России нужен статус великой нейтральной державы, а не участника одной из европейских военно-политических коалиций[1]
А. Снесарев, военный теоретик
Можно уверенно сказать, что «Руководящая идея» – цель и является главным элементом стратегии. Так, например, А.Е. Снесарев четко сформулировал не только внешнеполитическую, но и внутриполитическую цель, «Руководящую идею» развития и безопасности России накануне Второй мировой войны, которая, как известно, не стала таковой для правящей элиты страны. В итоге Россия потеряла огромные ресурсы и темпы развития, а её союзники – Англия и Франция – получили от этой войны все преимущества.
В основе любой стратегии, как уже говорилось, находится некая стратегическая цель, «руководящая идея», которую требуется в этом случае подменить. Эта цель, идея может быть только политико-идеологической, нравственной и национальной, и никакой иной, но если её заменить всё-таки на искусственную, создать «ложную» цель, то не трудно сформулировать и ложную стратегию, например, как это было в СССР и России, личного обогащения, благополучия и прочего, как говорил Д. Медведев, «комфортного существования»[2].
Но еще эффективнее и, главное, – надежнее просто-напросто сменить правящую элиту. Или, точнее, заставить её сменить систему ценностей и приоритетов. В самом прощенном виде это заключается в замене одних приоритетов другими, например, коммунистических идеалов на обывательские, как это произошло в КПСС и СССР, или на идеалы личного сверхобогащения, как это произошло в России, когда даже автор либеральных реформ Дж. Сакс удивился жадности российской элиты. Кстати, эта жадность не идет ни в каком сравнение некоторыми «издержками» советской элиты, которые на фоне российских хищений и злоупотреблений выглядят детскими. Так, зная реальное потребление представителей советской элиты, можно удивляться из скромности на примере жизни М. Суслова, К. Чернеко, Зимянина, Русакова и многих других. Парадокс заключается в том, что многие из тех, кто находился в советские времена «у кормушки» в период «реформ» стали намного быстрее и больше обогащаться. Так, например, один из профессоров МГИМО, родственник которого был главным в «распределителе» и пользовался им гораздо больше, чем те, кому это было (строго, надо сказать, по очереди) положено, впоследствии стал самым большим «борцом с привилегиями» и либералом. Также, впрочем, как главный «борец» – Э.А. Панфилова, – которая при всех режимах находилась и получала много «у кормушки» – от депутата Верховного Совета СССР и критика «благоприобретателей» до министра гайдаровского правительства, советника президента и председателя ЦИК.
В этом случае произошла подмена национальной и социально-классовой цели «победы коммунизма в СССР» на цель личного обогащения и «сверхкомфортного проживания».
Обладая полной информацией о личности и социальном слоя правящей российской элиты, можно прямо и непосредственно воздействовать на формирование неё системы ценностей, что хорошо видно на примере СССР, где значительная часть правящей элиты прошла такую трансформацию, и в ещё большей степени на примере России и Украины. Смена приоритетов в системе ценностей (вспомним «кружевные трусики из Европы» как лозунг Майдана в 2014) неизбежно и быстро отражается на формировании «Главной / «Руководящей»/ идее» стратегии, т.е. на самой стратегии. Таким образом, алгоритм принуждения смены стратегии достаточно прост[3]:
Подмена приоритетов в системе национальных ценностей
– ведет к подмене «Руководящей идеи», которая
– ведет к смене стратегии, которая
– ведет к смене механизмов управления государством
– и, в конечном счете, – обществом.
Как только произошла подмена в системе национальных, государственных, социальных и групповых ценностей, так и начинается трансформация национальной и государственной стратегии развития и безопасности. Если, например, как это было в России, в начале 90-х годов, произошла подмена понятия «военная безопасность» на «отсутствие угроз», то практически мгновенно возникли идеи о том, что России «никто не угрожает», «ей не нужен ВМФ потому, что она сухопутная держава»[4], «полезности расширения НАТО на восток»[5] и т. п.
В основе эффективной политической стратегии государства, как уже говорилось, лежит правильно выбранная «руководящая идея», как говорил А.Е. Мартынов, или «цель и путь», как говорил А. Е. Свечин. «Стратегия, – пишет современный специалист Л. Фридман, – остается лучшим термином для обозначения попытки думать наперед, с учетом поставленных целей и ресурсов»[6].
Эффективность государственного управления и Стратегии национальной безопасности в современных условиях развития ВПО обеспечивается в большинстве государств мира, прежде всего, высоким качеством стратегии и уровнем национального стратегического планирования,[7] т. е. способностью государства и его институтов обеспечить точную и своевременную постановку стратегических задач («руководящей политической идеи») и их эффективную реализацию при помощи наиболее оптимально выбранных (или созданных средств и способов) при минимальных затратах ресурсов. Это справедливо для многих государств – от Великобритании и Австралии до Малайзии и Китая, но, к сожалению, не России, где, несмотря на многочисленные попытки, так и не удалось сформулировать ни «руководящей идеи», ни создать механизмов её реализации.
Действовавшая до 2021 года Стратегия национальной безопасности России[8], как идея, концепция и документ стратегического планирования, – в лучшем случае выступала относительно качественной бюрократической попыткой заложить основы стратегического планирования, которая была строго и неоправданно ограничена как функционально, так и с точки зрения ответственности за её реализацию. В ней не было главного – «руководящей идеи» и конкретного плана её реализации, а, значит, нет и фактической национальной стратегии, и стратегического целеполагания[9]. Тем более в ней нет главного – эффективного механизма реализации такой стратегии[10].
В 2021 году такая «руководящая идея» – развитие человеческого капитала и его институтов – была заявлена в новой редакции СНБ. Но механизм её реализации по сути остался тем же: в очередной раз были предложены некие «проекты», уже в форме постановления Правительства от 7 октября 2021 года, когда правительство РФ утвердило перечень из 42 стратегических инициатив социально-экономического развития страны, которые будут реализовываться в форме федеральных проектов в течение двух этапов – до 2024 года и до 2030 года.
Весь «механизм реализации» был озвучен премьером: «Инициативы будут реализовываться в форме федеральных проектов. Всего инициатив – 42, они делятся по шести ключевым направлениям», – продолжил премьер. По его словам, для каждой инициативы прописаны «конкретные результаты на двух горизонтах планирования» – до 2024 года и до 2030 года. Как отмечается в сообщении пресс-службы правительства, «на реализацию инициатив до 2024 года потребуется 4,6 трлн рублей». «Средства на эти цели будут взяты из федерального бюджета и Фонда национального благосостояния», – говорится в пресс-релизе. Также планируется привлекать частные инвестиции, отметили в кабмине. Таким образом, правительство подготовило правовую базу для реализации поставленных президентом задач, отметил Мишустин. «Перечень учитывает все современные тенденции и вызовы, на которые предстоит ответить нашей стране в предстоящие годы», – сказал глава кабмина[11].
Естественно, что с изменением внешних условий, особенно после начала специальной операции на Украине, эти «механизмы» оказались под вопросом. Таким образом, очередная попытка власти мало отличается от предыдущих многочисленных инициатив с заранее известным результатом. В том числе и потому, что управление, механизм реализации сведен к обозначению только источника финансирования и названиям. Более того, в новых условииях войны на Украине
Проблема «Руководящей идеи» национальной стратегии в современных условиях заключается в выживании России и сохранении «Русского мира» не только в нашей стране (как политической идеи суверенитета и национальной идентичности), но и её позиционированию в мире. Складывается устойчивое впечатление, что в нашей стране некоторые представители правящей элиты настойчиво избегают решения главной проблемы – формулирования «руководящей политической идеи», без которой стратегическое планирование и сама стратегия теряют всякий смысл. Эта политико-идеологическая сверхзадача сознательно искажается и настойчиво замалчивается долгие годы потому, что правящая элита категорически не хочет формулировать конкретную социально-политическую цель развития нации, заменяя её «абстрактным (казенным) патриотизмом»[12].
По-существу до настоящего времени в России остается запрет на идеологию, который означает «запрет на любую конкуренцию с либеральной повесткой, превратившейся в диктатуру глобалистской буржуазии американского происхождения»[13]. И этот запрет распространяется на процесс стратегического планирования, авторы которого старательно обходят болезненную» тему[14].
Вместо национальной идеологии предлагается некая абстрактная (западная) либеральная общественная наука, искажающая базовые национальные ценности. Так, один из таких политологов А. Сушенцов пишет, например, что «После 2014 года стратегия России заключалась в том, чтобы минимизировать возможный ущерб, который может нанести ей Украина, и содействовать укреплению в украинской политике тех групп, которые ориентированы на сотрудничество с Россией, в том числе настаивая на интеграции Донецкой и Луганской народных республик в состав Украины на условиях широкой автономии»[15]. Фактически игнорируя русофобскую и нацистскую политику, этот политолог «констатирует» некие политические реалии. Эта политика никоим образом не может иметь под собой сколько-нибудь серьезную основу для стратегии: «минимизировать ущерб» и «содействовать укреплению» – это не стратегия, а манная каша, которая в итоге не имеет никакой цели, кроме очередной коллаборационистской уступки Западу за счет миллионов русских, оказавшихся по вине советских политиков за границей во враждебной обстановке. Что в итоге и произошло в феврале 2022 года, когда подобный подход неизбежно превратился в ошибки на первом этапе специальной операции - жесткой идеологии нацистов Россия не смогла какое-то время противопоставить не только идеологию, но и эффективную военную стратегию. Но именно об этом такие либеральные политологи и не говорят потому, что главным ресурсом их обогащения, как справедливо отмечает А. Халдей, является «предательство национальных интересов»[16].
Без «Руководящей идеи», крупной общенациональной политической цели, не бывает ни эффективной политики, ни сколько-нибудь эффективной стратегии, что и подтвердилось в 2021 году, когда политика «минимизации ущерба» и «создания пророссийских групп» полностью провалилась. Русский военный теоретик Е.И. Мартынов писал по этому поводу, говоря о значении «руководящей идеи», либо её отсутствии, либо «неверной» идее, сравнивая «без идейную» внешнюю политику Елизаветы и целенаправленную политику Екатерины Великой[17].
Такая общенациональная стратегическая цель, безусловно, основана на национальной самоидентификации и представлении о желаемом будущем нации и государства, чего также тщательно избегает правящая элита Россия, хотя это стало абсолютно ясно после «Крымской весны». Иначе говоря, в стратегическом планировании современной России существует только набор абстрактных финансово-экономических показателей и критериев, которые, естественно, не могут стать ни «Руководящей идеей», ни целью стратегии национального развития и безопасности.
Патриотизм, который в настоящее время выступает в качестве такой «Руководящей идеи», не может быть стратегической целью развития и только отчасти может быть целью обеспечения безопасности (в её военном значении). Цель – аккумулирует в себе более широкие национальные интересы, которые достаточно подробно и пространно описаны в Стратегии[18]. Но «создание условий» не может быть национальной стратегией потому, что это процесс, а не цель, который по времени и определению не несет в себе конкретного содержания. Иначе говоря, в современной Стратегии России нет «Руководящей идеи», объединяющей нацию и ставящей конкретную задачу перед стратегическим планированием.
Это означает, что в современной стратегии России нет главного, а именно – точного и ясного целеполагания. Причем это целеполагание должно начинаться с национальной самоидентификации и определении своего места в мире и ВПО, формулировании национальных стратегических целей развития, а не некого процесса «минимизации « и «укрепления». Все эти аспекты идеологии и стратегического планированная стали отчетливо ясны в 2022 году.
Этот процесс в принципе можно представить в виде хорошо известной модели, например, такой:
Однако в реальной политике каждый из основных блоков стратегического планирования делится на множество важных составляющих, которые определяют его особенности, а также на другие блоки, которые (как в указанной выше модели) не всегда учитываются. Так, например, при постановке задач в указанной модели не говорится[19]:
– о внешних условиях её реализации, которые могут быть как благоприятными, так и враждебными. В частности, социально-экономические цели, поставленные в Стратегии национальной безопасности, могут реализовываться в благоприятной МО и ВПО, либо во враждебной;
– не говорится и о качестве принимаемых решений и институтов реализации национальной стратегии, которые также могут существенно отличаться друг от друга.
Когда говорится о состоянии ВПО, то имеется прежде всего её значение (влияние) для реализации избранной стратегии, а также изначально встаёт вопрос о существующих принципах и условиях стратегического планирования в области безопасности в России. По моему глубокому убеждению, в основе анализа состояния и прогноза долгосрочного стратегического планирования в России в условиях нарастающей нестабильности[20] ВПО лежат некоторые реальные объективные принципы, соблюдение которых позволяет предложить именно концепцию стратегического планирования в области национальной безопасности, а не простой набор субъективно избранных программ[21]. К сожалению, не все и не всегда эти принципы учитываются.
_____________________________________
[1] Снесарев А.Е. Философия войны. М.: Финансовый контроль, 2003, с. 29.
[2] Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. М.: Юстицинформ, 2021. 768 с.
[3] Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. М.: ИД «Международные отношения», 2021. 790 с.
[4] Благоволин С.Е. – бывший секретарь парткома ИМЭМО, гендиректор ОРТ при Б. Березовском, руководитель «Выбора России» в Москве.
[5] Юшенков С.Н. – депутат Верховного Совета РСФСР, Государственной думы 1 и 2-го созывов.
[6] Фридман Л. Стратегия: Война, революция, бизнес. М.: Кучково полк, 2018, с. 9.
[7] Стратегическое планирование – зд.: процесс выбора наиболее приоритетных задач при целеполагании, наиболее эффективной стратегии – средств и способов – достижения этих целей при оптимальных затратах ресурсов.
[8] См. подробнее: Путин В.В. Указ Президента России «Об утверждении Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» от 31 декабря 2015 г., № 683.
[9] См., например: Подберёзкин А.И. Оценка и прогноз развития сценария военно-политической обстановки и его конкретных вариантов в третьем десятилетии нового века, сс. 22-36 // Сборник материалов круглого стола. Кафедра военной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ « Угрозы национальной безопасности Российской Федерации на период до 2030 года: направления и пути их нейтрализации. ВАГШ ВС РФ, 2022. 152 с.
[10] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 8
[11] ТАСС. 7 октября 2021 г.
[12] На это обстоятельство я не раз указывал в своих работах, начиная с конца 80-х годов, когда «архитектор перестройки» А.Н. Яковлев сформулировал политику «деидеологизации идеологии». См., например: Подберёзкин А.И. и др. Национальная доктрина России. М.: ИА «Обозреватель», 1994. 501 с.; а также: Подберёзкин А.И. и др. Концепция национальной безопасности России в 1995 году. М.: ИА «Обозреватель», 1994. 224 с.
[13] Халдей А. НКО как апофеоз политической коррупции / ИА «Регнум». 16 февраля 2021 / http//regnum.ru/news/16/02/2021.
[14] См., например: Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022. 360 с.
[15] Цит. по: Украинский кризис: международное соперничество и пределы прочности государства / под ред. Н.Ю. Силаева и А.А. Сушенцова. М.: Мир, 2020, с. 12.
[16] Халдей А. НКО как апофеоз политической коррупции / ИА «Регнум». 16 февраля 2021 / http//regnum.ru/news/16/02/2021.
[17] Мартынов Е.И. Обязанности политики по отношению к стратегии. В кн.: Мартынов Е.И. Политика и стратегия. М.: ИД «Финансовый контроль», 2005, с. 19.
[18] В Стратегии национальной безопасности РФ (Указ В.В. Путина № 683 от 31 декабря 2015 г.). в Ст. № 30 даётся только перечисление национальных интересов и «стратегических национальных приоритетов», а в качестве «стратегических целей обороны страны» (Ст. № 33) заявляется «создание условий для мирного и динамичного социально-экономического развития Российской Федерации, обеспечения её военной безопасности».
[19] Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. М.: ИД «Международные отношения», 2021. 790 с.
[20] Подберёзкин А.И., Жуков А.В. Оборона России и стратегическое сдерживание средств и способов стратегического нападения вероятного противника // Вестник МГИМО-Университет, 2018, № 6, сс. 141–168.
[21] В частности, такая концепция предлагалась мною в серии работ, основной из которых стала: Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. 1596 с.
