Удар в спину,[1] нанесенный России, указывает на остроту проблемы антагонизма морали, власти и политики. Достаточно прогнозируемая реакция Президента США,[2] лично не выразившего соболезнования на расстрел российского летчика, - лучшее подтверждение характера отношения к трагедии главы государства, заявившего о намерении «уничтожить террористическую группировку "Исламское государство"».[3]
Проблема подлости политической элиты не относится к разряду новых и неожиданных. Печатью праведного раздражения властью отмечена вся история человечества. Однако новейшие средства вооружения, использование которых оправдывается то борьбой за демократию, то борьбой с терроризмом, то защитой национальных интересов[4], свидетельствуют, что именно власть государств, упорно называющих себя демократическими, используя образное выражение Президента РФ В.В. Путина, «колбасит» всю планету,[5] поставив человечество перед осязаемой угрозой глобальной катастрофы, диктующей необходимость принципиального изменения характера этого института.
В чем проблема?
Очевидно, решение этой глобальной проблемы предполагает прежде выявление причины возникновения.
Античная культура
Признание кризиса европейской культуры[6], неотъемлемой составной которой является политическая культура, предполагает обращение к истокам античной традиции, вызывающей особое восхищение потомков, настаивающих на наследственной связи древнегреческой и современной эпох.
Однако навязывание прошлому стереотипов современного исследователю мировосприятия привело к искажению социального опыта далеких предков.[7] Ярчайшим фактом, подтверждающим эту практику, представляется упорный поиск антиковедами царей древнейших цивилизаций, обусловленный отсутствием предположения возможности того, что причиной эффективности социально-экономической системы, засвидетельствованной сохранившимися памятниками культур, существовавших у истоков собственно античной культуры, может быть не власть монарха.
Проблема истоков института власти
Общее недоумение по поводу отсутствия запечатленных в искусстве образов царей Ю.В. Андреев выразил в следующем замечании: «Но, что особенно важно, что до нас не дошло ни одного надежно идентифицированного изображения «царствующей особы». Конечно, трудно смириться с мыслью, что цари Крита были настолько слабы, ничтожны, что даже их придворные художники совершенно ими не интересовались и не пожелали запечатлеть для потомков их облик».[8] Однако высочайший уровень ушедших цивилизаций, засвидетельствованный сохранившимися памятниками духовной и материальной культуры, не только опровергает заявления ученых, мировоззрение которых сформировалось на традиции социальности, в условиях которой власть привычно воспринимается как аппарат насилия, но позволяет сделать вывод, что именно отсутствие столь привычной склонности к самовозвеличиваию и самопрославлению – является верной приметой не слабости, а мощи «безликой» власти.
Истоки традиции божественной природы власти
О близости понимания принципиального различия характера власти в ту далекую эпоху свидетельствует вывод Ю.В. Андреева: «Едва ли случайно, что в минойских архивных документах так называемый «ванака» почти не выделен среди других функционеров дворцовой администрации…Личность главы государства как будто навсегда исчезает из поля дворцовых художников, перестает привлекать их внимание, что производит достаточно странное впечатление, если вспомнить о кносских царских усыпальницах этого времени. Остается предположить, что, также как дворцы и цитадели, эти величественные сооружения были призваны воплощать не столько личную значимость погребенного в каждой из них ванаки, сколько безличную мощь всего стоящего за ним государства».[9] Тщетные поиски образов царей, наконец, привели к выводу, с которым не могли смириться поколения ученых: «В жизни критского общества монархическая идея и соответствующие ей политические институты не играли сколько-либо значительной роли».[10] Полагаю, исключительно по причине отсутствия таковых.
Проблема истоков демократической традиции
Общее признание античной культуры в качестве колыбели демократии известно. Однако привлекает принципиальная особенность, отличающая сохранившиеся памятники изобразительного искусства, отмеченная учеными, а именно: «Здесь, как вообще принято в минойском искусстве, различаются только большие группы лиц, но не сами эти лица».[11] Следует признать, что отсутствие признаков комплекса индивидуальности, которым так гордится современность, заботит специалистов не меньше, нежели поиск властных амбиций. Наличие у всех живых существ общинной, родовой и т.п. организаций, подтверждающих всеобщим выбором их оптимальность для обеспечения выживания, тем не менее, оказались особенно оскорбительными для причислившего себя к разумным, скорее, надуманными аналогиями со стадом, толпой и безликой массой. Именно «без л и к а я» минойская культура с ее неповторимой индивидуальностью оставила потомкам достаточно материальных свидетельств возможностей цивилизации, не обремененной привычными ныне весьма сомнительными достоинствами, и не оставившей среди выше названных и доказательств знания социальных конфликтов, позволяя предположить, что известными достижениями минойцы были обязаны не монархической, а скорее демократической власти.
Истоки проблемы социального расслоения
Тем не менее, запечатленные древними мастерами большие группы могут свидетельствовать о состоявшемся социальном расслоении, результатом которого еще не стало столкновение личностных амбиций, бессмертие которых демонстрируют смертным древнегреческие олимпийцы.
Любопытным для понимания характера древнейшего института власти, об эффективности которой слишком очевидно свидетельствуют достижения, по сей день вызывающие восхищение самых взыскательных ценителей, является сохранившееся культурное наследие, свидетельствующей о полной гармонии, отличающей мироощущение минойцов, не омраченного знанием социальных конфликтов и озабоченного проблемой сохранения гармонии с природой: «В минойской настенной и вазовой живописи природа обращена к зрителю исключительно своим благостным ликом и ликом великого женского божества, матери всех живых существ».[12]
Констатация этого факта показалась недостаточной автору этих строк, посчитавшему уместным для обеспечения объективности анализа, добавить: «Другой образ той же богини, конечно же, хорошо известный минойцам образ вызывающей ужас владычицы преисподней или не менее грозной хозяйки диких, необжитых гор и лесов – был здесь тщательно скрыт и замаскирован».[13]
Отношение к природе, отличающееся равно благоговейным трепетом восхищения и трепетом страха, указывает на понимание древними, не ведующими антагонизма социальных противоречий, зависимости от произвола природных стихий.
Истоки проблемы кризиса европейской культуры
Наследие античных мыслителей указывает на глубину истоков проблемы кризиса европейских ценностей.
Создается ощущение, что памятники живописи напоминают иллюстрацию к знаменитому мифу о пяти поколениях Гесиода, а точнее к мифу о первом поколении, ассоциировавшимся у мыслителя с «золотым веком» в представленной им картине постепенной деградации человечества:
Жили те люди, как боги, со спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов,
И печальная старость к ним приближаться не смела,
В пирах они жизнь проводили,
А умирали, как будто объятые сном.
Исключительно благоприятные климатические условия, при которых развивалась цивилизация на Крите до сантаринской катастрофы, напоминают следующие строки:
Недостаток был им ни в чем не известен,
Большой урожай и обильный сами давали собой хлебодарные земли,
Они же сколько могли трудились, спокойно сбирали богатства [14]
Минойское возрождение
Феномен минойской цивилизации с ее безликой властью по уровню и значимости в развитии человеческой цивилизации вполне сопоставим с феноменом эпохи Возрождения, к принципиальным отличиям с которой относятся отсутствие проблем социальной справедливости и идеального правителя.
Памятуя теоретизирования гуманистов Возрождения по поводу центральной (в условиях попытки обоснования отказа от социальной теории средневековья) проблемы взаимодополняющих разностей, противопоставленных сложившейся социальной иерархии антагонизмов различий, пребывающих в параллельных социальных мирах, следует предположить, что критскому обществу удалось достичь столь поразительных результатов именно благодаря естественности для ментальности эпохи стремления и способности к полной реализации индивидуальности через целостное общее и общественное, неразрывной частью которого себя ощущал каждый, ни коим образом не оскорбляясь за свою неповторимость, ценность которой и подтверждалась исключительно через признание социумом ее важности и необходимости.
Проблема раскрытия и реализация потенциала человеческого разума
Не вызывает сомнения, что непременным условием столь поразительной социальной гармонии является обеспечение возможности раскрытия, развития и реализации творческих способностей минойцев. Пока нет исследований, озабоченных тем, как далекие предки решали проблему раскрытия творческого потенциала. Однако пока не известны более яркие примеры возможности не просто отсутствия противоречия между ответственностью и креативностью. В случае с критской культурой создается впечатление, что главным стимулом творчества была именно ответственность перед обществом, независимо от того, как оно называлось - семьей, родом или государством. И это не было исключительной привилегией отдельной культуры, но необходимым условием выживания человечества - достойного выживания. Весьма примечательным подтверждением полной неспособности понять современниками самой возможности отсутствия противоречия между, казалось, извечными антагонистами – творчеством и ответственностью, является известная концепция «взаимной эксплуатация».
Бог или царь?
Серьезным подтверждением безусловного признания древнейшими престижа и социальной значимости института власти представляется совершенно выпавшее из поля зрения научного сообщества выделение в период микенской цивилизации среди служителей главного, получившего титул wa-na-ka, в переводе С.Я. Лурье – «божественный царь».[15] Ученый подчеркивал: «Надписей, в которых упоминается «царь», очень мало».[16] А В.В. Иванов заметил, что «в значительном числе этот термин предполагает перевод не царь, а бог».[17] Сложности и противоречия перевода титула ванаки свидетельствуют о процессе постепенного признания его божественного происхождения, подтверждаемого и упомянутыми фактами погребений.
На этом фоне совершенно иначе понимается восприятие творцами высочайшей культуры богов, о чем Ю.В. Андреев писал: «Изображение богов в микенском искусстве поражают своей поистине варварской грубостью».[18]Не менее важной представляется отмеченная знатоками лишенность искусства традиционных мужских тем войны и даже охоты, свидетельствующая об отсутствии интереса к насилию и агрессии.
Отмеченное лингвистами смещение акцентирования при переводе wa-na-ka с «царя» на «бога» имеет принципиальное значение, свидетельствуя о постепенно возрастающей дистанции, плавно переходящей из плоскости горизонтали в наметившуюся вертикаль, определяющей оформление начал социальной иерархии и место в ней интеллектуальной элиты, честно выполнявшей и функции управления в том числе, о чем свидетельствуют и «строгая» бухгалтерия, сохранившаяся благодаря обжигу вулканом записей учета на глиняных табличках, и собственно достижения той эпохи, среди которых не только памятники письменности, искусства и материальной культуры, но и мощный пласт поражающих скрупулезностью эмпирических наблюдений за явлениями природы, обусловленных полной зависимостью от ее произвола и подготовивших переход на уровень теоретических обобщений. Потому закономерно возрастающее непонимание, вследствие неотвратимо растущей со временем пропасти интеллектуальных уровней, стало причиной придания им статуса неких высших существ, вызывающих чувство восхищения и оправданное заслугами преклонение. Эта закономерность определялась упорно игнорируемой исследователями сложившейся и единственно возможной в тех условиях системой передачи знания, входящей ныне в ведение системы образования, а в то время – семьи, способной обеспечить непрерывность и преемственность передачи необходимого для выживания общества знания. В названном контексте весьма любопытно выглядит упомянутое ранее присутствие в настенной живописи больших групп, что может быть подтверждением наличия социального расслоения, но пока, скорее, по профессиональной принадлежности, ставшей затем причиной утраты человечеством единого интереса.
Проблема передачи знания как основа социального расслоения
Истинная причина начала программирования социального расслоения обусловлена проблемой передачи знания, как об апробированном социальном опыте поколений, так и знания родового ремесла. Следует признать, что древнейшая система воспитания и образования, действительно имевшая безусловные преимущества на определенном уровне, но постепенно превратилась в средство программирования социального расслоения. Ограниченная возможностями семьи и рода и подчиненная нуждам узкой специализации, предполагающей невозможность реализации всей полноты заложенных в человеческой природе творческих потенций, в течение тысячелетий оказавшейся направленной на программирование сословной обусловленности разума, эта система послужила инструментом, который определил несвободный выбор homo sapiens наименее перспективного сценария развития, чреватого для него разделением участи обреченных на долю тупиковой ветви эволюции.
Проблема феномена социально обусловленного разума
Очевидно, остаются не оцененными для судеб человечества последствия столь длительной практики целенаправленного ограничения интеллектуальных способностей большинства через определение не только направления и пределов развития, заданного принадлежностью к конкретному роду, но и уровня притязаний. Такое редкостно неблагоприятное сочетание условий для реализации творческого потенциала не могло не иметь буквально «деформирующих» человеческую природу последствий, усугубляемых накоплением из поколения в поколение постоянного груза неудовлетворенности и несостоятельности, при которых невозможен социальный мир ни в настоящем, ни в перспективе. Памятуя в связи с этим вывод специалистов: «Общая особенность генезиса большинства ранних форм эксплуатации – та плавная постепенность, с которой они вырастали из порядков эпохи первобытного строя. В этих условиях они долгое время казались взаимовыгодными обеим сторонам и в какой-то мере действительно были таковыми. На этой основе выросла концепция «взаимной эксплуатации».[19] - следует признать, что в отмеченной особенности полностью игнорируется чрезвычайная роль образовательной традиции той эпохи. Тем не менее, историческая справедливость требует особо подчеркнуть, что изначально эта тенденция носила исключительно вынужденный характер, определенный возможностями той эпохи, но не волей власти интеллектуальной элиты, оказавшейся такой же заложницей этого исключительно эволюционного по сути процесса.
Институт власти: смена приоритетов
Переломным в эволюции института власти представляется появление рядом с ванакой, выполнявшим основные функции управления и хранителя традиции, определявшей нормы поведения, составившие затем фонд морально-этических норм человечества, нового героя исторического действа. Авторы коллективного труда «Памятники древнейшей греческой письменности: Введение в микенологию» (М., 1988 ), следуя устойчивой традиции признания наличия монархической власти, считают: «Поскольку появление на табличках царского титула никогда не сопровождалось уточнением личного имени, можно сделать вывод, что власть wа-na-ka носит единоличный характер. Не противоречит этому выводу и присутствие рядом с царем второго по значимости в государстве лица «лавагета» - буквально «вождь народа». Лавагет мог быть и постоянным главнокомандующим…Определить место в государственной структуре других представителей государственного класса, упоминаемых в текстах табличек, весьма затруднительно».[20] Действительно, буквальный перевод не оставляет шансов для иных интерпретаций, что тем более показательно для цивилизации, не оставившей иных признаков склонности к ратным подвигам, подтверждая наличие угрозы миру, носившей скорее внешний характер в условиях отсутствия социальных конфликтов, о чем С.Я. Лурье писал: «Из минойского искусства и соответственно из культуры были изъяты две чрезвычайно важные, тесно переплетенные темы: тема имманентной трагичности бытия и тема героического противоборства человека с враждебными силами мирового хаоса, и т.е. по крайней мере два краеугольных камня из тех, которые будут позже положены в основании классической греческой культуры».[21]
Мир или война?
Документально подтвержденная роль лавагета свидетельствует пока о признании обществом в качестве более значимых функции, входящие в компетенцию ванаки. Все это позволяет сделать вывод, что применительно к критской цивилизации сантаринская катастрофа была не причиной, но катализатором уже проходящих в обществе с отмеченной на материале всемирной истории «плавной постепенностью» перемен, подготовивших благодатную почву для принятия ценностей пришедших племен древних греков. Поэтому единственная, но существенная и необходимая, поправка к комментарию С.Я. Лурье касается «изъятости» упомянутых тем, которые было невозможно изъять по причине их изначального естественного отсутствия. Этим темам не было и не могло быть место в условиях того, засвидетельствованного результатами археологических раскопок, поразительного уровня комфорта, отличавшего жизнь минойцев, обеспеченного не только климатом и другими исключительно природными факторами, но и уровнем цивилизации, направленной в соответствии с космизмом мироощущения на достижение полной гармонии и с себе подобными, и с окружающей природой. Причиной их появления стал тот поистине первобытный ужас, который переживает каждый, кому довелось быть свидетелем извержения вулкана. Тогда то и познали творцы величайшей культуры всю богатейшую палитру тех чувства, в искусном сокрытии которых их так долго и упорно подозревали исследователи последующих эпох. И в этой палитре преобладали только два чувства - ужаса и хаоса.
В случае с человеком, наделенным верующим сознанием, не знающего и не понимающего истинных причин происходящего, жуткие картины реальности преисподней, все разрушающей и поглощающей с равной ненасытной прожорливостью и людей, и все живое и не живое, наверняка, производили значительно более мощное впечатление, приводящее к полному перевороту прежних, казалось бы, незыблимых представлений о мироздании. Очевидно, что столь мощная катастрофа, засвидетельствованная и в текстах Библии, и в философии Платона, связавшего с этим событием гибель Атлантиды, лишив минойцев веры в своих богов, лишило и элиты, и уверенности в завтрашнем дне буквально накануне прихода воинственных греческих племен, предопределив смену основополагающих ценностей.
Проблема истоков древнегреческой цивилизации
В названном контексте представляют особый интерес сюжеты, причисленные С.Я. Лурье к краеугольным камням культуры, известной в истории под названием древнегреческой. В рецензии на книгу Г.Ф. Поляковой «Социально-политическое устройство пилосского общества (по данным пилосского письма В) (М., 1978) А.А. Молчанов подчеркивал: «Ахейцы в момент своего появления в данном географическом регионе находились на куда более низком уровне экономического и общественного развития».[22]
Не вызывает сомнения, что реалии той эпохи, отличавшейся обыденностью гибели целых цивилизаций от произвола природных стихий, ставшей одной из причин множества претендентов на роль Атлантиды, были равно немилосердны ко всему человеческому роду. В этих условиях тема хаоса и героического сопротивления была актуальна для всех без исключения. Однако достигнутый критской цивилизацией уровень подтверждает длительность периода благоденствия, ассоциировавшегося у минойцев с теми особыми преимуществами, которые обусловили отраженную в искусстве благостность направленного к человеку лика природы, а в действительности были обеспечены оказавшейся в результате коварной и гибельной близостью дремавшего до времени вулкана. Тем не менее, было бы очевидным преувеличением искать в разразившейся катастрофе причину произошедшего изменения мировосприятия коренных народов этого региона. Эти перемены, проходившие в тот период на общечеловеческом уровне, явились следствием растянувшегося на тысячелетия необходимого для выживания процесса общественного разделения труда, предполагавшего узкую специализацию, реализуемую через институты семьи и рода.
Именно семья и род обеспечивали полный цикл всех отраслей общественного труда от рождения, передачи в процессе воспитания накопленного поколениями знания и опыта, обучения навыкам и совершенствования мастерства семейного дела, предопределив программированием узкой специализации интеллектуальных способностей, сковывающим возможность раскрытия творческого потенциала, утрату человеком способности к целостному мировосприятию. Единый исход при различии достижений, как то было в случае с великой минойской цивилизацией и пришедшими на ее земли греческими племенами с их весьма скромными достижениями, лишь подтверждает его закономерность.
Переселение народов
Новое Великое переселение народов[23], свидетелями которого мы являемся, позволяет представить глубину причин, способных заставить человека оставить родные места. Принципиальным отличием переселения II тыс. до н.э. и III тыс. н.э. обусловлено тем, что причиной переселения древних были природные катастрофы, а современных народов – социальные. Тем не менее, примеры этих переселений представляют особенную ценность в контексте изменения концепции власти, произошедшей в ту далекую эпоху, последствия которой поставили человечество перед угрозой самоуничтожения.
Вынужденная встреча двух культур носила драматичный характер, что нашло отражение в представленном Я. Боузек опыте исследования исторических процессов в Аттике XI-VIII вв. до н.э. на основе анализа изменений стиля и техники производства керамики, а также погребальных обрядов, особенно убедительно подтверждающих тенденции в изменении или сохранении системы ценностей. Ценность же самого исследования обусловливается наглядным подтверждением возможности восстановления объективной картины действительности, освященной только в традиции, на основе анализа предметов материальной культуры, по природе своей лишенной непременной для иных памятников духовной культуры идеологической загруженности. Не ведующая воинственности минойская культура не сопротивляется, предпочитая оставить обжитые места, о чем Я. Боузек писал: «Ряд минойских поселений в Аттике заброшены. Однако в Афинах население удержалось… Итак, первая волна дорийского переселения сметает микенские города, завоевывает Аттику. Наступает всеобщий упадок».[24] Возможно, отсутствие доказательств сопротивления при засвидетельствованном наличии в составе политической элиты фигуры лавагета объясняется теми изменениями в мировосприятии, обострившими у минойцев осознание ценности жизни, которые произошли в результате катастрофы, погубившей столько жизней. Однако неминуемый процесс взаимопроникновения оказавшихся на одной территории культур, необходимый для начала диалога, обусловил начало экономического возрождения, которое специалисты датируют лишь концом XI –Х вв. до н.э., отнесенным к протогеометрическому периоду. Результаты этого взаимопроникновения нашло отражение и на творческом уровне, позволившим специалистам сделать выводы, не относящиеся к собственно к творчеству: «Найденные на востоке Греции фрагменты аттической керамики позволяют думать, что в эту эпоху проходило…переселение народов или же прокатилась его основная волна. Керамический стиль близок микенской керамике и весьма отличен от геометрического, некоторые явления в погребальных обрядах свидетельствуют о некотором оживлении микенских традиций и в религиозных представлениях».[25]
Однако уже «во второй половине Х в. можно обнаружить следы еще одного переселения народов. Во вновь появившемся узоре можно проследить отдаленное родство с некоторыми северобалканскими культурами: его основные мотивы, выгодно подчеркнутые развитой техникой, абсолютно чужды микенской традиции и близки древней Европе. Пришельцы насаждают свои вкусы, вводят свой погребальный обряд, микенские традиции отступают на задний план».[26]По мнению Я. Боузека, в период первых трех четвертей IX в. до н.э. под руководством пришельцев совершенствуется геометрический стиль. Таким образом напрашивается вывод, что основным препятствием на пути к диалогу стало не различие уровней и определяемых ими вкусовых предпочтений, но различие определяющих нормы поведения ценностей, обусловленных различием уровней социального расслоения, особо отмеченного А.А. Молчановым в связи с использованием при ведении учета письменности у древнегреческих племен уже в XV-XIII вв. до н.э., хотя в случае со ссылкой на ахейцев вызывает серьезные сомнения.
Тем не менее, вопреки, казалось бы, однозначно превалирующей тенденции в IХ–VIII вв. до н.э., форма керамики вновь меняется и «на орнаментированной поверхности преобладает темный цвет» и, что особенно важно «возникают новые орнаменты и, прежде всего, изображения фигур». При этом «фигуры людей и зверей чужды узору ваз IX в. до н.э., но с течением времени они подчиняются его стилю и характеру…Два обстоятельства тут сыграли свою роль ,- считает Я. Боузек,- возрождение микенской традиции и влияние Востока, шедшие, по-видимому, через греческие колонии Кипра. Все эти импульсы переплавились, и геометрический стиль VIII в. до н.э. является таким образом своеобразным синтезом всех этих моментов» .[27]Не останавливаясь специально на упомянутом влиянии Востока,- присутствием которого ученые отметили всю историю человечества и признанным современной исторической наукой в необходимости серьезного переосмысления с учетом новых достижений научного знания,- тем не менее, следует особо указать на ценность сохранившихся в культурном наследии свидетельств совместных творческих усилий коренных и пришедших в Аттику народов, результатом которых стало явление «греческого чуда».
Древнегреческая культура: ахейская или дорийская?
В названном контексте не менее уместно напомнить о наличия принципиальных различий среди самих греческих племен, что не могло не сказаться на процессе синтеза и определения характера культуры, признанной потомками «классической». А.И. Тюменев писал, что «уже в додарийскую эпоху вся Греция была густо заселена греческими племенами».[28] Однако догреческим племенам пеласгов удалось сохранить «и известную независимость, и свои племенные особенности»,[29]что позволяет предположить большую терпимость более ранних волн пришельцев к коренному населению, нежели в дорийский период. Возвращаясь к работе Я. Боузек, заметим, что проведенное ученым исследование на основе сравнения погребений в Аттике X-IX вв. до н.э. с более поздним периодом, показало, «что аристократия еще не была обособленной социальной группой, и что общественный строй был типа военной демократии…Формирование аристократических родов шло именно в этот период. Большую роль в этом процессе играли пришельцы конца Х в. до н.э. Аристократия становится обособленным социальным слоем к концу IX-VIII вв. до н.э.».[30]Таким образом, совершенно очевидно, что различия между греческими племенами обусловлены различиями уровня социального расслоения каждого из них, а значит и системой ценностей. Отнесение общественного устройства к типу военной демократии свидетельствует о факте не наметившегося, как то было в случае появления у минойцев рядом ванакой второго лица - лавагета, а состоявшегося принципиального изменения характера власти, возникшей как институт ответственный за сохранения мира в обществе на основе передаваемого из в поколение в поколение знания о социальном опыте, составившего фонд морально-этических норм. Военная демократия дорийцев была направлена не на защиту своих, а на захват чужих территорий. В результате институт, ответственный за сохранение мира, превращается в институт, направленный на нарушение мира, что привело к повсеместному изменению статуса военных, отныне несущих ответственность за сохранение мира от ставшей актуальной внешней угрозы. Таким образом формируются основы альтернативных концепций власти – охраняющей и нарушающей мир, обусловивших принципиальное различие характера аристократии греческих племен, определившее удивительное для специалистов не просто взаимное неприятие, но уничтожение дорийцами, проявлявшими большую терпимость к коренным народам, нежели к ахейцам, племена которых они уничтожали.
Справедливость права равных или справедливость права сильных?
В работе Р.В. Шмидта, выбравшего в качестве основного источника знания о той эпохе не свидетельства материальной культуры, а древнейшие предания, в трактовке которых ученый совершенно справедливо видел «отражение исторической действительности».[31] Упоминается встречающееся в них сочетание «голодные дорийцы», что красноречиво свидетельствует о причине агрессивности этого племени. Не менее интересной представляется его ссылка на археологические данные, подтверждающие, что на месте Спарты, основанной X-XI вв. до н.э., «не было какого-либо значительного микенского поселения»,[32]и свидетельствующие, что при всей известной суровости нравов спартанцев их отличало чувство истинной справедливости, которому чужды посягательства на территории и имущества других народов. Ссылаясь на Эфора, ученый пишет о «первоначальном разделе территории Лаконии на шесть частей, с установлением в ней власти басилиев и о первоначальном равноправном положении всего населения».[33] О серьезности противоречий между греческими племенами свидетельствуют и слова, приписываемые Геродотом спартанскому царю Клеомену: «Не дорянин я, но ахеец».[34]Не менее интересным это очевидно горделивое заявление, лаконичной категоричностью подчеркивающее недопустимость подобного рода путаницы относительно происхождения царя, представляется в контексте приходившегося на тот период переломного этапа эволюции института власти, отличавшегося предельной остротой взаимоисключающих тенденций. Р.В. Шмидт, ссылаясь на авторитеты Эфора и Геродота, писал о засвидетельствованном традицией ахейском происхождении царских родов, или о близком к царям положении: «Имеются указания и на существование в Спарте ахейских родов, например Талфибиадов, глашатаев, которые вели свое происхождение от Талфибия, глашатая Агамемнона».[35] Востребованность услуг ахейцев подтверждена и Полибием: «Лакедемоняне и фивяне доверяли решение своих споров одним ахеянам из всех эллинов не столько вследствие могущества их, - в то время ахеяне были слабее всех почти эллинов, - сколько склонности к честности и неизменному благородству, действительно такой славой пользовались тогда ахеяне у всех эллинов».[36]
Засвидетельствованный авторами древности круг обычных для ахейцев «должностей» – царей, судей и глашатаев, решавших все мыслимое многообразие проблем управления, законодательной и судебной власти, непременно предполагавшее обладание знанием и искусством слова, а также тот факт, что ахейские племена пришли на эти земли еще в XV вв. до н.э., позволяет сделать вывод об их принадлежности к той исконной традиции интеллектуальной элиты, из поколения в поколение выполнявшие властные функции, беспрекословно руководствуясь законами морали. Особенно ценными видятся свидетельства Полибия - сына ахейского стратега, ставшего знаменитым историком, подтверждающим своим происхождением и родом занятий многогранность возможностей реализации творческого потенциала потомственной элиты: «Прежде всего, не бесполезно узнать, каким образом имя ахеян распространилось на всех пелопоннесцев. Ибо тот народ, который издревле унаследовал это имя, не выделялся ни обширностью страны, ни многочисленностью городов, ни богатством, ни доблестями мужей… В настоящем случае причина, по-моему, именно такова: нигде в такой степени и с такой строгой последовательностью, как в государственном устройстве ахеян, не были осуществлены равенство, свобода и вообще истинное народоправство…Устройство это быстро достигло поставленной цели, ибо имело двоякую надежную опору в равенстве и милосердии. Устройство это должно почитать источником и причиною того, что пелопоннесцы объединились и создали нынешнее благосостояние. Такие начала, - подчеркивал Полибий, - и упомянутые здесь особенности государственного строя были у ахеян издревле».[37]В своей Всеобщей истории он указал на недолгий опыт царской власти у самих ахейцев: «Ахейский народ всегда держался одних и тех же начал, распространяя господствовавшее у них равенство и свободу и непременно воюя с людьми, которые поработили свое Отечество сами ли, или с помощью царя… Ахеяне никогда и ни в чем не стремились воспользоваться выгодами своей победы собственно для себя».[38]Как подтверждение звучит вывод, сделанный Ю.В. Андреевым на основе анализа культурного наследия этого народа: «Создатели этого замечательного памятника ахейского искусства знали только один вид героизма – героизм массовый».[39]
Таким образом, сохранившиеся памятники культуры коренных и пришедших в Аттику народов, начиная с XVв. до н.э., засвидетельствовали проходившие в тот период закономерные изменения в характере власти, возникшей как институт, ответственный за получение, накопление и передачу знания о социальном опыте, определившем содержание норм поведения, составивших фонд морально-этических норм человечества, что подтверждается наследием минойской цивилизации и ахейских племен. Пришедшие позднее дорийские племена послужили катализатором в процессе превращения института власти, ответственного за сохранение мира в обществе, в институт, заинтересованный ради сохранения социального престижа в постоянной угрозе миру. Закономерность этого процесса подтверждается общечеловеческим характером, обусловленным единственно доступным для той эпохи способом передачи знания, ограничивающим развитее творческих возможностей человека.
Проблема разумного и морального
Весьма интересным в названном контексте представляется опыт коллективного труда «Творчество как принцип антропогенеза», в котором традиционная для философии культуры и эстетики проблема творчества рассматривается на междисциплинарном уровне – на стыках философской антропологии, эстетики, психологии, философии культуры, философии образования и педагогики, философии искусства и искусствознания, т.е. отраслей, непосредственно ассоциирующихся с творчеством и составляющих некую спасительную для теоретизирований на предмет творчества «экологическую» нишу, среди которых естественно не оказалось место для политических исследований. Однако решение проблемы составления «общей картины творчества как обязательной и специфической для нашего времени социокультурной картины мира наряду с уже утвердившейся в последней трети ХХ века научной картины мира».[40]не представляется возможным посредством игнорирования политической составляющей, которая в «специфической для нашего времени социокультурной картины мира» является безусловно базовой. О чем, кстати, свидетельствует следующее утверждение: «Специфична она тем, что представляет теперь для человечества чувственно-эмоционально-образное целостное представление о мире в отличие от научной картины мира, которая представила человеку и Человечеству мир постигнутой и достигнутой истинности знаний о его сущности и существовании. Точнее можно сказать даже так «художественно-эмоциональная картина мира» представляет мир с точки зрения его существования и включенности в человеческую жизнь, а «научная картина мира» представляет человеку и Человечеству мир с точки зрения его сущности и основных тенденций и закономерностей его развития. И еще одна специфическая особенность художественной и шире эстетической картины мира состоит в обязательном морально-нравственном измерении и наполнении, что не является обязательным для научной картины мира, да в широком смысле и для научного познания».[41]
Невозможно не признать ценности такого опыта, занявшего достойное место среди трудов, посвященных проблеме творчества. Однако, думается, речь может идти скорее об успешном и многообещающем начале проекта. Достижение поставленной цели, предполагающей практически создание альтернативной научной картины, едва ли потребует меньших усилий, нежели той, которая в течение тысячелетий настойчиво и целеустремленно выводила научную картину мира за пределы морально-нравственного измерения, определяя таким образом тенденции и закономерности развития человека и Человечества. А это требует, прежде всего, решение проблемы методологии. Междисциплинарный подход, безусловно, необходим, но в упомянутых в перечне пределах очевидно не достаточен: социокультурная картина мира, как уже отмечалось ранее, не может претендовать на полноту вне политической культуры. Относительно общепринятой проблематичности установления «первопричины» или «первотолчка», определившего вступление человечества на путь творчества, следует признать, что автор этих строк не разделяет высокого пафоса по поводу принятие за таковые непреодолимого стремления к радости и наслаждению от процесса самосовершенствования, присущего homo sapiens, примитивно полагая, что способность к творчеству вполне объяснима естественными различиями состава «инструментария» в механизмах самосохранения и выживания в видовом многообразии живых существ. Заметим, что подтверждением тому является и вынужденный отказ авторского коллектива, подготовившего упомянутую Всемирную истории, в первом томе от привычной структуры изложения материала, в котором параграфу, посвященному культуре, отводилось лишь место для предельно короткого экскурса в конце раздела. Только в первом томе определенное логикой собранной исторической информации место параграфа об искусстве оказалось в самом начале, подтверждая, таким образом, роль творчества в становления человека и Человечества.
Проблема истоков антагонизма власти и морали
В отличие от истоков творческого начала в человеческой природе, появление союза «и» в сочетании «политика и мораль», указывающего на несовместимость этих понятий, начала и первопричины составления научной картины мира вне морально-нравственного измерения в европейской традиции уже сегодня имеют довольно определенные временные очертания, подтверждая взаимообусловленность разумного и морального.
Памятуя в связи с этим активные дискуссии по поводу поисков «новой рациональности», инициированные в зарубежной, а затем и отечественной эпистемологической традиции полной исчерпанностью прежних методологических оснований, обреченных статусом официальных, и потому ответственных по отношению к власти, на превращение в средство преобразования социального знания в очередную разновидность угодного мифотворчества, необходимо, наконец, выучить основной урок, который преподнесла история: не будет шансов для раскрытия возможностей самой совершенной методологии пока гуманитарная наука будет использоваться в целях апологетики властных амбиций. Кроме того, само сочетание «новая рациональность» напоминает непроходящую актуальность известной аксиомы, утверждающей, что все новое есть ничто иное, как хорошо забытое старое, что равно касается и искомого «чувственно-эмоционально-образного целостного представления», уже однажды реализованного древними греками при создании Олимпа с его предельно чувственными и эмоциональными образами богов, впервые созданных человеком «по образу и духу своему», олицетворяющих не всевластие произвола природных стихий, воплощенных в бесформенных идолах, о которых писал Ю.В. Андреев, но бессмертие власти человеческих амбиций. Ценность этого памятника античной культуры, действительно предельно избалованного вниманием научного сообщества, естественно, в сочетании с текстами древнегреческого эпоса, тем не менее, по сей день остаются до конца не оцененными ни специалистами в области теории познания, декларирующими необходимость открытия исторической перспективы и социокультурного контекста, ни специалистами в области философии образования и педагогики, и, тем более, политологами, видящими в наследии древних лишь достойный образец для подражания. Однако, учитывая возрастающую озабоченность и тревогу по поводу очевидности кризиса ценностей морали, растущим количеством тех, кто не считает обязательным для исполнения ее законов, значение этих текстов тоже возрастает. Особенно значимым в связи с заявленным авторами упомянутого проекта благим намерением решения проблемы создания картины мира в обязательном морально-нравственном измерении то, что в этом первом документально засвидетельствованном опыте в области социальной теории, представлено не просто идеальное общество, но представлено в качестве идеального общество, не ведающее морали.
Не менее важной является и другая, непременная причина или следствие предыдущей, «инновация» того времени. Упомянутое ранее общее для антиковедов недоумение по поводу отсутствия запечатленных в искусстве древнейших цивилизаций образов царей, поразившего и Ю.В. Андреева, заметим, что именно в древнегреческом эпосе, наконец, появились и столь привычные взору последующих ценителей власти искомые образы. Этот пример свидетельствует, что важнейшим препятствием объективного исследования является ставшее автоматическим и естественным навязывание прошлому современных ученому представлений, как то случилось и с собственно олимпийцами: «В одной из пилосских табличек … имена Зевса и Геры …стоят рядом… Однако наряду с Герой в микенских текстах фигурирует и другое женское божество. … и упоминаемый в одном из пилосских документов сын Зевса Дримий …как бы «выпали» из позднейшей греческой мифологии. Одного этого достаточно для того, чтобы предположить, что и структура мира богов, и весь связанный с нею комплекс представлений в микенскую эпоху были принципиально иными, чем в более позднее гомеровское время… Встречающиеся в табличках В письма имена олимпийских богов не должны вводить нас в заблуждение. Обозначаемые этими именами божества имели не так уж много общего с пластически полнокровными, предельно очеловеченными характерами гомеровских олимпийцев».[42] Это замечание имеет принципиальное значение и предполагает возможность весьма перспективных исследований, поскольку сохранение, появление новых или «выпадение», а также изменения внешности и характера отдельных представителей или всей структуры применительно к миру богов, является благодатным и по сей день совершенно невостребованным материалом, позволяющим при надлежащем прочтении, не навязывающим далеким предкам современных представлений, но с учетом изысканий не только в области истории и археологии, а обязательно и в области культурологи, и искусствоведения, довольно детально проследить эволюцию ценностей древнейших цивилизаций. Не менее серьезным заблуждением, не способствующим обеспечению объективности исследования, является и снисходительность к «младости» человечества, особенно странная как на фоне поразительных достижений той же критской цивилизации, так и на фоне «достижений» последних столетий и даже десятилетий. Особенно интересны подобные исследования на материале различных культур, которые позволили бы проследить и закономерности, и особенности эволюции ценностной матрицы, определившей судьбы человечества.
Достаточно любопытным, в названном контексте, представляется обращение к истории Древнего Египта, подтверждающей общечеловеческий характер процессов, которые привели к деградации этих великих цивилизаций[43], оставляя потомком бесценный опыт, а также право свободы выбора.
Выводы
Предложенный исторический экскурс позволяет составить представление о растянувшимся на тысячелетия эволюционном процессе, в результате которого власть и политика стали антагонистами разумного и морального, а человечество оказалось перед угрозой самоуничтожения.
Феномен ИГИЛА вновь продемонстрировал, что истинной причиной вселенского бунта, охватившего всю планету, перед бессмысленностью и беспощадностью которого бледнеют все бунты, известные всемирной и российской истории, что их истинной причиной является проблема социальной справедливости, которую упорно не желают замечать властвующая элита, маскирующая неготовность и неспособность ее решения то борьбой против терроризма, то за демократические ценности.
Приказ власти Турции уничтожить российский самолет, чреватый предсказуемым спектром экономических и политических последствий этого безответственного и преступного для главы государства поступка, вновь подтверждает, что политика – концентрированное выражение ценностей тех, кто оказался у власти, отнюдь не всегда поддающиеся обоснованию материальной выгоды.[44] Результаты политики США и НАТО не оставляют сомнений, что ее откровенно антироссийская направленность, не принесла экономической выгоды ни Америке, ни Западной Европе, что, тем не менее, не является поводом для признания не прагматичности затянувшегося курса, свидетельствуя, что западный прагматизм не определяется элементарным здравым смыслом. Полагаю, нет необходимости говорить о возможностях военного потенциала блока, который способен был не единожды уничтожить все живое и неживое на территории этого непризнанного государства.
Пока политическая элита заинтересована в сохранении перманентной угрозы миру ради сохранения возможности реализации собственных властных амбиций, проблема этих бунтов решена не будет.
Уважая искренность и понимая обоснованность решения Президента РФ Путина В.В., ответившего согласием на просьбу о помощи законного правительства Сирии, следует признать, что гарантом экономической мощи и национальной безопасности Российской Федерации является единство морали и политики в нашем Отечестве.[45]
Современный мир уважает сильное государства, которым и должна стать Россия, и тогда наших летчиков не будут расстреливать, и к нашим границам не посмеют приближаться.
[1] «Удар нам нанесли в спину» | Путин сегодня 24 ноября putin-today.ru›archives/17833
[2] Турция должна сбивать российские самолеты - госдеп... sevstory.ru›2015/10/turciya…samolety…ssha.html Государственный департамент США вполне не против, если Турция будет сбивать самолеты России. ... “Такого саморазоблачения Запада, поддержавшего “Аль-Каиду”
Новости NEWSru.com :: В НАТО поддержали турецкую... newsru.com›world/24nov2015/nato24.html
.о расхождениях среди стран НАТО по сбитому в Турции... rbc.ru›rbcfreenews/…
Джон Керри выразил соболезнования в связи с гибелью... позавчера tass.ru›politika/2472838
Главы дипведомств России и США обсудили по телефону ситуацию вокруг атаки турецких ВВС на российский самолет и блокирование подачи электроэнергии в Крым
[3] Мир: ...создать "большую коалицию" для борьбы с ИГИЛ... odnako.su›news/world…sozdat-bolshuyu…dlya…s-igil/ Президент США Барак Обама пообещал уничтожить террористическую группировку "Исламское государство", сообщает Reuters. "Уничтожение (ИГИЛ - ред.) не просто реалистичная цель, мы собираемся сделать это"..
[4] Уничтожение Су-24 является прямым вызовом России... putin-today.ru›archives/17857 Но уничтожили наш самолет не террористы, не отряды ИГ или других антиасадовских группировок, а ВВС Турции. ... российской операцией Эрдоган решил показать, что он не остановится ни перед чем, чтобы защитить национальные интересы.
[5] См.: Брестовицкая Н.М. Угрозы России: о проблемах современного права и бесправия // viperson.ru: Рейтинг персональных страниц, URL: http://viperson.ru/wind.php?ID=645828 (дата обращения: 18.11.2014)
[6] Кризис европейской цивилизации / ДИАЛОГ.ua dialogs.org.ua›issue_full.php?m_id=24455 16 окт 2015 года. ... Кризис европейской цивилизации. Вениамин Викторович Попов - директор Центра партнерства цивилизаций МГИМО (У) МИД РФ.
Антропологический кризис в современной европейской... pravoslavie.ru›280.html
Афганистан, Югославия, сегодня Ирак, завтра Россия (она также в этом списке не на последнем месте) – всё это лишь отдельные метки разворачивающегося кризиса европейской цивилизации.
[7] См.: Брестовицкая Н.М. Свобода слова: истоки и эволюция проблемы, Саранск, 2005, Брестовицкая Н.М.Теоретические и социокультурные основания концептуализации свободы слова в европейской традиции. Автореф. дис. на соискание ученой степ доктора философ. наук., СПбГУ, 2006.
[8] Андреев Ю.В. Между Евразией и Европой ( к вопросу об исторической специфике микенской цивилизации // Вестник древней истории. 1995. № 2. С.107. Андреев Ю.В. В ожидании «греческого чуда» (духовный мир микенского общества // Вестник древней истории. 1993. № 4. С. 29.
[10] Андреев Ю.В. Между Евразией и Европой…. С. 107..
[11] Там же. С.106.
[12] Андреев Ю.В. Между Евразией и Европой…. С. 101
[13] Там же. С. 101 -102
[14] Гесиод. Работы и дни: Земледельческая поэма /пер. В. Вересаева. М., 1927. 112-119.
[15] Лурье С.Я. Язык и культура микенской Греции. М., 1957. С. 11.
[16] Там же. С. 215.
[17] Иванов В.В. Микенское греческое wa-na-ka и его индоевропейские соответствия // Балканский лингвистический сборник. М., 1977. С.165 Андреев Ю.В. В ожидании «греческого чуда» (духовный мир микенского общества // Вестник древней истории. 1993. № 4. С. 26
[19] Бромлей Ю.В., Першиц А.П. Энгельс и современные проблемы первобытной истории // Вопросы философии. № 1984. № 4. С.57
[20] Молчанов А.А. Памятники древнейшей греческой письменности: Введение в микенологию // А.А. Молчанов, В.П. Нерознак, С.Я. Шарыпкин. М., 1988. С.38
[21] Лурье С.Я. Опыт чтения пилосских надписей // Вестник древней истории. 1955. № 3. С.10
[22] Молчанов А.А. Рецензия на книгу Г.Ф. Поляковой «Социально-политическое устройство пилосского общества»(М., 1978) // Вестник древней истории. 1979. № 3. С.175
[23] миграция или новое Великое переселение народов?... posprikaz.ru›2015/09/eto…ili…pereselenie-narodov/ 11 сентября 2015. ... Вот уже не одну неделю Европу буквально штурмуют сотни тысяч мигрантов из стран Ближнего Востока. ... Мы, возможно, становимся свидетелями не просто очередной волны миграции, а самого настоящего переселения народов.
[24] Боузек Я. К истории Аттики. XI-VIII вв. до н.э. // Вестник древней истории. 1962. № 1. С.106
[25] Там же. С.107.
[26] Там же. С.108.
[27] Там же.
[28] Тюменев А.И. К вопросу об этногенезе греческого народа // Вестник древней истории. 1953. № 4. С.30
[29] Там же. С.32]
[30] Боузек Я. К истории Аттики. XI-VIII вв. до н.э. // Вестник древней истории. 1962. № 1 с.108
[31] Шмидт Р.В. Античное предание о дорийском переселении // Вестник древней истории. 1938. № 2. c.54
[32] Там же. c.57
[33] Там же. . c.54
[34] Там же c.58
[35] Там же.
[36] Полибий. Всеобщая история в сорока книгах / пер. Ф.Г. Мищенко. М., 1890. Т. 1, ч.2. c.180
[37] Полибий. Всеобщая история в сорока книгах / пер. Ф.Г. Мищенко. М., 1890. Т. 1, ч.2. c. 178-179
[38] Там же. С. 183
[39] Андреев Ю.В. Между Евразией и Европой ( к вопросу об исторической специфике микенской цивилизации // Вестник древней истории. 1995. № 2. С.106
[40] Творчество как принцип антропогенеза / Ин-т философии РАН, Акад. гуманитар. исслед., М., 2006. c. 3
[41] Там же. С. 3 – 4. Андреев Ю.В. В ожидании «греческого чуда» (духовный мир микенского общества // Вестник древней истории. 1993. № 4. c.25-26
[43] См. например: Надежда Брестовицкая: Власть в поисках ... реальности: о парадоксах `умной` силы: http://viperson.ru/people/brestovitskaya-nadezhda-mihaylovna/mention
[44] «Турецкий поток» почти иссяк news.google.com›news/story… «Турция, прощай». О чем пишут туристы, потерявшие отпуск. «Россия в ближайшее время ограничит поставки продукции из Турции — уже ... Анкара для Москвы с самого начала была непростным партнером, и отказ от проекта «Турецкий поток», если до...
«Это все Россия»: Турция теряет миллиарды долларов... tourprom.ru›news/29465/ Российские туристы, а точнее - их отсутствие, превращается в дорогое удовольствие для Турции, которая, по прогнозам экспертов, лишится в этом ... Заголовок письма: ТУРПРОМ: «Это все Россия»: Турция теряет миллиарды долларов и рабочие места.
[45] Надежда Брестовицкая: О проблеме «импортозамещения» в отечественной политике или: кому нужен майдан в России?: http://viperson.ru/people/brestovitskaya-nadezhda-mihaylovna/publications
Надежда Брестовицкая: `Герои нашего времени`: о проблеме рациональности в российской национальной традиции: http://viperson.ru/people/brestovitskaya-nadezhda-mihaylovna/mention
