подходящую к случаю известную цитату из Библии: «Ты сказал», но при этом уточнить, что, помимо прочего, сегодняшнее неприсоединение отличается от своего предшественника принципиальным моментом: БРИКС выступает вовсе не за равноудаленность от центров силы – объединение представляет собой формирующуюся глобальную силу, которая стремится быть активным игроком в мировых делах, и к тому, что не нравится ее участникам во внешней политике и внутреннем мироустройстве коллективного Запада во главе с США, присоединяться не станет. Если же страны БРИКС оправдают ожидания своих народов и мира, и дела пойдут удачно, присоединяться захотят именно к ним.
21 июля 2015 года в Шанхае открылся Новый банк развития. Формирование банковских структур БРИКС, вопросы новой мировой финансовой системы, торговля, проекты развития – в этой главной на сегодняшний день сфере работы объединения появилась институционализация и конкретика, хотя, как представляется, продвижение в этих областях могло бы быть более энергичным. Интеграция в БРИКС будет идти и в других сферах по широкому кругу вопросов – в преддверии Уфы состоялись и станут регулярными встречи представителей молодежи, СМИ, ученых, профсоюзов, парламентариев, руководителей советов безопасности стран объединения, экспертов по борьбе с терроризмом, отмыванием денег. На полях международных мероприятий будут проходить контакты молодых дипломатов и экспертов МИД по международному праву. Подписано соглашение о сотрудничестве в сфере культуры и другие.
Не менее продуктивно, чем встреча лидеров БРИКС, прошел саммит ШОС с главным событием – предоставлением Индии и Пакистану, известных в прошлом своей взаимной враждой и непростыми отношениями в настоящее время крупным ядерным державам статуса наблюдателей ШОС. ШОС в Уфе в 2015 году как бы приняла эстафету от БРИКС – в 2012 году на саммите БРИКС в Дели было объявлено о проведении года дружбы и сотрудничества Индии и Китая, между которыми в прошлом также возникали вооруженные конфликты по пограничным вопросам. Отношения между Индией и Китаем сегодня в целом нормализованы, развиваются стабильно. Иллюзий насчет быстрого улучшения индо-пакистанских отношений нет: взаимное недоверие велико, встреча лидеров двух стран в Уфе, которая может стать исторической, в политических кругах обеих стран встречена неоднозначно. Государствам ШОС и БРИКС, свидетелям и своего гарантам «уфимского импульса» для Индии и Пакистана, стоит постараться, чтобы, наконец, началось труднопредставимое сегодня сближение Дели и Исламабада – от этого выиграют все кроме тех, кто играет на индо-пакистанских противоречиях. Символичными стали предоставление Азербайджану и Армении статуса партнеров ШОС по диалогу и внимание ШОС к миротворческой проблематике Афганистана.
Ситуация в мире такова, что обольщаться итогами саммитов в Уфе не приходится. И до, и после Уфы директорат однополярья делал и будет делать все возможное для воздействия на каждого из участников БРИКС в отдельности, особенно на Россию и Китай. Так, незадолго до саммита БРИКС по приглашению Б.Обамы в Вашингтон приезжала президент Бразилии Д.Русеф. Судя по сообщениям, визит был посвящен перезагрузке двусторонних отношений, велся ли разговор насчет России и БРИКС – неизвестно. Однако перед визитом бразильская сторона не то, чтобы совсем отказалась закупать, но, сославшись на бюджетные затруднения, отложила до лучших времен намеченную ранее закупку партии российских военных самолетов, при этом в ходе американского визита было подписано бразильско-американское соглашение о военном сотрудничестве, а в СМИ появились было комментарии о том, что, мол, после визита президента Бразилии в США из аббревиатуры БРИКС может выпасть первая буква Б. Ничего подобного в Уфе не произошло – Д.Русеф прибыла на саммит, встретилась с В.В.Путиным, была вполне конструктивной и в интервью РТ высказалась против антироссийских санкций. Но намек Вашингтона, хоть и относящийся к категории мягких действий, остался вполне понятным. Можно не сомневаться, что это пока были цветочки.
Наступает время серьезных испытаний членов БРИКС на их способность действовать согласно заявленным в Уфе принципам – прежде всего индивидуально, но, нельзя исключать, и солидарно. «Глобальная сила добра» агрессивна и напориста, у нее есть стратегия, планы, дорожные карты по всем сферам жизни и регионам мира, и она не стесняется в выборе средств для достижения своих целей. Для России и «неприсоединившегося» мира главная проблема – зацикленность «партнеров» на однополярности и доминировании, их высокомерное нежелание вести дела на равных, исходить из конкретных установленных фактов, не говоря уже о практическом отказе директоров однополярья применять общепринятые и никем не отмененные правовые основы и критерии при оценке фактов и событий, если дело оборачивается не так, как им хочется. При таком подходе и практических действиях, продемонстрированных «партнерами» в ситуациях начиная с войны с Ираком в 2003г. до событий на Украине и очередным финансово-нефтяным кризисом, говорить о каком-то доверии «доброй силе» не приходится. Особенно опасным будет время до президентских выборов в США в ноябре 2016г. – состояние американского политикума и держателей акций НМП в этот кризисный период таково, что немыслимое сегодня может легко стать возможным завтра.
Успешность БРИКС имеет принципиальное значение для судеб мира. Распространено мнение, что политики и идеологии у БРИКС вообще быть не должно – создали банки объединения, и хватит, дальше все пойдет само по себе. Это абсолютно неправильно. При всей важности валютно-финансовых инструментов БРИКС, сводить к ним смысл существования объединения уже не получится, да и смена одних фондовых и финансово-кредитных центров (ФРС, МВФ Нью-Йоркская биржа и пр.) на другие (шанхайские или гонконгские) не имеет смысла – в нынешней ситуации менять нужно и цели, и правила игры в целом. Миссия БРИКС – быть носителем преемственности и эволюционных перемен, альтернативой однополярному миру и защитником человеческой цивилизации.
БРИКС после Уфы – уже не клуб, но и не организация. Штаб-квартиры у БРИКС нет и в обозримом времени вряд ли будет, да и в этом, возможно, нет особой необходимости – работают схемы связи и контактов, банковские структуры созданы, по ряду направлений действуют механизмы координации. Технологии управления важны, но главное не в них, а в том, чтобы после саммитов сохранять их дух, их атмосферу, чтобы решения становились политикой и обретали влияние на дела в мире. Нужна согласованная четкая сильная реальная политика, проводить которую будет непросто. Отношения между Россией и Китаем свидетельствуют о том, что это возможно.
Саммит БРИКС и последующие события позволяют надеяться, что намеченное может получиться – соотношение сил таково, что провозглашенный в Уфе принцип мирного сосуществования государств действует. Следующий саммит БРИКС в Индии обещает стать еще более интересным.
Дмитрий Рюриков
___________________________________________________________
1.www.politonline.ru/provocation/22882852.html
2.www.vestnik.mgimo.ru/sites/default.files/vestnik/10/01-10.pdf, стр.48
